Навеки - Линдсей Джоанна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/57
• Следующая

Сражение близилось к концу. Гарольд умрет до захода солнца на том самом месте, где он со своими войсками так несокрушимо стоял с самого утра. До наступления ночи норманны будут преследовать англичан, уцелевших в схватке. Любовница Гарольда, Эдит Лебединая Шея, будет приведена на поле боя, чтобы опознать тело своего возлюбленного короля. По приказу Вильгельма его похоронят на берегу Англии, который он так отважно защищал. И лишь позднее, при следующем английском короле, тело Гарольда будет перезахоронено на священной земле собора Валтам.

История наконец-то вернулась в свое обычное русло, и время Розалин теперь станет таким же, как прежде. Она не знала, что на этот раз заставило Вильгельма отдать приказ лучникам, но теперь это уже было неважно — результат сражения был таким, каким он должен был быть в действительности.

Она мысленно поклялась, что никогда больше не согласится на путешествие по истории. Слишком уж это было хлопотно, — каждый раз исправлять результаты своего вмешательства. Если бы у нее не было книг, по которым она отыскивала нужные ей сведения…

— Я так и знал, что вы будете где-нибудь поблизости.

Розалин и Гай вздрогнули, обернулись и увидели Торна, возвышавшегося над ними. Выражение его лица было не столько укоризненное, сколько раздраженное.

Розалин улыбнулась, а Гай тотчас начал оправдываться:

— Милорд, я… я не мог…

— Успокойся, Гай, — сказал Торн. — Я знаю, почему ты здесь — верно, леди совсем замучила тебя своим ворчанием и угрозами. Она ни перед чем не остановится, чтобы достигнуть цели, изведет кого угодно.

— Это я… я изведу? — хмыкнула Розалин. — Я тебе сейчас все объясню…

— Не утруждай себя — это бесполезно. Как ты оказалась здесь? Ведь я запретил тебе покидать корабль. — Розалин решила сделать вид, что не понимает его намеков, и промолчала. — Ну вот, я так и думал, — заметил Торн и добавил, обращаясь к Гаю:

— Они собираются разбить лагерь, и им нужна помощь — там много раненых. Отправляйся туда и помоги, чем сможешь. А я останусь с леди.

Гай поспешил исполнять приказание своего господина, радуясь, что смог так счастливо избежать его гнева. Розалин ожидала, что сейчас, когда они остались с Торном наедине, на нее посыплется град упреков, но ошиблась. Торн выглядел немного усталым — он поднялся на рассвете после того, как лазутчики Вильгельма принесли весть о прибытии Гарольда, — и все еще был раздражен, но, похоже, не расположен снова устраивать ей встряску, как в прошлый раз, когда она посмела его ослушаться.

Он только произнес:

— Ты готова покинуть это время?

Да, она была готова — с ней была даже ее наволочка с туалетными принадлежностями, которую она захватила с собой на всякий случай. Но ей не терпелось удовлетворить любопытство по одному вопросу, и поэтому она спросила:

— Так тебе удалось выяснить, что в этот раз стало причиной изменений в истории? Конечно, сейчас это не очень важно, но все же…

— Да, это твой сэр Ренар предложил использовать лучников. Пока я не убедил его, что ты ему никогда не будешь принадлежать, он все грезил о тебе и не обращал внимания на то, что делается вокруг. Когда же его мысли вновь обратились к битве и он увидел, что норманны никак не могут одолеть англичан, он предложил Вильгельму отдать этот приказ, поскольку был свидетелем того, как подобная тактика повлияла на исход другой битвы.

Розалин почувствовала, что снова заливается краской.

— Значит, снова я виновата, а я даже об этом не подозревала.

— Да, ты виновата.

— Можешь не повторять. Я не подавала этому рыцарю никакого повода и ничего ему не обещала.

— Тебе и не нужно этого делать, Розалин. Тот, кто хоть раз видел тебя, непременно потеряет голову от любви.

Розалин снова вспыхнула:

— Но ты не можешь меня за это упрекать.

— Это еще почему? Я имею на это полное право — ты никогда не встретилась бы с Ренаром де Морвилем, если бы в то утро не покинула…

— Хорошо, хорошо! Это была моя… ошибка… но она еще раз доказывает то, о чем я тебе говорила. Мы не имеем права больше играть судьбами истории. Поэтому я беру назад свое слово и забираю у тебя Проклятье Бладдринкера — хватит с меня увеселительных прогулок по прошлому. Но сперва ты должен доставить меня домой.

Он вздохнул, взял ее руку, поднес к губам и произнес:

— Да, я предчувствовал, что ты так скажешь. Божественный Один предупреждал меня, что мне может не понравиться то, что я найду в прошлом.

Розалин недоверчиво хмыкнула:

— По-моему, ты весело проводил время..

— Нет, Розалин, я не хочу больше видеть, как ты волнуешься и тревожишься из-за меня, — ответил он ей, и в голосе его звучала неподдельная искренность. — Войны, в которых я мог бы принять участие, этого не стоят.

За такие слова она готова была броситься ему на шею и зацеловать его до смерти, но он не дал ей такой возможности. Как только она потянулась, чтобы обнять его, они оказались между прошлым и будущим.

— Я не люблю, когда меня заставляют ждать, Бладдринкер.

Услышав грубый, резкий голос, Розалин немедленно обернулась, чтобы рассмотреть говорившего. Они с Торном снова были в ее спальне, в Кейвено-коттедже, и поэтому, кроме них, здесь в общем-то никого не должно было быть — во всяком случае, человека, голос которого она не узнавала.

Увидев незнакомца, сидевшего на стуле у письменного стола, она вытаращила глаза от удивления и так резко втянула в себя воздух, что поперхнулась и закашлялась. Торн, не отрывая глаз от странного гостя, легонько стукнул ее по спине, чуть не сбив с ног. Она свирепо стрельнула в него взглядом, но он этого не заметил.

Его голубые глаза были прикованы к нежданному гостю, и по губам медленно поползла ленивая усмешка.

— Тебе что, нечем было заняться? — язвительно спросил Торн незнакомца и тут же добавил:

— Приветствую тебя, Вольфстан. Мог бы и почаще навещать меня.

Викинг прорычал в ответ что-то неразборчивое. Это был призрак — призрак в ее спальне! И тем не менее он выглядел достаточно реальным — настолько реальным, что ножки изящного стула прогибались под его тяжестью.

Прямые белокурые волосы ниспадали ему на грудь, закрывая ее почти до половины. Глаза его были такие темные, что непонятно было, какого они цвета. Он был могучего сложения, мускулистый, широкоплечий, ростом с Торна. На нем была туника без рукавов, сшитая, вероятно, из невыделанной шкуры; сапоги на мускулистых икрах были оторочены таким же черным мехом; полоски шкуры, на которых лишь кое-где сохранились клочки шерсти, перетягивали узкие кожаные штаны.

Сзади него на письменном столе лежал огромный топор — боевая секира, предназначенная сносить головы врагов одним ударом. Если владелец такого оружия обладал достаточной силой, то мог разрубить человека пополам. А Вольфстан Безумный показался Розалин отнюдь не слабым.

Торн тоже заметил секиру и насмешливо произнес:

— А, я вижу, ты все еще носишься с этой игрушкой, которую подарила тебе Ганхильда, когда ты потерял свой меч. И как ты не прикончил ее за это!

— Думаешь, я не пытался? Да я каждый раз только об этом и думал, когда она вызывала меня и приказывала убить тебя! Но эта секира проклята, как и твой меч, Бладдринкер. Если я подниму ее на ведьму, она выскользнет из моих рук.

— Какая досада, — вздохнул Торн. — Я думаю, каждый из нас с удовольствием забрал бы у нее несколько годков жизни и заблаговременно отправил ее в царство тьмы — это была бы весьма скромная плата за все, что она с нами сделала.

Вольфстан согласно кивнул и спросил:

— А почему ты сам не пытался ее убить? Ты-то ведь не был ей подвластен, как я. Торн усмехнулся:

— А ты думаешь, я не гонялся за ней, чтобы разрубить ее надвое своим мечом? Я надеялся, что с ее смертью мое проклятье потеряет силу, но она оказалась могущественнее, чем я думал. Она умудрялась ускользать от меня всякий раз, когда я возвращался в Вал-халу.

• Предыдущая
• 52/57
• Следующая