Буря страсти - Линдсей Джоанна - Страница 42

• Предыдущая
• 42/56
• Следующая

Все по-прежнему думают, что ты намерена выйти замуж за Джоуэла, но можно сказать, что ты передумала, пока была в отъезде. Затем, позже, выждав некоторое время, можно будет объявить, что мы с Джоуэлом бежали. Таким образом, никто не узнает о твоих приключениях.

Все это кажется довольно сложным, но мы как-нибудь выпутаемся. Я никогда бы не солгала тебе, Рисси, если бы не была в таком отчаянии. И не думай, что я так бессердечна. Я не сказала отцу, где ты, но дала понять, что с тобой все в порядке. Я сказала ему, что ты скоро вернешься домой. Возвращайся поскорее, Рисси, пока он не заболел от переживаний.

Пожалуйста, не сердись на меня. Я попыталась подбодрить тебя, когда советовала не отчаиваться, помнишь? Конечно, ты поняла?"

Шерис отложила письмо. Никакого толку. Она все еще не могла решить, пишет ли Стефани на этот раз правду, или отец заставил ее написать это письмо, чтобы вернуть Шерис домой. Встретит ли ее Маркус Хэммонд взрывом ярости или он действительно так о ней беспокоится, что с радостью примет под свой кров?

Шерис не могла смириться с тем, что Стефани, возможно, сейчас предает ее. Но еще хуже признать, что первое письмо было насквозь пронизано ложью. Одно дело — ввести в заблуждение постороннего человека, как поступила Шерис. Но намеренно обмануть собственную сестру! Ведь из-за того первого письма она, можно сказать, вышла замуж! Если бы не оно, может, Шерис удалось бы сохранить способность ясно мыслить. Кто бы мог подумать, что нежная маленькая Стефани может поступать так бессовестно, даже ради любви!

Шерис казалось бы естественным, если бы только это беспокоило ее во время поездки, но нет. По иронии судьбы возвращение домой почти не отличалось от ее пути на Запад: все те же три человека занимали ее мысли. Но на этот раз третий больше не был для нее незнакомцем.

Шерис поймала себя на том, что скучает по Лукасу. Она не поверила бы, что такое возможно, однако не прошло и дня вдали от Ньюкомба, как стало очевидно: она впадает в уныние.

Он никогда не оставлял ее в покое, хотелось ли ей того или нет. Он мог развлечь ее, рассердить, даже напугать и, конечно же, вызвать трепет наслаждения. Она всегда находилась во власти эмоций, когда была с ним.

А теперь, без него, ей казалось, что она распадается на части. Злилась на сестру и беспокоилась за отца, но вместе с тем постоянно ощущала тоску но Лукасу. Безграничное уныние овладевало ею.

Осенние солнечные лучи освещали тихую улицу, но Шерис, привыкшая к более яркому солнцу, едва замечала этот мягкий свет. После того как уехал кеб, она еще долго стояла, глядя на дом Хэммондов. Все ей казалось каким-то чужим. Она отсутствовала меньше трех месяцев, но как будто прошли годы. И особо тревожило чувство, что ее дом не здесь.

Медленно поднявшись по ступеням, Шерис перевела дыхание. Ей хотелось постучать в дверь. Но это будет проявлением трусости, а она не должна выглядеть трусихой. Она вошла, убеждая себя, что это ее родной дом, и, переполненная чувствами, остановилась в большом холле. Так долго она воспринимала все окружающее как должное: мраморные полы, роскошные обои, хрустальные люстры — неброская, изысканная элегантность.

Она стояла и думала о том, с какой бы легкостью отказалась от всего здешнего великолепия, только бы вновь увидеть зеленые глаза Лукаса. Но к чему это? Лукасу она не нужна, ей следует помнить об этом и перестать думать о нем.

— Мисс Хэммонд!

Шерис вздрогнула, когда ее имя эхом разнеслось по огромному холлу. На верхней площадке лестницы стояла миссис Этертон, такая же чопорная, как всегда, но чувствовалось, что даже она взволнованна.

— В чем дело, миссис Этертон? — раздался голос Маркуса Хэммонда из-за дверей его кабинета.

Наступила полная тишина. Шерис не шевелилась, даже не дышала. Через секунду Маркус Хэммонд сам появился в дверях. Он остановился, пристально разглядывая дочь, его голубые глаза быстро оглядели ее с головы до ног, затем остановились на лице. Если она ожидала увидеть человека, изведенного тревогой, то этого не было. Он выглядел усталым, и больше ничего.

Шерис тщательно следила за выражением своего лица. Ей на секунду показалось, что, прежде чем отец успел овладеть собой, в его глазах промелькнуло облегчение. Но она не могла утверждать это с уверенностью — раздался топот бегущих ног.

Стефани также услышала восклицание миссис Этертон. Она чуть не столкнулась с экономкой на верхней площадке лестницы. Но Шерис даже не взглянула на сестру, она не могла отвести глаза от отца. Он пристально посмотрел на обеих, затем сказал Шерис:

— Положи вещи и зайди ко мне.

Как легко возвращаться к прежнему образу жизни и следовать указаниям, не задавая вопросов! Шерис поставила чемодан и корзинку с Чарли на пол и прошла через холл в кабинет отца. Коротко взглянув на сестру, она уловила на ее лице тревогу, и это усилило ее собственное мрачное предчувствие.

Дверь за ее спиной закрылась, и Шерис собралась с духом. Она не могла выносить молчания.

— Ты все еще сердишься на меня?

— Конечно, — ответил он, но подошел к ней и обнял. Он сжал ее так крепко, что она не могла дышать. Затем так же внезапно отпустил. Шерис только изумленно посмотрела на него. Он снова нахмурился, но это уже не тревожило ее.

Значит, это правда, и он действительно беспокоился о ней. Она испытывала настолько сильное облегчение, что улыбнулась.

— Думаю, ты скучал по мне, папа.

— Опомнись, девочка, — сказал он строго. — Все-таки мне следовало бы тебя высечь. Ты поступила совершенно безответственно…

— Я знаю, — перебила она его, прежде чем он успел выйти из себя. — И мне действительно очень жаль. Никто не может сожалеть о моей глупости больше, чем я сама. Он не мог скрыть своего беспокойства.

— С тобой все в порядке, ведь правда, Рисси? Я хочу сказать… С тобой ничего не случилось?

Она заколебалась.

— Ну… — Ей не хотелось рассказывать ему о Лукасе без крайней необходимости. — Нет. Надеюсь, я выгляжу нормально.

— Ты смотрела на себя в зеркало в последнее время? — резко бросил он.

Шерис вспыхнула: , — Я в дороге больше двух недель, папа. Когда я помоюсь и переоденусь…

— Две недели?! — воскликнул он. — Так где же ты была? Люди, которых я нанял, не могли тебя найти. Две недели!

— Я… я была в Аризоне.

— Одна, через всю страну! Ты что, с ума сошла? Территории за пределами штата совсем дикие. Что заставило тебя?..

— Разве это имеет значение? — перебила она. — Теперь я дома.

Маркус замолчал. Он больше не знал, как обращаться с дочерью. Он никогда не видел ее такой: в точности как мать.

Маркус боялся вновь увидеть признаки ее столь недавно обретенной независимости. Как объяснить дочери, какие страдания он испытал, не зная, где она, а главное — жива ли? Ей этого не понять до тех пор, пока у нее не появятся собственные дети. Маркус знал, что не вынесет еще раз ее исчезновения, просто не вынесет, — Садись, Шерис. — Он перешел за свой письменный стол. Так он чувствовал себя увереннее. — Я хочу, чтобы ты дала мне честное слово, что никогда больше не покинешь дом без моего благословения. Ты уже в том возрасте, когда некоторая свобода вполне приемлема, но переходить ее границы небезопасно. И твое воспитание требует определенного поведения, Шерис. Иначе легко опозорить свое доброе имя. Ты даешь мне слово?

— Да.

Маркус призадумался. Действительно ли она раскаивается? Если так, сейчас самое время проверить, насколько глубоко она все осознала.

— Я рад, что ты мыслишь здраво, моя дорогая. Надеюсь, тебя порадует, что твой необдуманный поступок ничего не изменил. Твоя свадьба состоится, как мы и планировали, хотя и немного позже.

— Папа…

— Не желаю слышать ни слова против, — твердо заявил он.

— Ты услышишь больше, чем одно слово, — так же непреклонно ответила она. — Я не могу выйти замуж за Джоуэла. Стефани уже вышла за него.

• Предыдущая
• 42/56
• Следующая