Добрый убийца - Анисимов Андрей Юрьевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/59
• Следующая

Но Гоги лукавил. Он рвался добраться до действующего телефона. Однако связь не работала и в Париже. Телефонисты Франции вели себя солидарно. И лишь в военном департаменте, где у мадам Даржан служил высокопоставленный друг, Гоги Ираклиевич наконец получил возможность позвонить в Россию.

После телефонного разговора артист совсем утратил способность к непринужденным светским беседам и, отказавшись от обеда в китайском ресторане, поехал в отель. Несмотря на свое нервное напряжение, а возможно, благодаря ему, концерт знаменитый маэстро отыграл блистательно. Парижские меломаны даже отметили удивительный нерв в его исполнении, чему музыкальный обозреватель газеты «Фигаро» посвятил отдельную главу своей рецензии.

Никита Васильевич Бобров трудился по убийству Анвара Чакнава без особого энтузиазма. Получив заключение, что паспорт зарезанного грузина фальшивый, начальник отдела по раскрытию убийств классифицировал для себя это дело как «разборки лиц кавказской национальности» и сотрудников не доставал. Работы в отделе хватало. Но некоторый интерес все же проявлял. Полковнику с Петровки ничто человеческое было не чуждо.

Вполне естественно, что личные отношения между людьми так или иначе сказываются и на их работе. Бобров долго возился с Нателлой Проскуриной. Актриса ночевала у него дома. Странная история с меценатом-грузином стала хоть небольшой, но частью личной жизни Никиты Васильевича. Да и его жена Кира время от времени интересовалась вечерами, что нового в следствии. Может быть, полковник и поднажал бы на подчиненных, но начальник знал, что Ерожин это убийство копает всерьез, а в профессиональных качествах Петра Григорьевича Бобров не сомневался. Поэтому, получив от помощника Ерожина, Глеба, наводку на Концертный зал имени Чайковского и телефон предполагаемого убийцы, полковник Послал туда своего лучшего следователя Тимофея Волкова. Тот не только снял показания с госпожи Краковской, но и подрядил двух своих сотрудников пройтись по концертным залам Москвы. Ерожин, как всегда, оказался прав. Отарий Ахалшвили засветился и там. Он побывал в трех из пяти опрошенных музыкально-концертных учреждениях.

Бобров заявил Ахалшвили в розыск и позвонил своему тбилисскому коллеге полковнику Резо Салакаури. Тот обещал содействие, и вчера Никита Васильевич ждал звонка из Тбилиси. Но Резо не позвонил.

Придя сегодня утром на работу, Никита Васильевич первым делом заказал Тбилиси сам.

— Послушай, Никита, закрой это дело.

Отец Отария уважаемый у нас человек, генерал, лачальник батумской таможни. Сын его инженер и тоже не бандит. Не надо портить хорошим людям жизнь. Это дело чисто семейное, — раздраженно сказал Салакаури и, немного помолчав, добавил:

— К тому же Отарий пропал и у отца горе. Два с половиной года назад он потерял дочь. А теперь исчез сын.

— Как исчез? — не понял Бобров.

— Как люди теперь исчезают? Ушел из дома и не вернулся. Знаешь, что на Кавказе творится. Что мне тебе объяснять?

Бобров положил трубку и задумался. По голосу Резо полковник понял, что тому известно гораздо больше, чем он сказал московскому коллеге. С Резо Салакаури Никите Васильевичу довелось встречаться довольно часто. В разгар перестройки, когда Боброву «из бегов» предложили занять кабинет начальника отдела по раскрытию убийств, они вместе работали над бандой. Компания состояла из москвичей, жителей Тбилиси и Ростова. Тогда полковнику довелось несколько раз посетить столицу Грузии, а Салакаури побывать в Москве и Ростове. Следователи не только встречались в кабинетах. В Ростове они жили в одной гостинице, вместе ужинали, немало выпили и, конечно, подружились. Может быть, в личной беседе Резо сказал бы другу больше.

Но по телефону из независимого суверенного государства лишнего не сболтнешь.

Никита Васильевич уже решил связаться с Ерожиным и сообщить ему результат беседы с грузинским коллегой. Но вспомнил, что сыщик дал тбилисский номер телефона и просил узнать, кому он принадлежит. Вчера Бобров этот номер продиктовал Резо Салакаури.

Тот или забыл, или не успел выяснить. Полковник снова заказал Тбилиси:

— Прости, Резо, что я тебе надоедаю. Ты не забыл про тбилисский номерок? Не узнал, чей телефончик?

— Узнал. Это телефон очень уважаемого человека. Он никак не может быть замешан в преступных делах, — без особой радости в голосе ответил полковник Салакаури.

— Я ни в чем владельца телефона не обвиняю. Просто хочу узнать его имя, — успокоил Бобров собеседника.

— Номер принадлежит нашему гениальному пианисту Гоги Ираклиевичу Абашидзе, — нехотя сообщил Резо Салакаури. Пообещав не причинить беспокойства великому пианисту, Бобров поблагодарил грузинского коллегу и положил трубку.

«Теперь пора связаться с Ерожиным», — подумал Никита Васильевич, но не успел. Из восточного округа столицы отзвонил Волков.

Следователь снова натолкнулся на Ахалшвили. Волков случайно показал его фото вместе с фотографиями других кавказцев, подозреваемых в различных преступлениях, директору Волгоградского рынка, и тот Отария Ахалшвили опознал.

Никита Васильевич выслушал доклад следователя и взглянул в окно. Небо прояснилось, и низкое зимнее солнышко манило на улицу.

Полковнику надоело торчать в кабинете, и поговорить с директором рынка Бобров решил сам. Он распорядился о транспорте, не спеша спустился по лестнице, вышел во двор и, зажмурившись от солнечных лучей, уселся в машину.

Никита Васильевич не любил быстрой езды.

Поездка на рынок и не требовала срочности.

Водитель переползал от светофора к светофору. На Рязанке машины шли сплошным потоком, но заторов не произошло. Бобров спокойно развалился на заднем сиденье и поглядывал на улицу. Снег кончился, дорожные службы успели его разгрести, и столица выглядела пристойно. Директор рынка, азербайджанец Рафик Карулов, принял Боброва в своем кабинете, а взглянув на удостоверение полковника, приказал подать им чая и стал чрезмерно внимателен.

— Все об этом парне и как можно подробнее, — попросил Никита Васильевич и с удовольствием отхлебнул чай из маленького пузатого стаканчика, оправленного в серебряный подстаканник.

— Я с ним много не общался. Парень работал хорошо, претензий у меня к нему не было, — вспоминал азербайджанец.

— Кем он у вас работал? — Бобров не торопился. Он с удовольствием удрал из отдела под вполне приличным предлогом, и покидать кабинет рыночного директора не спешил.

— Работал. Все делал. Погрузка, уборка. За порядком приглядывал. У нас тут мастера на все руки. Узких специалистов не держим, — улыбнулся Рафик.

— Об этом я догадываюсь, — усмехнулся Бобров, поглядев на два огромных золотых перстня на пальцах директора и его золотую цепь, больше смахивающую на ошейник.

— Может быть, Отарий с кем-то дружил.

Я бы послушал человека, который его знал поближе, — намекнул Никита Васильевич.

Директор на минуту вышел и вернулся с тремя молодыми кавказцами:

— Вот вся его бригада, — представил директор своих работяг и поговорил с ними на родном языке. Из общения с бригадой Бобров узнал кое-что любопытное. Свободного времени с коллегами по рынку Отарий не проводил.

По словам мрачного парня с челкой, он был образованный, с инженерным дипломом, потому развлекаться так, как это делали его напарники, не хотел. После работы он исчезал, и чем занимался, парни не знали. Один из них видел Отария с высокой блондинкой. Блондинка работала рядом в книжном магазине и часто забегала на рынок за покупками. Женщина имела двенадцатилетнюю дочь и, по предположению троицы, жила разведенной. Бобров поблагодарил гостеприимного Рафика и его молодцов и прямиком направился к книжному магазину.

" Высокую блондинку звали Галей Анциферовой. В этот день у нее был выходной, а работала ее сменщица Света. Никита Васильевич зашел в маленький кабинетик завмага, показал пожилому лысеющему начальнику свое удостоверение и попросил его рассказать о продавщице. Семен Самойлович Цымерман — так величали хозяина книжного магазина — усадил полковника в кресло и пробрался за свой письменный стол. Стол этот был так завален всевозможной бумажной продукцией, что стоило к нему прикоснуться, как часть товара летела на пол.

• Предыдущая
• 34/59
• Следующая