Бал был бел - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/40
- Следующая
Изменить размер шрифта:
17
Индивидуалист
Обезумевши слегка,
я похож на кулака
тем, что в общее безумье
мне не хочется пока.
Упущенные возможности
Как мне вытравить хотелось
за чертой черту:
робость, глупость, мягкотелость —
словом, доброту!
Я бы стал в юдоли оной
прочим не чета:
умный, смелый, непреклонный —
словом, сволота.
К вопросу о КПД
Доктора толкуют неспроста, вишь,
что у нас под черепом ни зги:
умный мозг работать не заставишь —
мыслят только глупые мозги.
«Что ты сделал, Адам!..»
Что ты сделал, Адам! Ты зачем откусил от плода?
Ну-ка выплюнь немедленно… Всё. Проглотил, дурачок.
И прошла от желудка по телу волной теплота.
И ужалила правда огромный от страха зрачок.
Вспоминаешь теперь, как ты утром ломал деревца,
как вчера изобидел супругу, банан отобрав?
Откусил от плода — посмотри на себя, стервеца!
Ах, не знал, что неправ? Но теперь-то узнал, что неправ!
Думал, сладко Богам? Знанье — тяжкое бремя, Адам.
А ведь жил без греха, без оглядки, что твой гамадрил.
Я ж тебе говорил, чтоб не смел прикасаться к плодам!
Говорил или нет? Ты не хнычь, отвечай! Говорил?
Ну так что Мне теперь? За тобою ходить по пятам?
И следить, как бы вдруг ничего на тебя не нашло?
А ступай-ка ты, знаешь, в голодные земли, Адам, —
и трудись до упаду, чтоб не было сил ни на что.
«Он, по-моему, с юмором, Тот…»
Он, по-моему, с юмором, Тот,
чьи пути неизменно таинственны, —
каждый раз, добираясь до истины,
я в конце нахожу анекдот!
«Пуган хыкою, лыком шит…»
Пуган хыкою[23], лыком шит,
заплутавши в добре и зле,
ненавижу всё, что кишит, —
человечество в том числе.
Разве только вот воробьи…
Юности
Раковая клеточка
бегала по тропочке,
а вокруг обширная
опухоль цвела…
«Цыц ты, малолеточка! —
шлёпнули по попочке
да ещё обшикали: —
Стой, пока цела!»
Обижают деточек!
Но сдержи рыдания:
скоро минут сроки и
вырастешь как раз,
чтоб для новых клеточек
в дебрях мироздания
проложить широкие
трассы метастаз!
Этажи
Нескладуха
Мир становится с годами
не яснее, но теснее:
с тем сидел на первой парте,
с этой вовсе переспал…
Вскинешь голову — знакомы
и судья, и заседатель!
Значит, все-таки посадят.
Не стрелять же другана…
Зной (Автобус № 23)
Солнце бьёт отвесно, точно посох,
в бритый череп, как в пяту Ахилла.
И ползёт на четырёх колёсах
братская стеклянная могила.
Как же вы грешили, бедолаги!
Сколько вам ещё столетий надо
проползти в стеклянном саркофаге
энным кругом огненного ада!..
Комариное
Ах, упырчик!
Пара крылышек легка.
Я пупырчат,
словно борт броневика.
По коленям —
как заклёпки, пузыри.
Где ты, Ленин?
Залезай — и говори!
Этажи
Седьмой. Починяют душ.
Шестой. Изменяет муж.
Пятый. Матерный хор.
Четвёртый. Шурует вор.
Третий. Грохочет рок.
Второй. Подгорел пирог.
Первый. Рыдает альт.
Всё. Долетел. Асфальт.
Метеолирика
Пузырьки, легки, как пробки,
скачут по реке,
словно ожили заклёпки
на броневике.
И в промоинах миражных
зришь среди дождя
броневик в стальных мурашках,
а на нём — вождя.
Окраина
Сквозь дыру в облаках,
явно с бодуна
вся, как мы, в синяках
пялится луна.
Погуляем втроём
под собачий лай.
Уж такой тут район:
вломят — и гуляй!
Глубинка
В кадке лёд. Отвердела улица.
Сверху — небо чёрно-лиловое.
У штакетника зябнет курица —
одноногая, безголовая.
Хорошо ей там, в оперении,
под крыло завернувши голову:
ни молений о похмелении,
ни февральского злого олова.
17
- Предыдущая
- 17/40
- Следующая
Перейти на страницу:
