Зловещий детдом - Байкалов Альберт - Страница 16

• Предыдущая
• 16/53
• Следующая

– Ничего из них не ясно, – Колган убрал с себя ее руки и шагнул к выходу, намереваясь отправиться в душ, но где-то в глубине квартиры ожил мелодией его телефон.

– Извини! – он устремился в спальню.

На дисплее высветился незнакомый номер. Теряясь в догадках, он приложил трубку к уху:

– Слушаю.

– Это я! – раздался встревоженный голос Васильевой. – Говорить можешь?

Колган покосился на двери:

– Могу.

– У нас проблемы…

– Давай встретимся, – с ходу предложил он и назвал место: – В «Легенде» через час.

– Хорошо, – на секунду задумавшись, ответила Васильева и отключилась.

Колган вернулся на кухню:

– Мне надо ехать.

– А я? – почти крикнула женщина.

– Ты позвони на работу и скажи, что не можешь сегодня выйти. Сама говорила, проблем у тебя с этим нет, – напомнил он сказанное ею, когда после первой бурной ночи она не поехала в департамент, и они весь день валялись в кровати, тянули вино и пялились в телевизор…

…Васильева сидела спиной к выходу. Для посетителей было раннее утро, и зал был практически пуст. Колган стремительно прошел между рядами столиков и бесшумно опустился напротив.

– Господи! – схватилась она за сердце. – Напугал.

– Судя по твоей реакции, проблемы серьезные, – сделал он вывод. – Говори!

– Сначала ты.

– У меня все как всегда, – гордясь собой, сказал Колган.

– Ты ее сделал? – констатировала Васильева.

– А ты как думала? – он подозвал официанта, и когда тот только дернулся от барной стойки к нему, остановил его: – Кофе!

– У нас проблемы, – повторила Васильева фразу, сказанную по телефону, и замерла, наблюдая за его реакцией.

Колган отстранился от стола, давая возможность официанту выставить перед ним чашку с кофе, кивком головы поблагодарил его и слегка подался вперед:

– Ты это уже говорила. Подробнее можешь?

– У Ткачева объявились родственники!

– У какого Ткачева? – не сразу понял он, о чем речь, и кивнул: – Какие?

Васильева заговорщицки оглянулась и запустила руку в лежащую на коленях сумочку:

– Директриса мне тут черканула их координаты, – с этими словами она протянула через стол сложенный вчетверо листок.

– Понятно, – Колган не глядя сунул его в карман.

– Ничего тебе не понятно, – Васильева подалась вперед. – Товар, на который они претендуют, уже оплачен.

– Как ты себе представляешь решение этой проблемы? – неожиданно почувствовав к Васильевой злость, спросил Колган. – Ты понимаешь, что в этом случае уже перебор? Куда ты смотрела?

– Все было чисто, – стала оправдываться Васильева. – Они спустя полгода всплыли.

– Это твой косяк! – он отпил уже остывший кофе. – Или думаешь, мне приятно людей мочить? Так давай вместо Лапши!

– Ты за это получаешь деньги, – нервно теребя на безымянном пальце колечко, напомнила она.

– А ты за то, чтобы не было таких косяков! – парировал он.

– Все ошибаются, – попыталась оправдаться Васильева.

– Ничего себе ошибка! – задохнулся от злости Колган. – Ты что о себе возомнила? Мы людей валим как на войне!

– Вот что, фронтовик, проблему решить до завтра! – окатив его строгим взглядом, Васильева повысила голос.

– Как? – с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться, спросил он.

– Это не моя забота, – с трудом скрывая перед Колганом страх, выпалила она.

– Не много ли на себя берешь? – уперев ладони в кромку стола, он слегка наклонился вперед.

– Мне что, Колдуну звонить? – Васильева сделала вид, будто ищет в лежащей на коленях сумочке телефон.

Колган заиграл желваками:

– Сука!

– Какая есть…

* * *

Шагнув через порог кабинета, Матвей встал, пытаясь понять, кто из пяти находившихся здесь человек есть следователь Ливинов. Если брать во внимание, что он мужчина, то смело можно откинуть двух женщин. Они сидели за стоявшими у окон столами. В следующий момент отбросил еще одного. Этот не подходил по возрасту. Наполовину лысый мужчина в очках явно не мог быть учеником сравнительно молодой Суркиной. Да и не стал бы Журавлев называть его пренебрежительно Сенькой. Типаж не тот. Из-под косматых бровей на Матвея настороженно смотрели два угрюмых, увеличенных стеклами глаза. Не удовлетворив его любопытство, Матвей перевел взгляд на стол, стоящий у стены напротив. Ближе к нему сидел огненно-рыжий толстяк. И его Матвей мысленно исключил из списка претендентов на статус земляка Журавлевых. Тогда бы Павел Иванович наверняка в разговоре не преминул вставить что-то типа «рыжий» или «конопатый»…

Матвей подошел к столу, за которым сидел одного с ним возраста и комплекции мужчина.

– Вы следователь Ливинов?

– Я, – кивнул мужчина и показал взглядом на стул: – Присаживайтесь.

Матвей сел:

– Моя фамилия Кораблев.

– Знаю, – Ливинов показал взглядом на телефон. – Дежурный звонил, когда вам пропуск выписывал. Чем обязан?

– Как вы здесь работаете? – Матвей обвел взглядом комнату. – Неужели для следователей нельзя создать более подходящие условия?

Ливинов повеселел:

– Следователь здесь один – я. Это, – он показал на соседний стол, – оперуполномоченный. У окна расположилась наша прекрасная половина в лице инспекторов по делам несовершеннолетних.

– А кто этот угрюмый дядька за моей спиной? – слегка наклонившись к нему, заговорщицки спросил Матвей.

– Дознаватель.

– Как на ковчеге, каждой твари по паре, – констатировал Матвей. – Интересно…

– Вы по какому вопросу? – неожиданно нахмурился Ливинов, по-видимому, обиженный сравнением с библейским ковчегом.

– У меня есть информация по делу о поджоге в Кряжках.

– О каком поджоге идет речь? – встрепенулся Ливинов.

– Ну, как же! – сделал вид, будто удивился, Матвей. – А дом Суркиных, по-вашему, в середине ноября от шаровой молнии загорелся?

– Почему вы решили, что это поджог? – возмущенно округлил глаза Ливинов. – Вот у меня материал по этому пожару, – он показал взглядом на лежащие на краю стола папки. – Здесь нет ничего, что указывало бы на злой умысел.

– А вы искали? – Матвей замер в ожидании ответа.

Он, конечно, мог начать перечислять обнаруженные им несоответствия и странности. Но наверняка перечисление этих догадок не вынудит Ливинова с ним согласиться. Дела с пожарами раскрываются трудно, и их стремятся как можно быстрее закрыть.

Матвей не собирался переубеждать следователя в том, что он не прав. Ему вообще было все равно, каким будет заключение Ливинова. Он был уверен, что даже если будет доказан поджог, дальше этого дело не пойдет. Его целью было узнать детали. А они в материалах были.

– Начнем с того, что, прежде чем назвать событие преступлением, нужно собрать доказательную базу, – тоном, не терпящим возражений, заговорил следователь. – У меня есть заключение специалиста испытательной лаборатории, в котором черным по белому написано, что возгорание произошло в результате пролива легковоспламеняющейся жидкости, предположительно керосина, в районе плиты. А участковый, это, кстати, также указано в протоколе осмотра места происшествия, обнаружил в сарае бутыль с керосином.

– Это деревня, и керосин есть в любом доме, – возразил Матвей. – Зимой часто от снега обрываются провода. Люди на такой случай держат керосиновые лампы.

– Там отчетливо видно, что его недавно разлили, – устало вздохнул Ливинов. – Кроме того, к делу приобщен акт о пожаре, составленный командиром отделения, прибывшего по вызову. Там также указана причина…

– Хочу заметить, что никто из перечисленных вами должностных лиц в момент возгорания в доме не был, – насмешливо сказал Матвей.

– А у вас есть свидетели? – язвительно улыбнулся Ливинов. – Может, с домовым Суркиных пообщались?

– Свидетелей нет, но я включил логику, – вздохнул Матвей. – В какое время случилось возгорание?

– В период от двадцати трех сорока до ноля часов…

– Вот! – Матвей подался вперед. – Вы же сами из деревни! Кто будет топить печь в такое время?

• Предыдущая
• 16/53
• Следующая