Чаша Времени. Последняя - Коваль Роксолана Эдуардовна - Страница 13

Наконец-то ушли! Как они наскучили своими расспросами и подозрениями. Это надо такое придумать! Чтобы король покрывал ограбивших его воров! Хотели обвинить в соучастии! Идиоты. Может, хоть какую-то пользу принесут, арестовав загостившегося Литерая?

Прибежавшая услужница сообщила, что короля желает видеть принцесса Пасторэля. Вот только ее сейчас и не хватало!

…Она ждала его в приемной зале. Бродила в одиночестве, потягивая из тонкого лафитника напиток. По плитам скользил подол ее оранжевой накидки, на плечах колыхался длинный мех.

Моя прекрасная Линтесса! – направляясь к трону, приветствовал девушку король. – Я скучал по теплу ваших рук!

Почему же не поспешили принять меня? – томно развернувшись к нему, обиженно поинтересовалась девушка. – Я жду вас целый час.

Бежал со всех ног, услышав ваше имя!

Мадритэл сел на трон и ужаснулся. Как он мог провести ночь с этой типичной жительницей Айнаколы? Умудрился же до утра шептать о любви, превознося достоинства нежданной избранницы! Где были его глаза? Да, она дочь самого богатого короля, но это ее ничуть не красит. Длинный нос, впалые щеки, на фоне которых сильно выделялись скулы, и худоба делали ее похожей на ведьму из старых сказаний.

Поправив головной обруч, мерцающий в свете золотом, она сложила руки на коленях, не зная с чего начать разговор. Мадритэл тоже молчал, любуясь ее серьгами – золотистыми корзинками с фруктами-каменьями. Над рубинами вились тонко чирикавшие птички. Ох уж эти привередницы-женщины! Ох уж эти искусники-ювелиры!

Мадритэл, я давно влюблена в вас, и вы это знаете, – заговорила Линтесса, смущенно затеребив кольца.

Взаимно, моя дорогая, взаимно.

О, как долго я этого ждала! – Линтесса соскользнула с кресла и припала на колено, отчего ее серые волосы рассыпались по спине и коснулись пола. – Но мы не сможем быть вместе. Мой отец намерен объединить меня с Правителем Алцероллы.

Оковами Олеансы? – не поверил король, задумчиво почесав подбородок. – Отдать вас в жены Правителю независимого города?

Тише! – взмолилась Линтесса, приложив палец к губам. – Открою вам тайну: Правитель Алцероллы приходится родней главе Совета. Он имеет право претендовать на трон Старейшин. И если однажды он его получит, то Айнакола будет принадлежать ему.

Мое сердце дало трещину! И как скоро вы отбываете?

Если бы я могла отложить отъезд еще на год! – Линтесса взяла короля за руку и подняла на него бледно-голубые глаза. – Но год – это четыреста восемьдесят дней. Мы не можем терять время, поскольку у главы Совета есть и другие потенциальные наследники.

Что ж, очень жаль, – смиренно развел руками король.

Если бы вы знали, как я противилась воле отца! Я бы все отдала, чтобы остаться в Айнаколе. Рядом с вами, возлюбленный мой!

Пожалейте мою кровоточащую душу! – стараясь поскорее избавиться от гостьи, взмолился Мадритэл. – Я буду вас помнить.

Линтесса накрыла пальцами дрожавшую на щеке слезу и, поднявшись, горделиво зашагала к выходу.

Казалось, даже пламя свечей пристально наблюдало за тем, как Дамлант проверял бумаги, сняв с них зеленые ленты. Мулибрис стоял рядом, уверенный, что за ним наблюдает его подопечная. Глава Гильдии долго вглядывался в записи, свидетельствующие о том, что уксорит Литерай и калель Валунтасия являются законными жителями

У меня отличная память на лица, – видя, что не к чему придраться, заговорил Дамлант. – Но вас я что-то не припомню.

На документах ваша подпись, – равнодушно ответил Мулибрис.

Без сомнений. – Дамлант послюнявил мизинец и провел им по вензелю, в надежде, что тот размажется и выдаст подделку. Но надежды не оправдались. – Так где, вы говорите, ваша подопечная?

Она неважно себя чувствовала, потому пораньше легла спать.

Ну-ну, – похоже, не поверил Дамлант и двинулся к темному проему лестницы. – Что ж, пусть выздоравливает. Скоро состоится ежегодный пересчет жителей, так что ей все равно предстоит уделить нам время. Не надо, не провожайте меня.

Слуги погасили светильни, дабы Дамлант поверил, что все уже легли спать и не учинил допрос работникам. Мулибрис поднялся по неосвещенной лестнице на третий этаж и вошел в читальню. Устроившись на стуле, посмотрел в окно. Он мог часами вслушиваться в звуки ночного города, наслаждаясь протяжными стонами ветра и стрекотанием сверчков. В этой бархатистой, пьянящей темноте плавали дышащие холодом призраки, выбиравшиеся из покоившихся на полках фолиантов.

Они стали ему куда ближе живых людей.

Я пришла с тобой посоветоваться! – возмутилась Дэльвильта, перестав метаться по комнате и посмотрев на Ламинасу. – А ты все о воре болтаешь, словно мне есть до него дело!

Прости, но я не могу его забыть! – пожаловалась Ламинаса, растянувшись на заколке. – Он прекрасен! Он так долго держал меня в своих огромных пальцах, что я успела к нему привыкнуть!

Гильдия скоро пожалует со своим волшебным зеркалом! Проклятье! Что мне тогда делать? Я отражусь в нем и станет ясно, что я – не истинный житель Айнаколы! Что я не была призраком!

Вот вы считаете, что Ламинасы не умеют любить, – продолжила мечтательно Ламинаса и тут же спохватилась. – Молчу-молчу!

Другого выхода нет, – опустившись на кровать, вцепилась в косы Дэльвильта. – Нам надо бежать из города!

Ведь ты знаешь, что это невозможно.

Но люди Энтраколы возят в Вархронт кладбищенский товар.

Вот именно! – испуганно подлетела к потолку Ламинаса. – В Вархронт! Поэтому мало кто решается бежать из Айнаколы. Улизнуть из города можно одним путем. Но это путь – в Векра!

Вестница как всегда права. Была бы возможность отправиться в Тармеллин через Алцероллу! Но дорога до границы тянется по Мертвому Морю Аргонты – плодоносной бескрайней долине. Гильдии, имеющей в распоряжении драконов, не составит труда отыскать отяжеленную детьми повозку, ползущую по единственной дороге. Вархронт ближе, да и в многонаселенном городе легче затеряться. К тому же, даже Гильдия, несмотря на все ее возможности, опасается заходить на территорию враждебно настроенных обитателей.

Дэльвильта взяла свечу, ключ и вышла из комнаты. Она всячески старалась быть строгой с детьми, чтобы самой не привязаться к ним. Но даже не заметила, когда полюбила их всех. Особенно душа болела за Нал. Ей ведь года четыре, не больше. Как она может отпустить их одних через кишащий чудовищами Векра? Но отправиться с ними перед самым пересчетом она также не может. Одну из десятка Эйлиит непременно хватятся и пустят по ее следу Советчиков. И тогда она сама наведет на детей Гильдию.

Спустившись в залу, она тихо пересекла ее, вошла в детскую комнату и, пристроившись на скамье, слушала безмятежное сопение. Она будет скучать по этим несчастным, брошенным созданиям.

На рассвете открылась крошечная мастерская. Горожане захаживали в нее нечасто, а если и наведывались, то в основном простолюдины. И начинали умолять сделать им обувь в долг. Поначалу башмачник сдавался и верил честным глазам посетителей. Только ни один человек, кому он пошел на уступки, не заплатил ему за труды. Узнавая на улице, все спешно сворачивали в переулок. Одни оправдывались, ссылаясь на жестокий нрав господ, другие – обещали рассчитаться в следующем месяце, а третьи – теряли память.

Дорогие мои, да мне нетрудно, – стараясь оправдаться, прижимал руку к груди пожилой, но крепкий мастер. – Но вы поймите, мне же с прибыли дань выплачивать нужно. А на что же я буду закупать материалы? Давайте я вам старую обувь отремонтирую.

Ага, как кухарке короля Алакрита так новые туфли сшил!

Старик пожимал плечами и оставался без работы. Пусть прибыли не было, так хоть убытки прекратились.

Его жена, как обычно вставшая не с той ноги, навела порядок, развесила чистые занавески на маленьких окнах и взялась за шитье. Башмачник удрученно вздохнул и вытащил из мешочка красную мелочь. Да, скоро платить дань, а денег опять нет.