Орел нападает - Скэрроу Саймон - Страница 40

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая

Макрон повернулся в своей походной койке и вновь огласил воздух заливистым храпом. Катон остался лежать, как лежал, уронив голову на руки и навалившись на письменный стол. Сон сморил его при попытке составить описание героических свершений легионеров Шестой центурии, только что возвратившейся из патрульного рейда. Все уцелевшие участники этого рейда тоже сейчас крепко спали в своих утепленных палатках. Из всей основательно потрепанной Четвертой когорты не спал один лишь старший центурион. По возвращении в лагерь он в первую голову проследил за обустройством раненых, потом позаботился о том, чтобы все его люди перед отдыхом приняли хотя бы по глотку горячей пищи, и наконец побывал у легата.

Старого воина несколько удивило то, что в шатре оказался не только командир легиона, но и командующий всей римской армией. Едва держась на ногах от усталости, он, однако, вытянулся по стойке «смирно» и кратко отрапортовал о ходе и результатах боевой экспедиции, приводя одни факты и ничего в них не приукрашивая. На дополнительные вопросы центурион отвечал столь же сухо и лаконично, мало-помалу проникаясь сознанием, что от него хотят большего, чем он может дать. С особой дотошностью Плавт расспрашивал о друидах и пришел ужас, узнав о резне, учиненной над пленными Диомедом.

— Он убил всех?

— Так точно, генерал.

— Что вы сделали с телами? — спросил Веспасиан.

— Бросили среди тел погибших в бою дикарей. Не стоило давать их приятелям лишний повод для зверств.

— Полагаю, что да, не стоило, — ответил Веспасиан и покосился на генерала.

Прозвучало еще несколько вопросов, после чего Плавт смягчился и молча указал старшему центуриону на выход. Веспасиана, однако, покоробило столь бесцеремонное обращение с заслуженным воином.

— И последнее, Гортензий, — окликнул легат.

Центурион остановился и повернулся:

— Командир?

— Ты превосходно справился со своей задачей. Думаю, в столь сложных обстоятельствах это мало кому удалось бы.

Центурион слегка склонил голову, принимая похвалу. Но Веспасиан на том не остановился.

— Полагаю, твое усердие будет отмечено соответствующей наградой, — произнес он с нажимом.

Плавт поднял глаза:

— Э-э, да. Разумеется… Непременно.

— Благодарю, генерал, — ответил Гортензий, по-прежнему глядя лишь на легата.

— Ты это заслужил, — твердо заявил Веспасиан и, помолчав, добавил: — И вот еще что. Будь добр, пришли сюда центуриона и оптиона Шестой. Они срочно нужны мне.

Чтобы хоть как-то взбодриться перед визитом к легату, Катон окунул голову в бадью с ледяной водой, так что вид у него теперь был довольно жалкий. Мокрые темные волосы липли к черепу, вода капала даже с кончика носа. Макрон хмуро косился на несколько одуревшего со сна юнца, хотя сам выглядел ничуть не лучше. Добравшись до лагеря, оба приятеля успели снять с себя только ремни и доспехи, но рваные, окровавленные, пропитанные потом туники, в каких они трое суток дрались и маршировали, все еще оставались на них. Многочисленные синяки, порезы и ссадины на руках и ногах, сплошь покрытых запекшейся кровью, отнюдь не вносили какого-то диссонанса в общую неприглядность картины.

В приемном отделении штабного шатра было пусто. Одиноко сидевший за раскладным письменным столиком старший писец недовольно скривился. Интересно, заботится ли хоть кто-нибудь о репутации легиона, раз такие замурзанные бойцы имеют наглость разгуливать по всему лагерю? Что подумает, глядя на них, генерал? Хорошенькое же у него составится мнение о нашей боеспособности и дисциплине. Писец наморщил нос.

— Центурион Макрон? Послушай, командир, а ты разве не мог явиться сюда в более подобающем виде?

— Прости, но у нас срочный вызов.

— Да, однако даже при этом…

Старший писец бросил неодобрительный взгляд на Катона. С того все еще капало, причем в опасной близости от бумаг.

— Тебе следовало для начала велеть твоему оптиону чем-нибудь обтереться.

— Главное, мы явились, — пробормотал Макрон, слишком усталый, чтобы огрызаться. — Не заедайся. Ступай доложи.

— Ладно. Сейчас схожу. Ждите.

Писец встал с табурета и, приподняв кожаный полог, скользнул внутрь шатра.

— Командир, как думаешь, зачем мы понадобились? — спросил Катон, потирая глаза.

Освежающее воздействие холодной воды проходило.

— Понятия не имею, — покачал головой Макрон.

Он и сам все пытался сообразить, какая оплошность, его собственная или кого-то из подчиненных, могла послужить причиной столь срочного вызова. Неужто какого-то новобранца опять занесло в нужник для штабных?

— Ты только не дергайся раньше времени. Не думаю, чтобы это было что-то серьезное.

— Да, командир.

Появившийся снова писец отступил в сторону и выразительно отвернул полог.

— Так или иначе, скоро мы все выясним, — пробормотал, проходя в кабинет легата, Макрон.

Оказавшись внутри небольшого, строго обставленного помещения, центурион, подобно Гортензию, недоуменно двинул бровями. Кого-кого, а командующего всеми войсками вторжения он там увидеть совершенно не ожидал.

Однако Макрон нашел в себе силы молодцевато шагнуть вперед. Когда он вытянулся перед высшим начальством, к нему сбоку, открыв от изумления рот, пристроился и Катон, по своей молодости не обладавший выдержкой ветерана, но все же попытавшийся изобразить что-то вроде почтения на осунувшемся, усталом лице.

— Генерал, центурион Макрон и оптион Катон согласно полученному приказу явились.

— Вольно, — буркнул Плавт. Окинув прибывших неодобрительным взглядом, он повернулся к Веспасиану: — Это и есть те двое, о которых мы сейчас говорили?

— Так точно, генерал. Хочу заметить, что они только что с патрулирования и лишь потому у них столь неряшливый вид.

— Да уж, не лучший. И что же, они действительно так надежны, как ты утверждаешь?

Веспасиан, ощущая неловкость, кивнул. Манера многих высокопоставленных военачальников говорить о своих подчиненных так, словно их рядом нет, всегда была ему не по нраву. А уж аристократы, к каковым относился и Плавт, вообще смотрели на солдат как на мебель, знать не желая, как больно их чванство ранит достоинство этих мужественных и гордых людей. Между тем дед Веспасиана был простым центурионом, таким же, как и стоящий сейчас перед генералом Макрон. Лишь общественные реформы, проведенные императором Августом, позволили человеку столь низкого происхождения выбиться в свое время в верха римской знати. Веспасиан и его брат Сабин уже по праву могли рассчитывать на высшие в Риме должности консулов, но сенаторы из древнейших фамилий все равно смотрели на Флавиев свысока, морщили длинные носы и в своем кругу отпускали язвительные насмешки по адресу всяких там выскочек и неотесанных скорохватов.

— Ты в них уверен? — спросил Плавт еще раз.

— Так точно, генерал. Если кому и по плечу столь ответственное задание, то только им. Этой паре.

Хотя Катон едва с ног не валился, услышанное заставило его навострить уши. От возбуждения он даже чуть было не ткнул локтем Макрона в грязный, измазанный чем-то отвратительным бок. О каком бы задании ни шла речь, оно явно много значило для генерала и, следовательно, давало шанс отличиться. Проявить себя и в солдатских, и в командирских глазах. Лишний раз доказать всем и особенно этим хреновым ветеранам, что звание оптиона такому зеленому сопляку присвоено вовсе не зря. То есть что оно, может, и было присвоено зря, но теперь этот зеленый сопляк носит его по полному праву.

— Хорошо, — сказал командующий. — Введи их в курс дела.

— Слушаюсь, командир.

Веспасиан торопливо собрался с мыслями.

События оборачивались не так, как хотелось. Теперь Второму легиону, вместо того чтобы неторопливо и вдумчиво поддерживать основную кампанию, маневрируя где-то севернее верховий Тамесис, предстояло скоропалительно вторгнуться в самое сердце земель дуротригов. Мысли Веспасиана были отравлены горечью понимания, какими опасностями и бедами чревата столь опрометчивая затея для него лично и для всех его людей, особенно вот для этих двоих, которых он прямо сейчас намеревался послать практически на верную гибель. Хуже того, гибель от рук друидов, которые их не просто убьют, но поначалу заставят взмолиться о смерти как о единственном избавлении от страданий и мук.

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая