Последний рассвет - Маринина Александра Борисовна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/22
- Следующая
– Собирайтесь, ребята, выходим, – скомандовал он, решив не ждать няню. – Степка, давай одевайся.
Мальчик нехотя отполз от компьютера и медленно поплелся в прихожую. Одевался он уже давно самостоятельно.
И в этот момент послышался скрежет ключа в замке. Эльвира влетела в квартиру, и лицо ее было одновременно виноватым и встревоженным.
– Простите, Антон, – торопливо заговорила она. – Я телефон забыла. Знаете, закрутилась утром и не положила в сумку, поэтому и не позвонила, я же ваш номер наизусть не помню. Я сейчас отведу детей, мы еще не опаздываем.
«Да, – подумал Сташис. – Это наша общая беда: с появлением мобильных телефонов мы любой номер набираем максимум один раз, потом только ищем в телефонной памяти по имени или фамилии. Естественно, с одного раза запомнить не успеваем, и если телефона под рукой нет, то и номер не восстановить».
– Угу. – Он мрачно кивнул. – А выехали вовремя?
– Что? – Эля в недоумении посмотрела на него.
– Я спрашиваю: выехали из дома вовремя?
Няня смешалась и, наклонившись к Степке, стала ловко застегивать на его курточке многочисленные кнопки.
– Потому что если вы выехали с опозданием, то вполне могли позвонить мне из дома, пока вы еще не забыли, – на этом слове он сделал ударение, – свой телефон, и предупредить, что задержитесь. Но вы и этого не сделали. Вы что, в первый раз ехали из этого места? Время не рассчитали?
Эля смутилась окончательно, чем подтвердила худшие опасения Антона. Да, она ночевала не дома, потому и опоздала. Значит, действительно, роман завела.
– Простите, Антон, больше это не повторится, я не знала, что там ремонт дороги, сужение и даже рано утром возникает пробка. Там постоянно проезжают фуры, из-за этого…
– Меня это не интересует, – холодно произнес он. – Потрудитесь, пожалуйста, вовремя выезжать, если ночуете не дома.
Он вышел из квартиры – только что дверью не хлопнул от злости. Злился Антон Сташис, разумеется, не на Элю, а на самого себя и свою нескладную жизнь. Ну чего он вызверился на няню? Зачем так холодно и резко с ней разговаривал? Столько лет все было хорошо, мирно, ни одного конфликта, никаких претензий друг к другу, и вот, пожалуйста…
«Я испугался, – признался он сам себе, заводя двигатель автомобиля. – Я просто ужасно испугался, потому и не совладал с собой. Что делать, если она уйдет? Я не справлюсь».
Всю дорогу на работу он боролся с раздражением и тревогой: если Эля начнет увязать в отношениях, то работать не сможет так, как ему надо. А уволить ее он не может в первую очередь потому, что на другую няню у него просто нет денег. Эля работает бесплатно, и в этом весь ужас его положения. Значит, что бы она ни вытворяла, ему придется терпеть и мириться с этим.
Только подъехав к хорошо знакомому зданию Петровки, 38, Антон сообразил, что, охваченный негодованием и испугом, выскочил из дома раньше, чем обычно. Детей-то вести в сад и школу не пришлось… Ну ничего, работа оперативника подразумевает огромный объем писанины, которую все вечно откладывают на потом. Вот он и займется с утра пораньше, пока больше никого нет в кабинете, который Антон делил еще с двумя коллегами.
Он успел сделать довольно много, пока не появился подполковник Зарубин.
– О, Тоха, ты уже на месте? Беги быстро к шефу, он уже копытами стучит.
– А что случилось? – Антон поднял голову.
– Жену какого-то деятеля вчера приговорили, тебя пристегивают.
– Чья территория? – спросил Сташис, убирая документы в сейф.
Маленький и почему-то постоянно смеющийся Сергей Кузьмич Зарубин театрально закатил глаза.
– Не смешите меня, люди! Территория его интересует! Да плевать ты хотел на территорию, тебя интересует, с какими операми и с каким следаком ты будешь работать. Так вот, выдохни, многодетный отец: следачка та самая, с которой ты уже контачил по делу о сомнительном наследстве, и опера те же, один рыженький такой, смешной, и второй, постарше и потолковее.
Антон обрадовался. Действительно, рыжеволосого Романа Дзюбу и его старшего напарника Геннадия Колосенцева он хорошо помнил. К сожалению, с того дела, которым они вместе занимались, им общаться больше не приходилось. К сожалению – потому, что Дзюба ему еще тогда понравился, да и следователь Рыженко оставила самые приятные впечатления.
Получив официальное задание от начальника отдела, Антон позвонил Дзюбе и узнал, где они могут пересечься.
– Генка говорит, что лучше всего встречаться поближе к дому, где жила убитая, – ответил Роман, о чем-то шепотом посовещавшись с Колосенцевым. – Записывай адрес.
Антон удрученно покачал головой: значит, рыжий Ромчик все еще находится под каблуком у Геннадия и смотрит ему в рот. Жаль. Ромчик – прирожденный опер, талант, искренне влюбленный в свою профессию, ему надо учиться мыслить и действовать самостоятельно, а не жить по указке Гены, который работу свою не любит. Впрочем, это не его дело.
Меньше чем через час Антон был в оговоренном месте, где уже стояла машина Колосенцева. Антон пересел в нее. На изложение собранной накануне информации времени ушло немало, очень уж она оказалась путаной и нескладной.
– Значит, что мы имеем с гуся? – подвел итог Колосенцев. – О колье знали, во-первых, подруга потерпевшей и ее дочь, во-вторых, члены семьи Панкрашиных, в-третьих, те, у кого потерпевшая взяла это колье, то есть сотрудники бутика, и, в-четвертых, все те, кто его видел на приеме. Вот из этой кучи и надо выбирать подозреваемого. При этом подвис у нас еще водитель, который клянется, что колье не видел и ничего о нем не знал, но его показания никакой критики не выдерживают, потому что взяться из воздуха колье не могло, его нужно было где-то получить, а это значит, что водитель потерпевшую туда возил. И его надо брать и трясти, пока он не расколется.
– А орудие убийства? – спросил Антон. – По нему есть результаты?
– Ага, сто результатов и еще пять в качестве довеска, – скривился Геннадий. – Нож преступник бросил там же, в подъезде, стало быть, сразу можно было догадаться, что ничего на нем нет. Так и оказалось. Ни следочка.
– Нет, Ген, погоди, – встрял молчавший до этого Роман. – А почему ты про любовника ничего не говоришь? Я уверен, что водитель Шилов не имеет отношения ни к колье, ни к убийству, я же журнал проверял в гараже… А с любовником все сойдется.
– Отвянь, – махнул рукой Геннадий. – Эти записи в гаражном журнале яйца выеденного не стоят. Все друг друга знают сто лет, все вась-вась, попросил Шилов записать конкретное время – они и записали, что им, трудно? За деньги, Рыжик, еще и не такие фальсификации делаются. Или даже за бутылку.
– Но, Ген…
– Я сказал: закрыли тему. Надо водилу трясти. Очень плохо выглядит это странное расхождение в показаниях: Дорожкина уверяет, что пришла домой к семнадцати часам, и минут через пятнадцать-двадцать появилась Панкрашина, а водитель стоит на том, что привез ее к Дорожкиной к пятнадцати часам. Что это за странные два часа? Куда они делись? Почему они вообще появились?
Антону неприятно было наблюдать за тем, как сникает Роман под напором Колосенцева. Почему-то этот рыжий паренек был ему симпатичен, и душа за него болела.
– Ребята, а что вы уперлись в это колье? – спросил он. – Почему вы думаете, что Панкрашину убили из-за него? Может быть, убийца и не знал ничего про колье, просто решил ограбить первого попавшегося подходящего потерпевшего, забрать деньги и телефон, обычное же дело. Тем более именно деньги и телефон он и забрал. Он же не знал, что в сумке еще и колье окажется, а уж когда оно подвернулось, то и взял, само собой. Другое дело, что каналы сбыта и всех барыг все равно надо перекрывать, потому что знал преступник о колье или не знал – а сбывать его все равно как-то надо. Так что на ход оперативных мероприятий это не влияет.
– Ну да, – согласился Колосенцев, – не влияет.
– И второй вопрос, – продолжал Антон. – Почему вы совсем не рассматриваете версию убийства по личным мотивам? Может быть, месть? Ревность? Почему нет?
- Предыдущая
- 14/22
- Следующая
