Маленькие детективы большой Америки (Убийства, в которые я влюблен) - Дейл Роулд - Страница 72

— Прекрасная идея! — Если бы у него были силы проявить энтузиазм! — Да, я хочу отдохнуть. Конечно. Но я должен сначала разобраться с этим делом, иначе все время буду об этом думать.

Она понимающе кивнула, хорошо узнав его за то время, что они были вместе.

— Поэтому я и хочу, чтобы ты сейчас уехала, дала мне возможность все привести в порядок. Как только с этим будет покончено, конечно же, у меня будет долгий отдых.

— Ты позвонишь мне сразу же, как закончишь, обещаешь?

— У-гу.

И она уехала.

Бенруд еще некоторое время нерешительно стоял у телефона. То было единственное обещание, которое ему хотелось бы сдержать. Это была бы небольшая уступка своей слабости, позвонить, сказать: «Я люблю тебя», — и опять повесить трубку. Но нет, это было не в его характере.

Нож Хорнера лежал около телефона. Бенруд тронул ногтем широкое, острое лезвие. Хорошая шведская работа прошлого столетия. Такие ножи теперь трудно найти.

Джим Хорнер всегда любил себя побаловать.

Бенруд осознал, что делает попытку вздохнуть, но вздох затерялся где-то в хрипах его распадающихся легких. Он отошел от столика около кушетки и медленно пересек комнату мимо книжных стеллажей к бару с напитками. Они с Джимом установили маленький современный холодильник внутри дубового шкафчика викторианской эпохи пять лет назад, чтобы не нужно было ходить за льдом и холодной содовой на кухню. Бенруд помнил крупные руки Хорнера, державшие стакан с напитком, — и шутливое замечание, брошенное проходившей мимо Мойре. Когда он изменился? Да и менялся ли? Бенруд не был уверен, зная за собой приступы ярости, случавшиеся время от времени, как это бывает со всеми. А ведь он был спокойным, книжным человеком. Так что, может быть Хорнер, амбициозный сверх всякой меры, всегда был себе на уме.

Бенруд наполнил два стакана льдом, плеснул виски и поставил один на подсобный столик около кресла Мойры для Хорнера. Другой держал в руке. «По крайней мере, у нас обоих одинаковый вкус в напитках», — подумал он. — Но почему по крайней мере? Мы работали с одним и тем же металлом, и смеялись одним и тем же шуткам, н дело у нас общее, и, как я подозреваю, продолжаем любить одну и ту же женщину».

Книги напомнили ему, что он хотел перечитать несколько любимых страниц, и мгновение это желание было настолько сильным, что он чуть не отменил свой план. Но, нет, подумал он, я слишком устал, чтобы извлекать удовольствие из любой ситуации.

Слабый спазм боли пронзил его трудную клетку.

Раздался звонок в дверь. Квартира Хорнера находилась в нескольких шагах от этого дома. Бенруд открыл. Его партнер стоял на пороге, за его спиной на улице скользили машины, виднелись дома и спуск к сиявшему огнями Сан-Франциско, к бухте и мостам.

— Привет. — Хорнер вошел и закрыл за собой дверь.

«Интересно, думает ли он об этом доме уже как о своем?» — подумал Бенруд.

— Ты, кажется, что-то сказал насчет выпивки?

— Там. — Бенруд кивнул в сторону столика.

Крупный мужчина пересек комнату энергичной походкой, по которой можно было его узнать за два квартала. Бенруд опасался, что он увидит нож около кушетки. Я чересчур беспокоюсь, сказал себе Бенруд, это всегда было моим слабым местом; я больше строил планы, чем делал дело. Правда, поэтому мои планы реже терпели фиаско, чем планы Джима. Но зато он мог бы сказать, что получал больше удовольствия от жизни, даже от неудач.

Хорнер сел, кресло уютно скрипнуло под ним, и взял стакан.

— Выпьем! — сказал он. Одной рукой он вынул сигарету, швырнул спичку в огонь.

Бенруд сел на кушетку и залпом выпил свой виски. Не для того, чтобы наораться храбрости — в этом он уже не нуждался, — а чтобы успокоиться. Хорнер устремил на него пристальный, как у охотника, взгляд.

— Зачем ты меня позвал? — поинтересовался он.

— А аа… Разное. — Бенруд указал на нож, лежавший на телефонном столике. — Я одолжил его, когда был у тебя на днях.

— Да?.. — Хорнер был поражен. — Но это мой любимый. И ты не спросил меня?

— Извини. Я неважно себя чувствовал. Как-то забыл.

— Ты не прав, Гарри, — сказал Хорнер. Он помолчал, потом медленно проговорил:

— Почему ты не расскажешь мне, что сказал доктор?

— Я же объяснил…

— Ерунда. Для Мойры это годится. Но я твой партнер. Мы вместе основали Научную лабораторию по изучению свойств металлов. Я вложил капитал в твое здоровье, Гарри.

Бенруд мысленно вспомнил два десятилетия их знакомства. То были хорошие годы, его и Джима. Женитьба на Мойре, остановившей на нем свой необъяснимый выбор, не разлучила их. Лаборатория, которую они основали сразу же после войны, процветала; и, что более важно, работа была одним долгим путешествием в мир кристаллов; их дружеские бифштексы, поджаренные на бунзеновской горелке в три часа утра, когда долгожданная реакция только что закончилась… Что бы ни было теперь, этого у них не отнять.

— Ты сможешь обойтись без меня, — сказал он.

— Ну конечно, теперь-то, когда все идет так гладко, и с молодыми талантливыми сотрудниками. Давай, бери отпуск. — Хорнер смял сигарету в пепельнице и посмотрел на него сузившимися глазами. — Но мне бы хотелось, чтобы ты мне рассказал, что же с тобой такое.

— Честно говоря, — сказал Бенруд, — именно за этим я и позвал тебя сегодня.

Хорнер ждал.

— Отравление бериллием, — сказал Бенруд.

— Что? — вскричал Хорнер, резко выпрямившись, так что чуть не перевернул пепельницу.

— Смертельная доза, — сказал Бенруд. — Легкие полностью поражены, и процесс распространяется быстрее, чем когда-либо было зарегистрировано в подобных случаях. Так мне было сказано.

— О нет, — прошептал Хорнер.

— Очевидно, несколько месяцев назад я вдохнул дьявольское количество бериллиевой пыли, — сказал Бенруд.

Он допил свой виски, встал и пошел к бару, чтобы налить еще. В течение нескольких секунд единственными звуками в комнате были звяканье, плеск и бульканье; а за окном, там, где мерцала бухта, почему-то наводил тоску шум проезжавших автомобилей.

— Но — бога ради, дружище!

— Естественно, доктор хочет, чтобы я лег в больницу, — сказал Бенруд. — Я не понимаю этого А ты, Джим? Никакого лечения не существует. Просто лежать там, кашлять и тратить тысячи долларов.

— Христа ради, Гарри! — Хорнер вскочил и стоял, расставив ноги, будто готовясь к схватке. — Если тебя это волнует, то, Христа ради, у меня есть деньги!

— И у меня тоже, — признал Бенруд спокойным тоном. — И лаборатория может позволить себе заплатить за меня. Но может ли себе позволить это моя семья в течение месяцев, может быть, года или двух, пока я буду умирать? И могу ли я?

— Гарри, — пробормотал Хорнер, — ты уверен? Доктора ведь могут ошибаться. Я не могу понять, как…

— Я тоже сделал анализы своей мокроты. — Бенруд вернулся на свое место. Бессонница осталась сейчас только привкусом во рту, мозг работал с обостренной чувствительностью. Но спина болела, и сесть на кушетку было облегчением.

— Садись, Джим.

Тот опустился в кресло. Они молчали. Хорнер, очевидно, почувствовал тлеющую между пальцами сигарету; он выругался себе под нос и глубоко затянулся. Свободной рукой поднял стакан с виски и с шумом глотнул.

— Я никогда не был сентиментальным или религиозным, — улыбнулся Бенруд. — Наша жизнь есть результат некоторых случайных химических реакций миллиард лет назад. Это все, что мы имеем, и мы не обязаны держаться за нее, если в результате другой случайности она потеряла смысл.

Хорнер облизал губы.

— Мост через Золотые ворота? — спросил он резко.

Бенруд пожал плечами.

— Я найду подходящий способ.

— Но… Я хочу сказать…

— Давай теперь поговорим о деле, — сказал Бенруд. — Поболтать мы сможем потом. Мойра, естественно, наследует мою долю, но у нее совершенно нет делового чутья. Ты позаботишься о ней и о детях, да?

— Да, — прошептал Хорнер, — боже, конечно, позабочусь.

— Знаешь, — сказал Бенруд, — в общем, я склонен этому верить. И ты все еще любишь ее. Почему ты не женился все эти годы?