Время для Шерлока Холмса - Дворкин Девид (Дэвид) - Страница 15

Дверь открывалась в короткий и очень узкий коридор, который в свою очередь вёл в гостиную с камином и окном, выходившим на то самое крыльцо, по которому я только что проходил. В комнате никого не было. Однако в дальнем конце в стене была прорублена арка, за которой находилась другая гостиная, с большим, вычурно украшенным столом, накрытым словно бы для банкета, а рядом, спиной ко мне, стояла Лили. Она была в комнате совсем одна и казалась поглощённой в изучение чего-то на столе. Я ощутил облегчение, увидев, что она жива и здорова, и тихонько окликнул её по имени.

Лили обернулась и улыбнулась, но это была вымученная улыбка, а на лице её заметны стали признаки напряжённости и волнения. А ещё мне почудилось, что она выглядит грустной, словно потеряла что-то важное для себя.

— Входи, Джон, — сказала она. — Видишь, всё в порядке.

Меня переполняла целая гамма чувств, когда я подошёл и взял её руки в свои: облегчение, но и озадаченность из-за того, каким тоном она произнесла эти слова, и из-за выражения лица. А ещё, должен признаться, я огорчился, поняв, что если всё и впрямь в порядке, то Мориарти, должно быть, здесь нет и можно проститься с надеждой поймать преступника. Кроме того, я удивился, что Лили назвала меня моим настоящим именем — Джон, а не Джеймс. Тут за моей спиной раздался какой-то шорох, я инстинктивно бросил взгляд через плечо, но было слишком поздно. Я почувствовал ужасный удар по затылку и острую боль, а затем все чувства испарились, мне показалось, что я плыву, а потом моя щека резко соприкоснулась с полом.

Пока сознание ещё не оставило меня полностью, я услышал бесстрастный, тихий, до боли знакомый и столь ненавистный голос:

— Отличная работа, Лили. Теперь, когда рыбка-лоцман попала в наши сети, скоро приплывёт и акула.

А потом всё погрузилось во тьму.

Долгое время я словно бы спал, время от времени частично приходя в сознание, то есть я вспоминал, кто я и где нахожусь; слышал и даже местами понимал разговоры, которые велись около меня, но при этом не мог полностью прийти в себя или пошевелить конечностями. После коротких проблесков я снова погружался в глубокий сон.

Оглядываясь назад, я понимаю, что меня накачали какими-то наркотиками, и причиной вялости, от которой не удавалось избавиться, являлись химические вещества, а вовсе не последствия удара по голове. Однако в то время я отдавал себе отчёт лишь в том, насколько велика опасность, которой я себя подверг, и сознавал необходимость срочно очнуться.

Как я уже сказал, этот промежуток времени напоминал сон или, скорее, кошмар. В короткие минуты бодрствования я понимал, что меня погрузили в автомобиль и куда-то долго-долго везут — сначала в машине, потом в самолёте, потом снова в машине; по крайней мере, я находился неподвижно в сидячем положении, и меня кто-то поддерживал. Всё время путешествия я отчаянно и тщетно пытался обрести контроль над собственным телом. Меня окружали враги, мои и Шерлока Холмса. То и дело я слышал голос Лили и мучился, что не в состоянии защитить её от этих людей, определённо бывших и её врагами тоже. Таков уж наш разум: даже в момент крайней опасности он слеп к истинной сущности предмета обожания.

Наконец пелена, которая окутывала мой ум и чувства, начала рассеиваться. Резкий укол в плечо означал, что мне ввели какое-то вещество, которое нейтрализует действие наркотиков в крови, а затем меня полностью привела в чувство неожиданная и сильная пощёчина.

Я сидел в кресле, связанный так крепко, что не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и даже дышал с трудом. Передо мной стоял высокий худощавый мужчина средних лет с седой шевелюрой и тонким морщинистым аскетичным лицом. Высокий лоб гения сочетался с ненавидящим взглядом глубоко посаженных глаз и медленным, почти неуловимым движением головы, делавшим его похожим на рептилию, от чего мурашки бежали по коже. Разумеется, это был профессор Мориарти собственной персоной, практически не изменившийся с тех пор, как я видел его много десятилетий тому назад. К своему стыду я понял, что мужество оставило меня; я был слаб и трясся от ужаса так, словно он настоящая рептилия, а я птичка, ставшая его добычей.

Профессор посмотрел на меня сверху вниз, чуть подавшись вперёд, и шея вытянулась, а голова словно бы высунулась из сгорбленных плеч. Изобразив спокойствие, которого я ни в коей мере не испытывал, я сказал:

— Что ж, Мориарти. Вы обрекли себя на жалкую участь, похитив меня.

Блеф определённо не сработал, поскольку Мориарти рассмеялся резким, лающим смехом:

— Доктор Уотсон, не обольщайтесь. Вы мелкая рыбёшка, но послужите моим целям. Ни о какой жалкой участи для меня не может идти и речи, зато знаменитый Шерлок Холмс вскоре угодит в мои сети, совсем как вы, хотя не так глупо. Я оставлю вас обоих живыми, чтобы вы были свидетелями моей окончательной победы над вами и над целым миром. Миром, — пробормотал он, уже не обращаясь ко мне, — который так подло использовал меня. — Он начал расхаживать из стороны в сторону перед моим носом. — Мир, да, весь мир. Я преподам ему наглядный урок!

Он продолжал в той же странной манере ещё какое-то время, ведя себя и разговаривая так, словно пребывал в неуравновешенном состоянии. Поскольку Мориарти не требовал от меня ответа и вообще, казалось, не обращал на меня внимания, я воспользовался возможностью, чтобы оглядеться. Мы находились, похоже, на территории большого завода, судя по виду из окошка маленького кабинета, в котором я сидел. Вокруг стояло множество каких-то станков и конвейеров, правда, ни один не работал, а на столе и другой мебели в кабинете лежал толстый слой пыли, из-за чего я сделал вывод, что это предприятие давно закрыто и, возможно, пустовало до появления Мориарти. Однако еле различимые удары молотков вдали указывали на то, что профессор использует фабричное оборудование для каких-то собственных нужд. Что за цели он преследует, я, разумеется, не мог догадаться, и мне предстояло обнаружить, что дерзость и злодейство его намерений намного превосходят все мои самые смелые ожидания.

Моё внимание снова привлёк к себе сам Мориарти. Он замолчал и уставился на меня. И вновь меня поразила безумная отрешённость его лица. Да, возможно, он с юности был порочен, но когда я последний раз видел его, Мориарти произвёл на меня впечатление вменяемого человека, обладающего непоколебимой волей и необычной выдержкой. Его злой гений выражался в таких качествах, которые вызвали бы восхищение, соединись они в добропорядочном человеке. Острый ум, сила воли и жажда деятельности — качества, которыми восхищались в прошлом столетии. Но теперь он превратился в эксцентричного психа, ненавидящего всё и вся. Пожалуй, это делало его даже более страшным человеком, чем раньше, поскольку теперь, как мне пришло на ум, он стал непредсказуемым.

Мориарти с такой одержимостью разглагольствовал о мире, словно это был конкретный человек и его злейший враг. Он лютовал по поводу каких-то воображаемых обид и пренебрежения, которое мир якобы ему выказал. И этого-то безумца общество, которое он так поносил, наградило всяческими учёными званиями ещё в юном возрасте лишь для того, чтобы Мориарти оставил карьеру, а заодно и свою честь и пошёл по кривой дорожке! Мир взрастил Мориарти, а он презрел мир и собирался его уничтожить вместо благодарности, да ещё и жаловался при этом на собственные обиды.

Профессор молча буравил меня взглядом, явно требуя ответа, поэтому, с трудом сдерживая дрожь в голосе и надеясь, что мои слова и манера речи приведут Мориарти в чувство, я сказал:

— Похитив меня, профессор, вы добьётесь того, что Шерлок Холмс поставит перед собой задачу выследить и уничтожить вас. Если бы вы решили задержаться в этом столетии в тишине и безвестности, не совершая преступлений, то мы закрыли бы глаза на ваше существование. А теперь это невозможно.

Мориарти раздражённо фыркнул.

— Неужели вы настолько глупы, — язвительно спросил он, — что ничего не понимаете? Вы всего лишь приманка. И я держу вас в плену исключительно для того, чтобы залучить сюда Шерлока Холмса! Я всегда полагал, что вы умнее, чем можно подумать, глядя на ваши нелепые манеры и читая ребячливые рассказы о Шерлоке Холмсе, но теперь вижу, что ошибался. Возможно, я хочу слишком многого? Ведь вы в конце концов всего лишь врач, а мне всегда было предельно ясно, что по-настоящему интеллектом обладают лишь некоторые учёные, занимающиеся естественными науками, да великие преступники.