Опасное соседство - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/31
• Следующая

— Да вот нашей барышне банкир что-то прислал! — сказала тетя Липа.

— Банкир? Тебе? Что это тут? Давай-ка поглядим!

Мама взяла у меня две коробки и пошла с ними на кухню.

— Это что такое? — заинтересовался папа.

— Это нам с Матильдой прислали! — объяснила я. — А что там, ещё не знаю! — И я открыла сначала узкую коробку. Там, завернутые в шелковую бумагу, лежали пять потрясающих бледно-розовых роз.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула мама, хватаясь за широкую коробку. Сняв крышку, она вытащила оттуда ещё одну коробку, но какую! Тоже бледно-розовую, шелковую, всю в кружевных бабочках и бантиках!

— Что это? — изумленно спросил папа.

— Полагаю, конфеты! — ответила мама и открыла волшебную коробку. Там действительно были конфеты, при виде которых у всех потекли слюнки! — Вот это да! Интересно, а с какой это стати Феликс посылает вам с Мотькой всю эту роскошь? — ревниво осведомилась мама.

Я растерянно глянула на папу, но он только пожал плечами. И меня вдруг осенило:

— Понимаешь, мама, мы вчера с Мотькой увидели, что кто-то хочет угнать его «мерс», и подняли тревогу. Вот он нас и благодарит.

Папа одобрительно мне кивнул.

— Да? Очень мило с его стороны!

— Ас нашей не мило, что ли? — возмутилась я.

— Согласись, что другой просто сказал бы спасибо или предложил денег. А это так красиво, так изысканно! Что же ты сидишь как засватанная, беги, звони Мотьке.

— Да! Конечно! — Я бросилась к телефону и увидела конверт, оставленный Федором. Он не был запечатан. Все — как в лучших домах! В конверте лежала записка: «Дорогие девочки! Не знаю, как и выразить вам мою благодарность! Это ведь не имеет цены! Примите от меня эти цветы и конфеты и помните — если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, я всегда к вашим услугам. Ваш Феликс Ключевский». К сему была приложена визитная карточка.

С ума сойти! Я тут же набрала Мотькин номер, но записку сунула в карман. А то мама сразу поймет, что я наврала.

— Мотька! Под любым предлогом отпросись у мамы! Беги ко мне!

— А что случилось?

— Феликс прислал нам с тобой по букету роз и по коробке конфет. Это даже не коробка, а целый громадный ящик, да какой красоты!

— И мне тоже? — растерянно спросила Мотька.

— Конечно! Две коробки и два букета. Для меня и для тебя. Моть, а ты маме что-нибудь говорила? — шепотом спросила я.

— Да что ж я, сумасшедшая?

— Понимаешь… Погоди, я возьму телефон к себе! Ну вот, я придумала роскошную версию — мы предупредили не покушение, а угон! И он нас за это благодарит!

— Но ведь дядя Юра знает!

— Ну и что? Он не скажет: пожалеет мамины нервы. Да, Мотька, он ещё такую записку прислал — рехнуться можно!

— Аська, умоляю, прочти!

— Придешь, прочтешь сама!

— Ладно, попробую вырваться! Дело в том, что Мотькина мама по воскресеньям её воспитывает. И при этом они вместе убирают квартиру. Так что обычно в первой половине дня в воскресенье Мотьке из дома не вырваться. Но тут через десять минут она уже была у меня.

— Ой, Аська! Какие цветы! Мне никогда ещё цветов не дарили… А конфеты! А коробка! К ней и притрагиваться жалко!

Прочитав записку, Мотька даже слезу пустила.

— Что за человек, Аська! Ты подумай — ведь это просто принц из сказки!

В этом определении, безусловно, было зерно истины. Мотька ещё поахала да попричитала, а потом вдруг заявила:

— Необходимо повидать этого Феликса или хотя бы его шофера.

— Зачем?

— Предупредить, чтобы придерживался нашей версии, а то пойдут разговоры… словом — сама понимаешь.

— Завтра мы сможем ему позвонить, вот здесь его телефоны. Рабочий и домашний.

— Так давай ему сейчас позвоним! Судя по номеру, он живет где-то в районе Таганки. Давай, звони!

Я набрала номер. Телефон был на автоответчике. Я положила трубку.

— Что?

— Ничего. Автоответчик.

— Вот и надо было на автоответчик наговорить, а то мы его в банке ещё неделю можем отлавливать.

— Твоя правда.

Я снова набрала номер и после сигнала «оставила сообщение», как теперь выражаются.

— Это Ася. Большое вам спасибо за подарки. У нас к вам просьба: не говорите маме, как было дело, скажите, что мы предотвратили угон вашей машины. Спасибо ещё раз!

Сказать по правде (ой, кажется, и я заразилась от Тюхи), я была даже рада, что не пришлось говорить с Феликсом на глазах у Мотьки.

— Теперь можно спать спокойно. Думаю, они нас не продадут.

— Они-то — нет, а вот Иветта…

— А что Иветта?

— Она может проболтаться. Они там, в театре, все такие сплетники… Хотя нет, Иветта вроде бы нормальная тетка. Серьезная, без этих театральных штучек… Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест!

— Аська, мне пора, мама на полчаса отпустила! Еще как она на все это посмотрит! Ты же знаешь её.

— А ты сказала, в чем дело?

— В общем и целом.

— А она?

— Покачала головой и отпустила. Ладно, до завтра! Ой, Ась, а торговать-то завтра пойдем? А то я что-то застоялась!

Мы обе покатились со смеху.

— Конечно, пойдем!

В понедельник с утра начались неприятности. Первое, что мы увидели, войдя в школу, было написанное большущими буквами объявление о том, что вместо пятницы, когда мы не учились из-за бомбы, мы будем учиться в эту субботу. Затем на уроке литературы я сцепилась с Марфушей. Женька Зимин спросил её о Северянине: мол, какое место занимает этот поэт в истории русской поэзии. Марфа сказала, что никакого. Декадентские рифмованные бредни. Я этого стерпеть не могла. Северянина обожаю. Я подняла Руку.

— Монахова, ты хочешь высказаться по этому поводу?

— Да! Марфа Кузьминична, вы глубоко не правы! Северянина уже давно признали крупным поэтом.

— Это кто же его признал?

— Как кто? И критики, и читатели, и вообще… вся литературная общественность. У него стихи замечательные, музыкальные…

Марфа наша хоть и старая, но азартная, вовлечь её в спор ничего не стоит. А сегодня, перед уроком, многие взмолились: кто может — затяните урок, чтобы она поменьше спрашивала.

— А что, Ася, ты знаешь наизусть его стихи? — спросила Марфуша, сверкая глазами.

— Конечно, знаю, и много! Они сами запоминаются!

— Ну-ка, прочти нам что-нибудь, а мы обсудим, это всем полезно.

— Пожалуйста! С удовольствием:

Моя дежурная адъютантесса,

Принцесса Юния де Виантро,

Вмолнила в комнату быстрей экспресса

И доложила мне, смеясь остро:

— Я к вам по поводу Торквато Тассо!

В гареме паника, грозит бойкот!

В негодовании княжна Инстасса

И к светозарному сама идет!

И в этих отгулах рванулись двери

И изумительнейший гастроном,

Знаток изысканнейших эксцессерий

— Инстасса въехала на вороном

— Достаточно, Ася! — прервала меня Марфа. — Вы что-нибудь поняли, ребята?

— А чего ж тут не понять? — отозвался Вадик Балабушка. — Сперва адъютантесса пришла, а потом и княжна пожаловала.

— И не просто причапала, а на вороном прискакала. Класс! — поддержал его Витька Воскобойников. — Слушай, Монахова, мы тебя теперь княжной Инстассой звать будем. Тебе очень подходит, правда, Вадька?

Вадик залился нежным румянцем.

— Марфа Кузьминична! — влезла Лялька. — Я вот не поняла, при чем тут гастроном?

— А я вообще ничего не поняла, — пропела Верочка, первая красавица.

— Вас можно только пожалеть! — презрительно скривил губы Марат Исаков.

— Тише, ребятки, тише! — призвала к порядку Марфуша.

Она была довольна. Класс активно включился в дискуссию. Недавно она пыталась вовлечь нас в спор по поводу Горького, но спора не получилось, все в один голос твердили, что это — скука смертная. А сегодня спор разгорелся не на шутку.

• Предыдущая
• 14/31
• Следующая