Американские каникулы - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/80
• Следующая

– Я бы на твоем месте и пива не пил, – заметил я неодобрительно.

– Пошел на хуй, Лимон, не учи меня.

– Распустился ты, – сказал я. – Ругаешься как извозчик. Разве главе космогенической школы подобает так ругаться?

Следует сказать, что Алекс действительно объявил себя однажды главой космогенической школы в живописи. Я думаю, и сам Алекс не знал, что это такое, но стать главой школы ему было необходимо, он считал, что это респектабельно.

– Научили тебя во Франции… – разочарованно-презрительно протянул Алекс. – Интеллигентным стал… Точно, – сказал он, обращаясь уже к Элиз. – Там все такие, как Лимон, любят попиздеть… Потому я и сбежал оттуда.

Самого Алекса упрекнуть в интеллигентности трудно. За десять лет жизни во Франции Алекс едва научился лепетать по-французски, и я его за это подсознательно презирал, справедливо считая человеком ограниченным и нелюбопытным, хотя и талантливым. Но талант должен развиваться, а какое развитие, если Алекс не читает, с новыми людьми не встречается, а только механически производит свои картины, сидя взаперти, окруженный казаками и другой русскоговорящей челядью.

По лестнице, громко гогоча, спустился казак, а за ним, пьяно улыбаясь, спустилась голая ниже пояса Леля, держа в руках свои мокрые штаны. Она была без трусов и, спускаясь, поглаживала светлый треугольник волос в месте схождения ног.

– Ты почему, сука, голожопая? – засмеялся Алекс. – Почему она без штанов? – обратился он к казаку.

– Не хочет мой халат одевать. Говорит, что халат воняет и слишком большой для нее… – прохохотал казак, содрогаясь могучей грудью.

– А что, я тебе не нравлюсь такая?.. – криво усмехнулась Леля и, подтянув мышцы ягодиц, прошлась мимо стола, за которым мы сидели.

– Вот мы сейчас тебя выебем, пизда, тогда доходишься! – с видимым отвращением пригрозил Алекс.

Леля, хотя и миниатюрная, сложена очень пропорционально, и если не смотреть на ее пьяную физиономию (всегда, когда она сильно напивается, кончик носа у нее краснеет и лоснится), эстетически представляет из себя совсем не неприятное зрелище. Леля продефилировала мимо нас и села на свое прежнее место, но затем пересела вдруг на место отсутствующего грузина и, обнаружив, что в его темного стекла бокале есть вино, выпила его залпом.

– Еще выпить хочу… – объявила она капризно – Дайте выпить!

– Сейчас Шалва принесет, – успокаивающе сообщила Элиз подруге. – Подожди.

К ногам Лели подошел вдруг доселе мирно спавший в одном из углов жирный бульдог Алекса и, заинтересованно обнюхав ее ноги, встал на задние лапы, а передние положил на стул и потянулся морщинистым свиным носом к ее пизде.

– Фу, дурак! – взвизгнула Леля.

– Выеби, выеби ее, Фунт! – обрадовался Алекс. – Покажи ей, засунь ей шершавого в шахну!..

Все мы, включая Элиз, обрадовались неожиданному развлечению и стали заинтересованно наблюдать за Лелей и Фунтом.

– А что… – начал я к своему собственному полному недоумению. – Слабо тебе, Лельчик, поебаться с бульдожкой?..

Очевидно, я был все еще зол на алкоголичку за ее приседания на улице, или, может быть, мне просто захотелось ее спровоцировать на невинное зрелищное мероприятие. Не знаю, я схулиганил, а уж потом подумал.

– Ни хуя не …лабо… – возразила Леля, споткнувшись на букве с в «слабо». Очевидно, стакан вина, принадлежащего грузину, шибанул ей в голову. – Не слабо, – повторила она и, соскользнув со стула, вдруг опустилась на сияющий паркетный пол голым задом и раздвинула ноги. – Иди, иди сюда, милый! – позвала она отшатнувшегося было бульдожку.

Бульдог засопел и с удовольствием ткнулся носом в Лелину пизду, обнюхивая.

– Га-га-га-га! – смущенно загрохотал казак и расстегнул еще одну пуговицу на своей клетчатой рубахе, уже и без того обнажавшей его пузо.

– Ну и блядь! – криво усмехнулся Алекс. – Сказано, русская баба и со свиньей ляжет. Ну, Фунт, покажи ей, какие мы… Воткни ей по самые уши!

Бульдог в явном замешательстве не знал, что ему с Лелей делать. В конце концов, не отнимая носа от Лелиной пизды, он пристроился пузом на одну из ее ляжек и быстро-быстро задрожал по ней.

– Не так, не так, маленький дурачок… – ласково проговорила Леля и схватила Фунта за передние лапы, потянула его на себя, на живот. – Сюда, дурачок, сюда иди…

Казак засопел, и лицо его вдруг сделалось темно-красным, он не отрываясь глядел на копошащихся бульдога и Лелю. Элиз, привыкшая, очевидно, ко всякому, хихикала. Я? Я думаю, что я чуть натянуто улыбался. Алекс с ухмылочкой превосходства покачивал головой и повторял: «Ну что, бля, возьмешь с русской бабы…» Однако, зная Алекса очень хорошо, я понимал, что ситуация ему, в общем-то, нравится.

Бульдог сопел, как первый паровоз братьев Черепановых… Леля продолжала ласковым шепотом давать бульдогу советы. Шуточка переставала быть смешной. Ебаный зверь был, кажется, по-настоящему возбужден. Не совсем было понятно, попал ли он своим бульдожьим членом в Лелю… Мне, во всяком случае, с моего стула видно не было, ко мне Леля лежала боком.

По-видимому, не я один почувствовал, что шутка уже пересекла границы смешного и переходит в нечто иное по характеру, потому что Элиз встала и, подойдя к Леле, наклонившись, схватила ее за руку.

– Вставай, хватит хуйней заниматься! – раздраженно сказала она.

Бульдог поднял голову на Элиз и вдруг зарычал.

Алекс, тяжело ступая по паркету своими сшитыми на заказ кавалерийскими сапогами, прошел к Леле и Фунту и вдруг коротко ткнул ее носком сапога в ребра.

– Вставай, пизда… Я не хочу, чтобы Фунт подхватил от тебя гонорею…

– Иди на хуй, Алекс… – обиженно сказала с пола Леля.

– Ах ты, вонючка поганая! – удивился Алекс и, сделав несколько шагов к стулу, на котором лежали штаны Лели, взял их и пошел с ними к противоположной стене студии.

– Отдай мои брюки! – вскочила Леля.

Фунт жирно шлепнулся на паркет и обиделся. Леля подбежала к Алексу и попыталась схватить его за могучую руку.

– Вонючка паршивая! – ласково повторил Алекс и выставил руку, в которой держал Лелины штаны, в открытое окно.

Лелю он легонько оттолкнул, от этого легкого тычка Леля улетела на самую середину лофта…

– Не бросай, мудак! – закричала Леля.

– Хэй, Алекс… – сказал я. – Отдай ей брюки. Это уж слишком…

– Да, Алекс, успокойся… – сказала Элиз.

– Алекс? – попросил даже казак.

Но железный Алекс, неумолимый Алекс, разжал пальцы, и послушные закону земного притяжения Лелины штаны устремились к земле. Вниз.

– Мудак! Сука! – закричала Леля и, подбежав к двери элевейтора, нажала кнопку.

Почти тотчас же двери отворились, и из элевейтора шагнул к нам Шалва, прижимающий к груди несколько блоков пива, поставленных один на другой. Едва не сбив его с ног, Леля вскочила в элевейтор.

– Леля! Ты же голая! – крикнула ей вдогонку Элиз.

– Ха-ха-ха! – ехидно смеялся Алекс, стоящий у окна.

По его особенно иезуитскому издевательскому смеху было понятно, что он пьянеет, что, впрочем, происходит очень быстро, когда он расшивается.

– Сейчас получим удовольствие. Хэй, Лимон, иди сюда! Посмотрим, как эту голую жопу выебут прямо на улице… Шалва, все идите сюда!..

Я подошел, и в самом деле любопытствуя, что же произойдет, хотя происходящее мне и не нравилось. Алекс унижал Лелю. А какая бы она, Леля, ни была алкоголичка, садящаяся писать на улице, она была наша подруга, посему Алекс ведет себя гнусно. Я решил уйти тотчас, как только Леля и ее штаны воссоединятся.

– Хэй, пизда голожопая! – закричал Алекс, высунувшись в окно и, очевидно, увидев Лелю.

Я подошел к другому окну, также открытому, а точнее, это было то же огромное, во всю стену окно, только другая его часть, и заглянул вниз.

Далеко внизу, этаж был седьмой американский, я увидел голоногую фигуру в красной короткой тишотке, растерянно метавшуюся по улице.

– Пизда голожопая! Смотрите, люди, на голожопую пизду! – истошно заорал Алекс в ночь, и из дома напротив, из таких же, очевидно, лофтов, как и у Алекса, стало высовываться местное население и смотреть туда же, куда смотрел и Алекс, и мы, на метавшуюся по улице в поисках штанов Лелю.

• Предыдущая
• 23/80
• Следующая