Когда любовь ждет - Линдсей Джоанна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/61
• Следующая

Когда Леони спустилась по лестнице из покоев хозяина, Амелия не отрывала от нее взгляд. Она внимательно следила за тем, как Леони сказала несколько слов своей служанке, потом вышла из зала.

Амелия откинулась, самодовольно улыбаясь. Она ждала того дня, когда Рольф предъявит жене обвинение в ее преступлениях. Эварард рассказал ей о подозрениях Рольфа, и независимо от того, оправданы они или нет, теперь он, несомненно, отправит Леони назад в Першвик.

Когда Рольф был ранен, Амелия нарочно держалась в тени, поскольку, если бы он умер и никто не смог бы доказать, что его жена виновна, Амелию отправили бы восвояси. Она не могла себе позволить, чтобы Леони стала ее врагом.

Но теперь Рольф исцелился и был уверен, что жена хотела его смерти.

— Как ты думаешь, он приказал ей убираться? — спросила Амелия у Эварарда, который тоже наблюдал за тем, как Леони через весь зал направилась к лестнице для прислуги.

— Убираться? Зачем?

— Да затем, чтобы она вернулась в Першвик.

— Зачем же он отправит ее туда?

Амелия злобно воззрилась на своего любовника. Ей постоянно приходилось объяснять ему любую мелочь, поскольку ход мыслей у них был разный. Она никогда не доверяла ему свои замыслы; она знала, сэр Эварард был помешан на вопросах чести.

— Разве ты не говорил мне, что он считает ее виновницей пожара на мельнице и нападения на него самого? — злобно прошептала она.

— Это оказалось ошибкой, — небрежно ответил Эварард.

— Ошибкой? Чьей ошибкой? Эварард пожал плечами.

— Теперь сэру Рольфу известно, что он заблуждался.

— Откуда тебе это известно? Он сам тебе сказал?

— Это сказал сэр Торп перед отъездом. Он должен приступить к осаде Уорлинга.

— Но он ухаживал за больным Рольфом.

— Теперь за ним будет ухаживать леди Леони, так что сэру Торпу незачем здесь оставаться.

Амелия спросила с тревогой в голосе:

— Ты считаешь, она будет и дальше ухаживать за ним, когда он узнает про беднягу Эрнейса?

— Сэр Рольф займется этим делом по-своему, но вряд ли он удалит жену от себя только из-за того, что она превысила свою власть. Он во всех отношениях в восторге от нее. Да и сама посмотри, сколько она всего сделала со времени переезда сюда.

Амелия сдержала злобный вопль и в бешенстве вонзила иглу в шитье. Эварард, кажется, не заметил, насколько она возбуждена.

Это несправедливо! Именно теперь, когда Амелия стала надеяться, что может перестать делать вид, будто беременна, заявив, что у нее был выкидыш! Теперь же ей придется продолжать свою связь с Эварардом, по крайней мере, до тех пор, пока он не наградит ее ребенком. Это должно произойти немедленно. Если у нее опять повторятся месячные, она может сразу закончить игру — ведь Рольф не дурак. В любом случае, если у нее будет ребенок, придется объяснить это тем, что он переношен.

Она попыталась успокоить вихрь своих мыслей. Да, ей придется забеременеть. Возможно, ей даже придется не прерывать беременность, если только…

Леони нужно сообщить про ребенка. Амелия могла сделать вид, будто нечаянно проговорилась, потом выждать и посмотреть, как после этой новости будут складываться отношения между хозяином и его женой. Может быть, раньше гордость не позволяла Леони заговорить с Рольфом о том, что в его доме живет любовница, однако совершенно иное дело, если любовница принесла ему ребенка — особенно если он зачат после свадьбы.

Не будет иметь значения, потребует ли Леони у Рольфа объяснений, поскольку он не сможет отказаться от ребенка. Однако Леони, может быть, даже не спросит его об этом, а просто уедет. И когда она уедет, у Амелии еще будет время избавиться от ребенка с помощью снадобья, о котором она узнала много лет назад при королевском дворе.

Амелия продолжала предаваться этим размышлениям, и самодовольная улыбка застыла на ее лице.

Они отправляются ко двору. Все в душе Леони перевернулось в смятении, когда она узнала об этом. К ее большому огорчению, ей нужно было написать письмо о том, что принимает приглашение короля.

Не желая слушать ее возражения, Рольф настаивал на том, что она должна сопровождать его ко двору.

«Генрих хочет встретиться с тобой», — вот все, что он отвечал ей. «И никто не отказывает королю в его желаниях», — с горечью подумала она.

Рольф еще не полностью оправился для того, чтобы ехать в дальний путь, поэтому отъезд назначили через неделю.

И вот эта неделя пролетела. Леони молилась о том, чтобы ее волнение не вызвало сыпи, как это бывало в прошлом, и о том, чтобы она не выглядела дурочкой — ведь со времени последнего посещения двора прошло столько лет. Вспомнит ли она, как подобает там держаться?

Рольф понимал ее и всеми силами пытался рассеять ее опасения. Он рассказывал Леони забавные истории о короле и его баронах, говоря, что ей, может быть, даже доведется встретить там некоторых из своих родственников. Она не знала, радоваться ли этому или печалиться.

Они спали в одной постели, но Рольф был еще слишком слаб, чтобы заниматься любовью. Почти все время она проводила с ним: они вместе ели, она читала ему, сидела рядом на тот случай, если бы ему захотелось продиктовать письмо. Они много беседовали — Рольф рассказывал о себе и понуждал ее к тому же.

Он стремился доставлять ей радость во всем, кроме того, что имело наибольшее значение для нее и всегда стояло между ними — проживание в замке Амелии. Каждый раз, когда Леони пыталась поговорить с ним о его любовнице, гордость удерживала ее. Если бы только он прогнал Амелию. Если бы только. Но она не осмеливалась просить об этом, опасаясь, что он откажет, — тем самым он открыто показал бы ей то, что она не желала знать. Любит ли он Амелию? Время от времени она терзалась из-за этого.

Она обуздывала свои чувства, сохраняя в их отношениях дистанцию, которая была ей нужна для самозащиты. Она не могла позволить себе расслабиться с ним, весело смеяться и поддразнивать его, что было в ее характере. В этом случае она могла бы оказаться безнадежно влюбленной в него, а этому она яростно противилась.

Утром того дня, когда они должны были выехать в Лондон, Рольфу предстояло впервые выйти из их комнаты. Он предоставил Леони заниматься всей подготовкой к поездке, даже укладывать его вещи.

Она с радостью выполняла эти обязанности, как положено жене.

Однако у Леони возникли трудности с ее собственным гардеробом, поскольку у нее было всего два нарядных платья. Посему Уилде пришлось долго старательно шить еще одно платье из отреза испанской шерсти, который Леони давно берегла.

Леони и сама мастерски владела иглой, ей приходилось украшать вышивкой многие напрестольные покровы и облачения священника.

Однако собственной одежде она посвящала мало времени, считая, что современная мода давала возможность в случае необходимости без труда платья переделывать. Она носила удобное длинное одеяние — со съемными рукавами из саржи, блузу, надеваемую поверх юбки, и платье, которые годились для работы в саду. Такое облачение можно было легко приспособить и для официальных церемоний. Таким образом, одежды у нее было немного, потому что обширный гардероб ей и не требовался.

Записку принесли как раз в тот момент, когда они уезжали в Лондон, — ее опасливо передал Леони один из живших в деревне крепостных, которого она не видела раньше. У нее не было времени читать записку, и она забыла о ней, засунув в узкий рукав сорочки. Заметив, как Рольф и Амелия переговариваются наедине, Леони и вовсе забыла про записку, и настроение у нее было испорчено почти на целый день.

По дороге они остановились отдохнуть на небольшом постоялом дворе, и Леони рано удалилась в свою комнату, надеясь заснуть к тому времени, когда к ней присоединится Рольф. Когда Уилда принялась расшнуровывать ее платье, на пол упала записка. Читая ее, Леони нахмурилась.

— Она от Алана Монтиньи.

— От сэра Алана? Госпожа, но вы ведь говорили, что он в Ирландии.

• Предыдущая
• 37/61
• Следующая