Дикарь и простушка - Линдсей Джоанна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/61
• Следующая

— Вам не стоит быть столь неосторожным, — заговорщически прошептала она.

— Неосторожным? Но в чем? Умоляю, откройте секрет!

— Понимаю, соблазнить Сабрину вовсе не так уж трудно, но неужели вы совсем не заботитесь о ее репутации, выставляя напоказ ваши отношения?

Реакция Рэйфела оказалась вовсе не такой, как ожидала Офелия. Любой мужчина незамедлительно заверил бы, что между ним и Сабриной ничего нет. И не важно, правда это или ложь, все равно так поступил бы истинный джентльмен. Ну а потом… он избегал бы Сабрины, лишь бы подозрения не подтвердились, и, уж во всяком случае, близко не подошел бы к ней на людях.

Рэйфел Лок вдруг отпрянул от Офелии, словно обжегшись, и ошеломленно уставился на нее. По его щекам медленно разливалась краска. Судя по исказившемуся лицу, он разозлился до такой степени, что быстро пошел прочь. Однако, что-то сообразив, так же торопливо вернулся и с гневным изумлением прошипел:

— Господи, до чего же вы мерзкая сплетница! Я уже слышал это, но поверить не мог, что женщина способна быть столь злобной змеей! К моему прискорбию, это оказалось правдой! Но предупреждаю, леди Офелия, если вы еще раз попытаетесь очернить Сабрину в глазах света, особенно подобной гнусной ложью, я уничтожу вас. Надеюсь, вы поняли? Я сделаю все, чтобы вас больше никогда не принимали в приличном обществе. И никакая красота не спасет вас, дорогая, клятвенно обещаю это.

После этих слов он удалился окончательно, держась неестественно прямо. Нужно отдать Рэйфелу должное — во время яростной тирады он ни разу не повысил голоса, но сама мысль о том, что он посмел говорить с ней подобным образом, даже угрожать… да еще и защищать такое ничтожество, как Сабрина, была поистине невыносима. Что ж, теперь она не удостоит его и взглядом! Глупец собственными руками разрушил свое счастье, упустив шанс получить идеальную жену!

Значит, остается Дункан Мактавиш.

Офелия сокрушенно покачала головой. Ей не очень хотелось выходить за него, но он не так ужасен, как она боялась. Просто отличается от других своим выговором, цветом волос, непредсказуемостью… но все же он довольно красив, и другие женщины считают его завидным женихом. Следовательно, упускать Мактавиша не стоит.

Но как же тяжело иметь дело с этим тупым шотландцем! Подумать только, он даже не сообразил, что вчера она перед ним извинялась! Ей придется быть вдвойне терпеливой, чтобы снова не задеть его гордость! Но все же он хотел, чтобы она вернулась, это очевидно, иначе ее бы здесь не было. Он лишь притворяется, что равнодушен, лелеет обиду, а сам пытается сообразить, как вернуть невесту, не показывая, что готов ее простить.

Так и быть, Офелия поможет ему, притворившись, что их ссора забыта. Конечно, было бы куда забавнее позволить Мактавишу страдать — он того заслуживает, ведь не покаялся перед ней сразу. Но здесь собралось чересчур много молодых хорошеньких девиц, которым необходимо дать понять — у них нет ни малейшего шанса. Офелия не желает больше ловить кокетливые взгляды, бросаемые в сторону Дункана! Пусть не смеют строить ему глазки!

Что же до истории с Сабриной… Дункан просто хотел заставить Офелию ревновать, поскольку наверняка знал, что она об этом услышит. Словно можно завидовать такой, как Сабрина! Смешно! Но теперь Офелия по крайней мере поняла, что у Дункана на уме.

Теперь, когда гости прожили в Саммерс-Глейд несколько дней и Дункана представили всем, а некоторым и по два раза, они более не сторонились «чужака». Постепенно Дункан стал своим в светском обществе.

Уже вечером он обнаружил, к чему это привело. Теперь он не мог перейти из комнаты в комнату без того, чтобы его на каждом шагу не остановил очередной гость, жаждущий поболтать. Дункан стал с тоской вспоминать время, когда все опасливо обходили его стороной.

Выражение дружеских чувств продолжалось до самой ночи. Он пытался добраться до бальной залы, где рассчитывал найти Сабрину и исправить свой грубый промах, но не все гости хотели танцевать, и многие разбрелись по всем комнатам. Им ничего не стоило притащить его в гостиную, чтобы уладить ссору или впутать в спор, который, по их мнению, было невозможно разрешить без него. Не желая показаться грубым, хотя и едва сдерживаясь, Дункан учтиво кивал, что-то говорил и застревал на каждом шагу, так что прошло добрых два часа, прежде чем он наконец добрался до бальной залы. Но и тут все пошло не так, как он ожидал.

Дункан сразу заметил стоявшую в другом конце комнаты Сабрину. При этом взгляд его равнодушно скользнул поверх головы Офелии, которая, разумеется, не пропустила такой, по ее мнению, оплошности. К сожалению, и здесь нашлись люди, жаждавшие услышать мнение Дункана по тому или иному предмету, так что к тому времени, как ему все-таки удалось приблизиться к Сабрине, раздражение выплеснулось наружу.

— Вот и вы, — ворчливо приветствовал он. Сабрина со своей обычной проницательностью сразу поняла причину его дурного настроения.

— Не привыкли к такому успеху в обществе? — засмеялась она.

— Дело не в этом. В Шотландии мы не привыкли болтать попусту, ради того, чтобы дать работу языку. Уж если говорить, так о вещах серьезных!

— Понятно, — кивнула она, по-прежнему улыбаясь. — Должно быть, вам трудно выносить мою трескотню, ведь до сих пор наши беседы были довольно легкомысленны.

Дункан, покраснев до корней волос, постарался исправить положение:

— Я вовсе не имел в виду…

— Ах, лучше молчите, Дункан, — мягко упрекнула она. — Вы отлично знаете, что я шучу.

Дункан вздохнул. Она права, ему следовало бы привыкнуть к ее манере поддразнивать собеседника. Но он ожидал большей сдержанности, а может, и обиды после того, что произошло на балконе. Внезапно он подумал, что не может представить по-настоящему разгневанную, кричащую на него Сабрину, со сверкающими глазами, искаженным лицом… Как, должно быть, чудесно видеть эти фиалковые очи, исполненные жаркой страсти…

Дункан поспешно отвернулся, чтобы она не поняла, о чем он думает. К сожалению, при этом его взгляд упал на Офелию. В значении улыбки, которую та ему послала, ошибиться было невозможно. Мисс Рид тут же направилась к ним. Дункан мгновенно сообразил, что пока он рядом с Сабриной, у Офелии остается благовидный предлог подойти.

— Я еще вернусь, — бросил он Сабрине, поспешно исчезая среди гостей.

Однако это произошло не так скоро, как ему хотелось бы. Кроме того, он с запоздалым сожалением осознал, что не имеет никакого смысла бегать от Офелии только потому, что самый ее вид ему ненавистен. Нельзя скрываться от человека, живущего в твоем доме. Лучше с самого начала дать ей понять, чтобы держалась подальше от него, если уж она не желает замечать его подчеркнутого равнодушия.

— Похоже, я кругом виноват перед вами, — признался он через некоторое время Сабрине, стоявшей у стола с закусками.

— Ну… не кругом, — усмехнулась она, — только по семи пунктам, если быть точной.

Что еще за странные пункты? И судя по серьезному лицу, на этот раз она не шутит.

— Ну и ну! Что еще я успел натворить?

— Во-первых, даже не подумали пригласить меня танцевать. Во-вторых, попросить прощения за то, что посчитали, будто вам есть за что извиняться. В-третьих, нельзя так удивленно пялить глаза, когда кто-то вас дурачит, потому что этот «кто-то» в самом деле посчитает вас… ну, сами понимаете кем.

— И что тогда? — удивился Дункан, отказываясь понять причудливый ход ее мыслей.

— Что? Да то, что глаза могут в самом деле выкатиться и упасть прямо на пол! Не дай Бог, еще разобьются! — без малейшего намека на улыбку пояснила девушка.

Именно потому, что она с неподдельной наивностью взирала на Дункана, смех, вырвавшийся из его груди, неожиданно для него самого оказался таким громким. Но его ничуть не заботили пристальные взгляды окружающих. Опять она умудрилась несколькими словами снять накопившееся за день напряжение, успокоить растревоженную душу.

• Предыдущая
• 30/61
• Следующая