Капкан на оборотня - Веркин Эдуард - Страница 9

• Предыдущая
• 9/27
• Следующая

Одинокие старушки... Одинокая старушка – очень удобный объект для нападения, подумал я. Сопротивления – ноль.

– От бродячей собаки можно ожидать чего угодно, – продолжал Агранцов, – поэтому я вам настоятельно рекомендую приобрети вот такую очень полезную вещь, – и Агранцов достал из кармана перцовый баллончик. – Просто незаменимый помощник.

Я внимательно осмотрел баллончик и подумал, что до сих пор никаких бродячих собак здесь не видел...

– А как же охотник? – спросила Тоска. – Ну, этот, Митрофаныч? Чего он не примет меры против собак?

– Старый дурак, – поморщился Агранцов. – Просто старый дурак. Контуженый. Вы знаете, однажды они с друзьями пошли на охоту, стали стрелять, и пуля ему попала прямо в лоб. Так она отскочила! Отскочила от его лба! Только шишку набила! Какой дурак, однако, даже пули ото лба отскакивают! Вот и все тут. Старый дурень и старые бабки. Живем, как в болоте.

– А сам ты что тут делаешь? – спросил я. – Чем занимаешься?

– Я свободный художник, – ответил Агранцов.

– Картины рисуешь? – я оглядел голые стены.

– Художник в широком смысле этого слова, – поправил Агранцов. – Сейчас я работаю над новой парадигмой существования в эпоху постиндустриального общества...

Тоска непонимающе на меня поглядела.

– Смысл жизни ищет, – объяснил я.

– Удивляюсь вам, – снова покачал головой Агранцов. – Такие умные! Задания на лето выполняете, в кружки ходите, про ликантропию знаете... И откуда такие?

– Не надо недооценивать современную молодежь, – сказал я. – Молодежь не только в компьютеры играется, молодежь еще и делом занята...

– Пойдем, Куропяткин, – толкнула меня в бок Тоска. – Нам обед пора готовить.

– Ну, не смею вас задерживать, – Агранцов встал, поклонился. – Держите меня в курсе ваших этнографических изысканий.

– Всенепременно, – сказал я.

– Если пойдете ловить оборотня, кликните меня. Интересно будет.

– Всеобязательно, – Тоска подтолкнула меня к выходу.

Мы выбрались на улицу.

Тоска достала блокнотик, записала: «Николай Агранцов, знакомый. Оборотни – вымысел, во всем виноваты собаки. Перцовый баллончик». А потом добавила: «Зачем сейф???»

– Тоска, неужели ты будешь готовить обед? – спросил я.

– Нет, конечно. Обед прекрасно приготовишь ты. Насколько я помню, ты искушен в кулинарном искусстве.

Я вздохнул. Тоска была права. Готовил я гораздо лучше, чем она. Обедать подгоревшей яичницей мне вовсе не хотелось. Я вознамерился накормить общественность окрошкой, но судьбинушка распорядилась иначе.

Когда мы вернулись, бабушка была уже дома.

– Где вы все бродите, с утра ничего не ели. Сейчас я скорых оладьев напеку. Молоко-то прокисшее опять привезли, – проворчала баба Надя и погрозила кому-то кулаком.

Тоска засмеялась и шепнула мне на ухо:

– Вот у кого на самом деле ядовитые слюни, так это у Мобилы. Даже молоко прокисло.

Бабушка строго посмотрела на Тоню. Антонина сразу перестала улыбаться.

– Мы заходили в гости к одному интересному человеку. Ты его знаешь, – сказала Тоска. – Коля Агранцов, интеллигент и философ.

– Знаю, как не знать этого бездельника. Всю жизнь на шее родительской просидел. Как сыр в масле катался. Ничего не делал. Родители ему и квартиру в городе сделали, и денег давали. А он что? Как был лодырем, так и остался, – ответила бабушка. – Даже не выучился ни на кого, дурак какой. Родители умерли, царствие им небесное, так он приехал дом ихний продавать. Нечего к нему ходить, плохой он парень.

Вообще, по большому счету, Агранцов мне понравился, я решил, что бабушка просто ворчит.

– Вы лучше бы заглянули к Митрофанычу, – сказала она. – Он старый охотник и такого вам может порассказать. Он сейчас в совхозном саду работает сторожем. Все развалилось, а сторожа сторожат... Смешно. Ладно, хватит болтать, садитесь к столу. Оладьи надо есть горячими.

На кухне зашкворчало масло, и уже через пять минут мы рубали скорые оладьи со сметаной, с вареньем, с медом. Вкусно. Богато вредным холестеролом, разрушающим сердце, сосуды, суставы, но очень вкусно.

После обеда мы отправились к Митрофанычу.

Ну, не совсем после обеда, после такого обеда двигаться было тяжело. Поэтому целый час мы валялись на веранде и пили квас для улучшения пищеварения.

– Что ты скажешь про Агранцова? – спросила меня Тоска.

– Ничего.

– Он мог быть оборотнем?

– Всякий мог быть оборотнем. Всякий.

– И что нам делать?

– Пока ничего сделать мы не можем. Одна бабушка выбыла, кто остался?

– Захаровна, моя бабушка, бабка Оля, Митрофаныч – он охотник, Агранцов, еще старушки, штуки три-четыре... Ну, Рукасовы. Всего человек пятнадцать, наверное. Больше всего бабушек.

– Что ж, мы имеем классическую ситуацию «закрытой комнаты», – сказал я. – Есть жертва, есть преступник, есть ограниченное пространство. Убийца в этой комнате. Осталось его только найти.

– То есть подозревать нельзя только Никитичну, которая загремела в больницу?

– Ну, я бы не стал ее исключать однозначно. Но по большому счету да.

– И даже мою бабушку ты подозреваешь? – удивилась Тоска.

Я не ответил.

– Да, – Тоска потерла лоб. – Я несколько не ожидала... Поэтому...

– Поэтому будем ждать. А пока не мешай, я буду думать.

На самом деле я совсем не думал, я дремал. Думать после обеда вредно, вся кровь отливает к желудку, мозг от этого испытывает кислородное голодание, мысль не идет.

Как следует кислородно поголодав, мы двинули к старому охотнику, неплохо было бы чего-нибудь из него выудить... Может быть, он что-то слышал или видел. Наверняка видел. Ведь домики старушек, которых посетил ночной гость, находятся рядом с садом. А он его вроде как охраняет.

Митрофаныча пришлось долго искать. Ведь он жил в сторожке, расположенной почти в самой глубине сада. Это было хорошо, подворачивалась возможность поближе познакомиться с местной фруктовой легендой.

Сад меня не особо впечатлил. Видимо, раньше он и в самом деле был грандиозный и величественный, теперь же от него осталась одна небольшая рощица. Размером, может быть, с футбольное поле или чуть больше.

– Я думал, яблоневый сад будет... Ну...

Я широко развел руками, как бы показывая, каким должен быть мой сад – от горизонта до горизонта.

Вокруг футбольного яблочного поля распространялся лес корявых засохших деревьев. Некоторые яблони упали, другие были уже спилены. То ли на дрова, то ли на художественные поделки.

– А чего остальное, засохло все? Плодожорка одолела?

– Какая плодожорка? Раньше по речке лес сплавляли, уровень воды был высоким. Лес весь вырубили, плотину спустили, вода ушла. И яблони стали засыхать. Так все и получилось.

Живых яблонь осталось мало, а аромат остался. Убойный, мощный аромат, он растекался вокруг, как густое желе, у меня даже зачесалось в носу.

А яблоки...

Яблоки на самом деле оказались выдающиеся. Большие, размером, наверное, с хороший грейпфрут. И золотистые. Как будто светятся изнутри. Такие яблоки изображают в мультиках.

У меня заурчало в животе.

– Пробовать нельзя, – ответила Тоска. – Они еще не созрели.

– Как не созрели? Видно же, так и светятся!

– Ну, попробуй, – усмехнулась Тоска.

Я направился к ближайшей яблоне. Шагал, разбрасывая ногами прелую листву, насвистывал марш фрезеровщиков. И вдруг что-то меня остановило. Внутренний голос, интуиция, чутье, можно называть как угодно. Я замер. Нога зависла в воздухе.

– Ты что? – спросила Тоска. – Замирайка случилась?

Я не двигался. Стоял в позе цапли или там одинокого журавля.

– Куропяткин, – позвала Тоска. – Ты не умер по случаю? Чего стоишь?

Я медленно опустил ногу на землю. Прямо передо мной из опавшей листвы торчала блестящая стальная дуга. Капкан.

– Осторожно, Тоска, – сказал я. – Лучше не двигайся.

– Почему это?

• Предыдущая
• 9/27
• Следующая