Последний рыцарь Тулузы - Андреева Юлия Игоревна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/61
• Следующая

Тем не менее сама земля устроена таким образом, что всему когда-нибудь на ней приходит конец. Так и человеческие, смертные тела должны были, отслужив свой срок, сойти в могилу, выпустив из своего плена бессмертные души ангелов.

Но Люцифер изменил правила, и после смерти ангелы не могли освободиться от ненавистных земных оболочек, а были призваны перерождаться вновь и вновь. Жить, любить, творить, убивать и снова умирать, чтобы вновь рождаться и жить...

И тогда Господь послал своим ангелам спасение – благую весть о том, кто они такие, потому что только вспомнивший о своих крыльях ангел может в час смерти взлететь, достигнув престола Творца.

Только истинное создание Господа может победить смерть и вновь войти в дом своего отца.

Я внимательно выслушал Совершенного и попросил разрешения встретиться вновь. Но я не стал катаром. Вообще, я готовился к вступлению в орден Иоаннитов, к которому принадлежал мой юный повелитель Раймон. А я как верный телохранитель должен был везде и всюду быть при своем молодом господине. Так я стал рыцарем.

Признаться, под влиянием учившего Романе катара я начал испытывать определенные симпатии к этой вере и даже немного простил своих родителей.

Как слугу графа меня глубоко задело и возмутило предательство вассала Люцифера. Воистину, будь я Богом, от Люцифера после учиненной им пакости осталось бы мокрое место!

Будь я Богом – не было бы и дьявола!

Думаю, теперь я должен рассказать немного о детстве Раймона. Романе был пухленьким мальчиком, любившим хорошо поесть и попроказничать. Отец готовил его к благородной роли хозяина Тулузы, поэтому Романе с самых ранних лет приучался к мысли, что в один из дней он станет графом и нашим сюзереном. Мальчик присутствовал на Совете, сидя сначала на руках у няньки, затем на большом стуле рядом с отцом. Умирая от страха и не смея ослушаться Раймона Старшего, он присутствовал при допросах и пытках разбойников, приучаясь к отведенной ему судьбой роли.

Часто засиживаясь вместе с взрослыми на веселом пиру, он засыпал, нахлебавшись разбавленного вина, подперев ручонками щеки, или заваливался рядом с собаками на деревянном настиле.

Впрочем, слуги сразу же относили его в опочивальню, где малыша раздевали и укладывали на жесткое ложе, как это и было положено рыцарю.

Несколько лет моя жизнь в замке напоминала спокойный и мирный сон. Время от времени я участвовал в небольших вылазках, возглавлял отряды по истреблению особо разгулявшихся лиходеев. Но это не шло ни в какое сравнение с бурными школьными годами. Я отдыхал.

Когда маленькому Раймону исполнилось семь лет, я начал обучать его владению мечом. Не скажу, что всю жизнь мечтал о роли няньки при карапузе, но работа есть работа. И с Раймоном не было особых хлопот.

Он показал свой нрав в десять лет, в день рождения своего отца.

Как обычно, этот праздник отмечала вся Тулуза. На улицах повсюду горели факелы, специальные устройства метали в воздух капли горящей смолы. Подготовка к торжеству заняла целый месяц. Красотки раскупили материи на новые наряды, в которых собирались щеголять на празднике. Обычно в день рождения Раймона Пятого простолюдины заключали помолвки и устраивали свадьбы, приобщаясь, таким образом, к общему ликованию знати.

В тот день на турнирном поле, согласно обычаю, поставили огромные столы, из погребов по доскам выкатили толстопузые бочонки. В печах нескольких харчевен готовились мясные и рыбные пироги, вокруг поля с угощениями были выставлены специальные жаровни, на которых жарилось мясо.

В день рождения Раймона Пятого проводили два воинских турнира: первый – среди рыцарей самых благородных кровей, второй, на закуску, – из простолюдинов. Потом начинались шутливые поздравления, танцы юных дев, на головах которых красовались венки с гроздями винограда – это символ процветания Тулузы – и горящими свечами во славу Святой Церкви.

Добрейший Раймон вышел к накрытым столам своих подданных и выпил с ними кружку молодого вина, после, благословив их на пир и перецеловав красоток, хозяин Тулузы возвращался в замок, окруженный свитой, гостями и воинами.

Вдоль дороги к замку выстроились тулузские лучники с зажженными факелами, которые они поднимали над головой, салютуя, когда мимо них проезжал их сюзерен. Замок также светился от разноцветных огней. Казалось, будто ночь и день меняются местами. Вино лилось рекой, вокруг стола в замке скакали акробаты, пели свои песни трубадуры и жонглеры, бывалые рыцари рассказывали о своих славных подвигах. С веселым лаем меж слуг, суеты и веселья сновали графские собаки, которым гости кидали щедро промоченные в сале куски хлеба и обглоданные кости.

Вдруг музыка стихла. По особому знаку графини Констанции слуги расчистили дорожку, по которой в зал вошел маленький Романе. Мальчик был серьезен и слегка печален, всем бросилось в глаза его черное облачение, отсутствие оружия и украшений, которые он так любил.

Гости замолчали, давая возможность наследнику поздравить отца. Раймон Пятый поднял от тарелки уже довольно-таки тяжелую голову и доброжелательно уставился на мальчишку.

– Отец! – четко и звонко произнес Романе. – Я поздравляю тебя с твоим днем рождения и желаю долгих лет жизни, блистательных подвигов, процветания графства и... и... я хотел бы сказать, что хочу уйти к «добрым людям» и отдать права наследования моему брату Булдуину.

Все замолкли.

– Надеюсь, это шутка? – Хмель разом улетучился из головы хозяина Тулузы. – Ты выдумал эту чушь с тем, чтобы развеселить наших гостей? Отвечай же!

– Мое желание сделаться катаром тверже стали. Я никогда не отступлю от задуманного. – Мальчик побледнел, но выдержал испепеляющий взгляд отца.

– Это ты внушила ему подобные мысли? – Тулузский граф ткнул в лицо жены кривым, похожим на коготь хищника пальцем. – Ты, змея, хочешь, чтобы он стал чертовым катаром? Одним из тех, которые, словно не мужчины, ходят в бабьих тряпках, бреют бороду, не едят мяса и не носят оружия?! Ты хочешь, чтобы он сделался святошей! Чертовым святошей, спасающим свою душу и не пытающимся спасти никого боле?! Человеком, который ни за что не отвечает, ничего не хочет, никуда не стремится?! Для которого нет ни дома, ни семьи, который может удавиться или броситься на меч, лишь бы только поскорее завершить свою жалкую жизнь!

– Нет, отец, мама тут ни при чем, я сам хочу стать катаром! Потому что наш мир, он не совершенный, отец! Мы живем во лжи! Церковь Любви – она спасет всех. Я знаю, я хочу быть среди «добрых людей»! Я хочу, чтобы любили меня, я...

– Молчи! Кто внушил тебе, что тебя не любят? Кто сказал тебе, что я, Раймон Пятый, не люблю своего наследника, своего старшего сына? Назови имя того лжеца, который посмел сказать тебе такое, и я убью его собственными руками!

– Никто, отец. Никто не виноват. Я сам. – Мальчик затряс каштановыми, чуть вьющимися кудрями. Казалось, он готов провалиться сквозь землю. Но отступать не собирался. – Я был среди них, мне хорошо там, они любят меня, они и тебя любят, отец, просто ты не хочешь услышать их, впустить Христа в свое сердце, впустить любовь.

– Да не любовь это, пойми! – Раймон ударил по столу кулаком, опрокинув золотой кубок. – Не любовь—уходить от своей семьи, бросая ответственность на плечи младшего брата. Не любовь – бросать без защиты мать нашу Тулузу. Кто, как не мы – потомки легендарного князя Гурсио, маркграфа Тулузы, – призваны самим Богом охранять эту землю и этих людей?! Кто как не мы?!

– Но Церковь Любви...

– Еще раз говорю – это не любовь! Пойми ты – легче легкого думать только о себе и ни о ком больше. Я оберегаю народ, защищаю его своим мечом. Я щит Тулузы и его меч! Ты тоже должен стать мечом, щитом и весами правосудия. Это наша ноша, и ни один из рожденных правителем не в праве отказываться от нее. Прими и ты, мой сын, свой крест. Прими его и веруй!

– Но если эта ноша слишком тяжела для меня?

• Предыдущая
• 6/61
• Следующая