Любят только раз - Линдсей Джоанна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/49
• Следующая

— Но еще не стемнело, и мы уже совсем рядом, — заметила Реджи.

— Ошибаешься, любовь моя. До Сильверли далеко, а я ужасно проголодался и не могу ждать.

Они остановились на постоялом дворе, где Николаса хорошо знали. Хозяин был его давним знакомым, и виконт без утайки объяснил ему, чего он хочет. Теперь, если повезет…

Продолжая смеяться, Реджи с трудом добралась до постели. Мэг помогла ей раздеться и сердито вышла из комнаты. Горничная решила, что хозяйка пьяна. Но Реджи выпила совсем немного, а вот Элеонора… Она сама отвела ее наверх, где почтенную леди теперь, наверное, так же распекает горничная. Нет, слуги много себе позволяют!

Элеонора лишь пригубила бокал вина, которое специально для них принес хозяин трактира. Он так и сказал Николасу. Хотя Реджи выпила не больше Элеоноры, ей вскоре стало очень весело. Только она не была пьяна, нет! Просто крепкое вино ударило в голову.

Реджи плюхнулась на кровать. Да, комната не такая просторная, как ее спальня в Сильверли, но одну ночь можно потерпеть. За обедом Николас развлекал их беседой, сказав между прочим, что сожалеет о поспешном решении переехать в Сильверли. Он якобы не ожидал такого количества набранных вещей. Было бы весьма неразумно приехать в Сильверли ночью, не предупредив заранее, они переполошат весь дом, слугам придется готовить им комнаты, распрягать лошадей, выгружать сундуки и чемоданы. Поэтому им лучше переночевать здесь, а утром отправиться в Сильверли. Комнаты на постоялом дворе он уже заказал.

Обед прошел весело. Николас старался загладить свою вину за те неудобства, которые им доставил. Он был чрезвычайно любезен, рассказывал забавные истории, и тетя Элли все время смеялась. Вскоре Реджи заметила, что тоже смеется вместе с ними. Мэг, Тесс и остальные слуги, вероятно, развлекались на свой манер.

Реджи зевнула, хотела погасить лампу, промахнулась и снова засмеялась. Она собралась повторить свою попытку, но тут в комнату вошел Николас.

Он в ее спальне? И не извинился за ошибку. Или это не ошибка? Почему он пришел в ее комнату?

— Тебе что-то нужно, Николас?

Он улыбнулся. Окинув беглым взглядом комнату, он заметил только чемодан Регины, его вещи почему-то сюда не принесли. Наверное, Харрис выразил таким образом свой протест. Камердинеру было приказано ночевать в конюшне вместе со слугами, чтобы создать видимость нехватки свободных комнат.

Заметив, что Николас раздевается, Реджи нахмурилась:

— Что… что ты делаешь?

— Собираюсь ложиться, — ответил он.

— Но…

— Разве ты не знаешь? Мне казалось, я упомянул об этом за столом. Реджи смутилась:

— О чем упомянул?

— Что здесь лишь три свободные комнаты. Одну занимают моя тетушка с горничной, вторую — твоя горничная и няня с малышом. Остается только эта, Он сел на кровать и начал снимать сапоги. Реджи ошарашенно уставилась на его широкую спину.

— Ты будешь спать здесь? — испуганно спросила она. — Здесь?

— А где же мне спать?

— Но…

Она не договорила. Николас повернулся к ней, и его близость опять взволновала ее.

— Что-нибудь не так? — спросил он. — Мы ведь женаты. И, уверяю, в постели со мной ты будешь в полной безопасности.

Значит, он решил ей напомнить, что больше не желает ее?

— Ты не храпишь? — спросила она, чтобы сказать хоть что-то.

— Я? Конечно, нет.

— Тогда я согласна разделить с тобой комнату на одну ночь. Ты ведь не будешь снимать всю одежду?

— Я не могу спать одетым.

— Тогда я погашу лампу, если не возражаешь.

— Чтобы я не смущал тебя своей наготой? Ради Бога.

В его голосе ей почудился смех. Грубиян. Она должна его игнорировать.

Реджи обеими руками нащупала лампу, ей не хотелось, чтобы он заметил ее неуверенные движения. Однако предстояла еще задача. Она никак не могла обнаружить край одеяла, и когда наконец справилась с этим, Николас уже разделся и лег под одеяло одновременно с ней. Кровать под его весом прогнулась, и Реджи ухватилась за край одеяла, чтобы не скатиться в его сторону. Она лежала вытянувшись, стараясь не касаться его.

— Спокойной ночи, жена.

— Спокойной ночи, Николас. Через минуту он уже храпел, и Реджи недовольно поморщилась. Разве теперь уснешь? Осторожно повернувшись, она потрясла его за плечо:

— Николас?

— Сжалься, любовь моя, — пробормотал он сквозь сон. — Одного раза за ночь вполне достаточно.

— Одного… О! — выдохнула она, поняв, что он имел в виду. Вероятно, он спутал ее с кем-то и теперь думает, что она хочет заняться с ним любовью.

Она презрительно фыркнула. Снова раздался храп, и Реджи молча стиснула зубы. Вскоре Николас повернулся и его рука легла ей на грудь, а согнутая нога — на бедро.

Господи, она касается его обнаженной груди, его бедра, его… если она шевельнется, то непременно его разбудит. Но эта близость возродила давно забытые ощущения, и она чувствовала, что уже не заснет.

Она попыталась осторожно снять его руку, но он сжал ее грудь. Реджи широко раскрыла глаза, сердце у нее забилось, а он продолжал спать как ни в чем не бывало.

Она сделала новую попытку освободиться. Наконец ей это удалось, но тут его рука как бы невзначай скользнула вниз, коснулась холмика между ногами и, проделав обратный путь, остановилась на другой груди, лаская ее.

— Очень… хорошо. — Его горячее дыхание опалило ей щеку.

У Реджи вырвался стон, удививший и смутивший ее. Безумие. Он же спит! Как он может пробуждать в ней такие чувства?

Вино. Вот в чем причина. Иначе почему бы ей вдруг захотелось, чтобы она была мужчиной, а он — женщиной, почему захотелось положить его на спину, сесть на него и дать выход своему ноющему желанию.

Ей нужно перевернуть его на другой бок.

— Николас? — прошептала она. — Николас, ты должен…

— Настаиваешь, любовь моя? — Он погладил ее шею. — Ну хорошо, если хочешь…

Теплые губы прикоснулись к ее губам, сначала нежно, потом с возрастающей страстью, рука ласкала ее шею, и Реджи затрепетала от сладостного ощущения.

— Ах, любовь моя, — бормотал он, покусывая мочку ее уха. — Почаще настаивай.

Реджи переполняло наслаждение. Какое ей дело, что он еще не проснулся и не понимает, что делает? Она прижала его к себе.

Николас чуть не вскрикнул от радости. Приняв его поцелуй, она решила свою участь. Он быстро расстегнул на ней рубашку, одним движением стянул ее с Реджи и отбросил в сторону.

Ее рука упала ему на плечо. От этого прикосновения он сразу напрягся, и сознание власти над ним повергло ее в трепет. Теперь поздно отступать, сейчас он будет принадлежать только ей, знает он об атом или нет.

Она погладила его по спине, сначала робко, потом сильнее и опять нежно, осторожно. Ей нравилось прикасаться к нему снова и снова. Ведь столько времени прошло с той летней ночи. Он заставил вспомнить. Губы Николаса скользили от ее шеи к бедрам, он чувствовал, что пьянеет от ее близости. Кожа — упругая, шелковистая, как в ту ночь, когда он лишил ее невинности, Тело осталось таким же стройным, лишь грудь пополнела. Он даже боялся к ней прикасаться, теперь это владения его сына, а он не хотел, чтобы Реджи сейчас думала о малыше. Он вообще не хотел, чтобы она думала.

Реджи металась по подушке, сердце у нее бешено колотилось. Если Николас не прекратит сладко терзать ее своими пальцами, ей придется умолять его об этом.

Он словно прочел ее мысли, и она почувствовала на себе долгожданную тяжесть его тела. Ее ноги крепко обхватили его бедра, когда он вошел в нее до самого предела.

Он поцелуями заглушал ее страстные крики, а Реджи, обвив его руками за шею и запустив пальцы ему в волосы, крепко прижимала его к себе.

И тут пароксизм страсти закружил обоих, снова и снова омывая их волнами наслаждения. Но вот желание утолено, буря стихла, и они заснули, не разжимая объятий.

• Предыдущая
• 39/49
• Следующая