Стихотворения и поэмы - Андреев Даниил Леонидович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/56
- Следующая
Изменить размер шрифта:
48
1937—1950
* * *
Леший старый ли, серый волк ли —
Все хоронятся в дебрь и глушь:
Их беседы с людьми умолкли,
Не постигнуть им новых душ,
Душ, сегодня держащих власть,
Чтобы завтра уйти иль пасть.
Но меня приняла Россия
В свое внутреннее жилье;
Чую замыслы потайные
И стремленье, и страсть ее,
И звезду, что взошла в тиши
Непрочтенной ее души.
Только этой звезде покорен,
Только этой звездой богат,
Прорастание древних зёрен
И вселенский грядущий сад
Слышу в шорохе хвойных ваий,
В вольных хорах гусиных стай,
В буйной радости непогоды,
В беззаконной ее гульбе,
И в лучистых очах народа,
И в кромешной его судьбе,
И в ребятах, кто слушать рад
В век каналов про Китеж-град.
И учусь я – сквозь гул машинный,
Говор, ругань, бескрылый смех,
Шорох бабьей возни мышиной,
Спешку графиков, гам потех —
Слушать то, что еще народ
Сам в себе не осознает.
И друзей – не чванливых, грубых,
Но таких, кто мечтой богат,
Не в правленьях ищу, не в клубах
И не в теплом уюте хат,
Но в мерцании встречных глаз,
В недомолвках случайных фраз.
1950
* * *
Другие твердят о сегодняшнем дне.
Пусть! Пусть!
У каждого тлеет – там, в глубине —
Таинственнейшая грусть.
Про всенародное наше Вчера,
Про древность я говорю;
Про вечность; про эти вот вечера,
Про эту зарю;
Про вызревающее в борозде,
Взрыхленной плугом эпох,
Семя, подобное тихой звезде,
Но солнечное, как бог.
Не заговорщик я, не бандит, —
Я вестник другого дня.
А тех, кто сегодняшнему кадит, —
Достаточно без меня.
1955
Древнее
Над рекою, в нелюдном предвечерии,
Кочевой уже потрескивал костер,
И туманы, голубые как поверия,
Поднимались с зарастающих озер.
Из-за мыса мелового, по излучине
Огибая отражающийся холм,
С зеленеющими ветками в уключине
Показался приближающийся челн.
И стремительно, и плавно, и таинственно
Чуть серел он в надвигающейся тьме,
И веслом не пошевеливал единственным
Сам Хозяин на изогнутой корме.
Борода иссиня-черная да волосы —
Богатырская лесная красота:
Лишь рубаха полотняная без пояса
Да штаны из домотканого холста.
Этим взором полесовщик и сокольничий
Мог бы хищную окидывать тайгу;
Этой силою двуперстие раскольничье
Утверждалось по скитам на берегу;
Этой вере, этой воле пламенеющей
Покоряются лесные божества,
И сквозь сумерки скользит он – власть имеющий,
Пастырь бора, его жрец, его глава.
И, подбрасывая сучья в пламя дикое,
Я той полночью молился тьме былой —
Вместе с нежитью лесной тысячеликою,
Вместе с горькою и чистою смолой.
1945—1950
* * *
Таится дрёмный мир сказаний,
Веков родных щемящий зов
В нешумной музыке прозваний
Старинных русских городов.
О боре сказочном и хмуром,
О мухоморах в мягком мху
Услышишь память в слове Муром,
Приятном чуткому стиху.
Встает простор пустынный, пенный,
На побережьях – конский порск,
И город бедный, белостенный
Мне в прозвище Белоозерск.
Орлы ли, лебеди ли, гуси ль
Ширяли к облаку стремглав
От княжьих стрел, от звона гусель
У врат твоих, Переяслав?
И слышу в гордом слове Туров
Летящих в мрак ветвей и хвой
Упрямых, круторогих туров
С закинутою головой.
Ветрами чистыми овеян
Язык той девственной поры:
От песен первых, от церквей он,
От простодушной детворы.
И так ясны в той речи плавной
Общенья тех, кто речь творил,
С Душой народа, юной Навной,
Наитчицей творящих сил.
1955
* * *
Семье Левенков
Когда несносен станет гам
И шумных дней воронки жадные,
Ты по уютным городкам
Полюбишь семьи многочадные.
Хозяйка станет занимать
И проведет через гостиную,
Любовна и проста, как мать,
Приветна ясностью старинною.
Завидев, что явился ты —
Друг батюшки, знакомый дедушки,
Протянут влажные персты
Чуть-чуть робеющие девушки.
К жасминам окна отворя,
Дом тих, гостей солидно слушая,
И ты, приятно говоря,
Купаешься в реке радушия.
Добронадежней всех «рагу»,
Уж на столе шипит и пышнится
Соседка брату – творогу —
Солнцеподобная яичница.
Ни – острых специй, ни – кислот…
Но скоро пальцы станут липкими
От шестигранных сладких сот,
Лугами пахнущих да липками.
Усядутся невдалеке
Мальчишки в трусиках курносые,
Коричневы, как ил в реке,
Как птичий пух светловолосые.
Вот, мягкостью босых подошв
Дощатый пол уютно щупая,
С реки вернется молодежь
С рассказом, гомоном и щукою.
Хозяин, молвив не спеша:
«А вот – на доннике, заметьте-ка!» —
Несет (добрейшая душа!)
Графин пузатый из буфетика.
И медленно, дождем с листа,
Беседа потечет – естественна,
Как этот городок, проста,
Чистосердечна, благодейственна…
Как будто, воротясь домой,
Лежишь – лицом в траве некошеной..
Как будто обувь, в жгучий зной,
С ног истомленных к черту сброшена.
48
- Предыдущая
- 48/56
- Следующая
Перейти на страницу:
