Избранные сочинения. 1. Ошибка живых - Казаков Владимир Васильевич - Страница 18

Н

Как так не видели?! Да у него от крови весь берет был... голубой... то есть, вся шерсть была...

СПУТНИК

Голубая? А вся кровь?

Н

Иссякла.

СПУТНИК (женщине)

Пойдемте! У них иссякло воображение. Вот вам и название этой фонарной болезни... (к двоим) Прощайте!.. (уходят)

М

Прощайте?

Н

Это он сказал, чтобы быть вежливым по отношению к себе самому... Какой холодный у него взгляд!.. Как холодно! Ну и погода!.. Ммда... Тут, и вправду, можно заболеть, на таком ветру... На чем вы прервали ваше молчание?

М

Я стоял, как всегда погруженный в задумчивость. Мимо меня стояли дома, проходили люди. Вдруг один из них — из домов и из людей, привлек мое внимание и поразил меня. Это был прохожий лет XXX—XXXIX, он был неправдоподобно бледен, по мгновениями становился бледнее самого себя...

Н

Я слушаю вас так внимательно, что сам начинаю бледнеть.

М

Погодите, сейчас вы начнете истекать кровью... Но кто это?..

Появляется цирковая наездница. В ее руке упругий вздрагивающий хлыст. Воздух вокруг нее расступается.

НАЕЗДНИЦА

Как? Разве вам ничего не говорит вот этот хлыст?

М

Нет, почему же, он нам говорит. Какой мелодичный у него голос!

Н

Вот это хлыст! Вот это я понимаю. Таким можно хлыстиком засечь любой фонарь насмерть.

НАЕЗДНИЦА

Скажите-ка, вы не видели, здесь не проходил один... такой?

М

Один проходил, но я боюсь, что он был недостаточно такой.

Н

И другой здесь проходил, но ведь вас интересует один?

НАЕЗДНИЦА

Проклятье! У меня от ваших реплик в горле запершило... И какой ветер кругом, и холод!.. Нет ли здесь дождя?

М

Вы правы, здесь нету.

НАЕЗДНИЦА

А что это за странная вывеска? Что на ней написано?

Н

На ней?.. Написано ДОЖДЬ.

М (к наезднице)

Не верьте ей! Это прошлогодняя... видите, она совсем ржавая...

НАЕЗДНИЦА

Но, постойте! Вы ведь что-то говорили о крови?

М

Вы — о дожде.

Н

Что?!. Кровавый дождь?!

НАЕЗДНИЦА

Вы правы, клянусь хлыстом. Вы догадливы, клянусь еще раз.

М (к Н)

Не слушайте, это не для ваших ушей! У вас и без того бледность не проходит... (к наезднице) Каков ваш хлыстик! Вокруг него воздух никак не заживает...

Н

Что это мне вдруг на щеку капнуло?

М

Никак дождь... собирается?

НАЕЗДНИЦА

Но какого странного цвета капли!.. Ха! Неужели это и в самом деле... Укроемся под этой вывеской...

Его подтолкнули к дверям.

— Ну, входите же!

— Ради бога... — подумал он, — я иду, вхожу... Зеркала взяли вошедших своими сверкающими полированными поверхностями, подвели их к середине залы, к хозяйке. Она была рада — зеркала были рады. Гости сдержанно жестикулировали — зеркала жестикулировали еще сдержаннее. Кто-то из гостей вскрикнул, ему что-то почудилось — зеркалам не почудилось ничего. Короткое «ах!» сверкнуло и исчезло в сумраке.

Пермяков вытащил белоснежный платок и усмехнулся. Все на него укоризненно посмотрели.

Воздух прижался к стенам, образовав в середине залы пустое пространство. Пермяков остался один, окруженный этой пустотой. Зеркала тяжело смотрели на него.

Истленьев давно чувствовал на себе тяжелый взгляд Пермякова.

Пермяков вытащил из рукава бритву и двинулся, загораживая ее своим телом. Холодные поверхности зеркал покрылись испариной. Пермяков двинулся еще медленнее. Обрывки гостей пролетали мимо его сознания...

1-Й ГОСТЬ

Мы здесь — это удивительно! Было бы еще удивительнее, если бы мы были еще более здесь.

2-Й ГОСТЬ

Как все тихо! Если не считать наших голосов и другого шума.

3-Й ГОСТЬ

А что будет, если не считать окон?

4-Й ГОСТЬ

Пожалуйста, тише!.. Или, пожалуйста, громче!

5-Й ГОСТЬ

Куда уж тише, и куда уж громче.

6-Й ГОСТЬ

Мне почудилась кровь!.. Или это я ей почудился?

7-Й ГОСТЬ

Вы почудились вам...

Истленьев чувствовал приближение Пермякова. На стеклах выпала тяжелая роса секунд.

Он сидел возле Эвелины, на его лице было крайнее утомление, болезненная бледность покрывала его. Он стал что-то вспоминать, что-то забывать, сидел неподвижно, улыбка, спотыкаясь, шла по его губам, потрескавшаяся, споткнулась, застыла...

Он как-то оказался один, в стороне от Эвелины. Несколько незнакомых гостей окружили его. Они были не то чтобы удивлены, они приняли Истленьева за одного из нас. Его болезненный вид давал им повод думать о его болезненном виде.

1-Й ГОСТЬ

Кто это? Вы не знаете?

2-Й ГОСТЬ

Кто это? Я не знаю.

3-Й ГОСТЬ

Кто это? Вы не знаете?

4-Й ГОСТЬ

Кто это? Я не знаю...

ПОЭТ

Истленьев направился к темному неосвещенному углу, откуда на него тяжело и пристально смотрели два глаза.

Пермяков стоял, прижав себя к бритве, его брови нависли, сверкали края дикой улыбки, только чудом не разрезая его побелевших губ...

В погребок, где шла игра в карты, где пили вино и водку, где Куклин, Алхимов и лампа что-то замышляли втроем, вошел Левицкий.

Он мало изменился за все это время, но погребок изменился еще меньше. После свежего ночного воздуха и сверкающих звезд, здесь был другой воздух и совсем другое сверкание.

Несколько цепких холодных взглядов уперлись в Левицкого, но соскользнули, словно наткнулись на кольчугу под его темным плащом.

Тут было несколько женщин, одна из них (самая красивая) была красивее остальных.

Пауза, заполненная паузами...

1-АЯ ЖЕНЩИНА

Кхе-гхе!.. Гха-гха-гха-а!.. Что это у меня, кашель? Или что? И горло, и грудь болит... Я вчера, б..., чуть не сдохла, и завтра чуть не сдохну...

2-АЯ ЖЕНЩИНА

Покури, все пройдет.

3-ЬЯ ЖЕНЩИНА

Эх, е. твою мать-та-а-а!..

Женщины, пошатываясь, прошли мимо Левицкого.

Куклин и Алхимов заметили присутствие Левицкого. «Судя по нему, на улице звезды», — сказал Куклин, как если бы он сказал, что, судя по Левицкому, на улице идет снег. Алхимов мысленно сказал какую-то фразу, но вслух произнес только точку, стоящую в конце ее.

Зачем пришел в погребок Левицкий, мне неизвестно. О чем он разговаривал с Куклиным и Алхимовым — тоже. Я только вижу, как шевелятся их губы, как стремительны их зрачки, но не могу расслышать ни звука.

Неожиданно дверь погребка отворилась, и, пошатываясь, вошел Пермяков. Дикая улыбка, словно рассеченная надвое ударом хлыста, еще цеплялась за его губы. Он весь дрожал сильной неудержимой дрожью, окровавленные пальцы повисли, обезумевшие глаза хотели вырваться из страшных орбит...

Разговор гостей незаметно продвигался навстречу ночи.

1-Й ГОСТЬ

Вы молчите? Вы молчите потому, что слушаете меня? Тогда молчите внимательнее. Минута состоит из 60 секунд, час — из 60 минут. А из скольких часов состоит все?

2-И ГОСТЬ

Нельзя же судить о человеке по его спине.

3-Й ГОСТЬ

Нет, можно. Спина выразительнее, чем лицо, и не умеет притворяться.

4-Й ГОСТЬ

Мой белоснежный платок пугает меня, а я — его.

5-И ГОСТЬ

Ах, пожалуйста, тише! В вашем голосе есть такие режущие нотки... знаете.

6-Й ГОСТЬ