Шелковый шнурок(изд1985) - Малик Владимир Кириллович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/58
• Следующая

— Кто же это сделает?

Арсен помедлил с ответом.

— Придётся ехать мне… Больше некому.

— А Златка?

Казак тяжело вздохнул.

— Эх, удалось бы вырвать её из рук визиря! С какой радостью я умчался бы с ней на Украину!..

— Так, может, попросить воеводу Младена послать своих гонцов? — спросил после долгой паузы Сафар-бей.

— Нет! — решительно возразил Арсен. — Слишком важная эта весть, нельзя перепоручать её другому.

— Как же быть?

Арсен задумался. «Действительно — как поступить? Оставить Златку здесь, когда после долгих поисков появилась наконец надежда её освободить?! Но сколько ещё дней, недель, месяцев придётся ждать удобного случая для этого? И что произойдёт за это время? Не опустятся ли сабли османов на Австрию и Польшу, а затем на Киев и Москву прежде, чем он сможет оповестить о страшной опасности? Нет, Арсен, найди силы перебороть себя, пожертвовать самым дорогим ради отчизны!»

Сафар-бей тоже молчал, чувствуя, какая буря бушует в душе друга.

Наконец Арсен нарушил молчание:

— Поеду я! Так нужно, Ненко. А потом возвращусь… Если сумеешь один вызволить Златку, отправь её к отцу на Стару Планину… А если нет — ждите меня! Вернусь — освобожу или погибну!

Сафар-бей пожал Арсену руку.

— Ну, в дорогу! Да поможет тебе аллах!

— Так сразу?

— Завтра может быть поздно… Поедешь чаушем к молдавскому властителю. Бумаги я тебе приготовлю. Деньги — тоже. Правда, того, что дают чаушам, едва ли хватит на твой путь. Но я добавлю…

— Где ты их достанешь?

Сафар-бей похлопал Арсена по плечу, тихонько засмеялся.

— А добавлю я тебе от щедрот вельмож и пашей, приходящих к визирю. Желая задобрить меня, редко кто не приносит бакшиш. Не возьмёшь — вызовешь подозрение. Так уж тут заведено. Вот и приходится пользоваться своей «прибыльной должностью».

Под звуки тулумбасов и флейт, под торжественную пальбу из пушек султан Магомет выступил из Стамбула в поход на неверных. Путь его пролегал в страну Золотого Яблока.

Роскошная карета султана, окружённая охраной, ехала во главе огромного войска. Впереди неё мчались на быстрых конях блестящие айабаши, криками «Гальвет вар! Гальвет вар!»[31] разгоняя зевак, толпившихся на дороге и глазевших на падишаха всего мира. За нею двигались кареты с одалисками султана, отобранными самой валиде-султан[32] и казнадар-устой[33] из числа красавиц гарема.

Возлюбленные султана и их рабыни с любопытством поглядывали из окошек на живописные пейзажи, но больше — на разодетых молодых чорбаджиев, гарцевавших на резвых конях.

3а гаремом тянулись вереницей возы со всяческим добром для султанского двора — одеждой, посудой, кухнями, едой.

Потом шли войска. Пешие янычары, конные отряды спахиев.

Позади сдерживали горячих коней акынджи[34], которые в походах всегда мчались впереди войска, беспощадно грабя, сжигая и уничтожая все на своём пути. А сейчас, пака шли по турецкой земле, Кара-Мустафа специально оставил акынджи в арьергарде, чтобы охладить их разбойничье рвение.

Сам великий визирь тоже взял с собой в поход немало шатров, одежды, дорогого оружия, денег, золотой и серебряной посуды, а также людей — одалисок, евнухов, чаушей, капуджи, астролога и лекаря Пьетро. В отдельной карете, под присмотром Фатимы и в сопровождении Джалиля, сидевшего рядом с кучером, ехала Златка.

От Стамбула до Адрианополя шесть дней пути. И все эти дни Златка провела у окошка, надеясь увидеть Арсена или Ненко. Но ни того, ни другого так и не было.

В Адрианополе, большом красивом городе, расположенном при слиянии рек Туджи и Арды с Марицей, султан приказал остановиться: последние два дня лил холодный осенний дождь, и дороги совсем раскисли.

Весь султанский двор разместился в просторном чудесном дворце, окружённом великолепными садами. Не менее пышный и просторный дворец достался великому визирю и членам дивана, которые устроились с большим комфортом.

И не зря. В Адрианополе и его окрестностях войскам пришлось провести всю зиму. Это была не трудная, но однообразная жизнь. Дожди шли каждый день. Султан злился, из-за непогоды ему ни разу не удалось выбраться на охоту, а для него неделя без охоты казалась хуже каторги.

Однако такое вынужденное стояние на месте позволило дождаться многих новых отрядов со всех сторон неоглядной империи.

Как доносили гонцы, из далёкого Крыма шла татарская орда во главе с ханом Мюрад-Гиреем. К ней присоединились ногайцы. Они двигались на Белград. Туда же должны были прибыть и другие тысячи и тысячи воинов. Таким образом, собиралось громадное войско, какого ещё ни разу не было под рукой султана Магомета.

Мунеджим-паша, личный астролог султана, откинул тёплое одеяло, вскочил с кровати и, всунув ноги в отороченные мехом суконные туфли, засеменил к двери. Кто-то настойчиво стучал.

Астролог держал перед собой свечку. Его карие глаза испуганно смотрели на дверь, за которой ждала неизвестность, и на высоком лбу собрались морщины.

Кто бы это мог быть? Он никого не ждал.

— Кто?

— Мунеджим-паша, открой! — послышался снаружи знакомый голос.

Звякнул засов. В дверях стоял великий визирь Кара-Мустафа.

Это не удивило астролога. Такое бывало и раньше. Кто же не хочет узнать будущее? А всем известно, что никто не предвещал будущего так точно, как Мунеджим-паша. Поэтому он и носит звание паши и личного астролога падишаха!

Удивительным было другое: Кара-Мустафа выбрал для посещения ночную пору и явился не в своём ярком наряде визиря, а в одежде простого янычара. К чему такой маскарад?

Но Мунеджим-паша был искушённый царедворец и быстро овладел собой.

— О! — воскликнул он. — Как я рад видеть у себя славного защитника трона падишаха!

— Тс-с-с! Не кричи, паша! — зашипел на него Кара-Мустафа, торопливо закрывая дверь. — А то своим голосом разбудишь весь город!

У астролога действительно был громоподобный голос с трагически-зловещими нотками, которым он успешно пользовался во время пророчеств.

— Молчу, молчу… Прошу сюда, мой повелитель! — И астролог распахнул дверь в соседнюю комнату.

Это была обычная для того времени рабочая комната астролога и алхимика. Все здесь было знакомо Кара-Мустафе. На длинных столах стояли стеклянные банки, наполненные порошками, кусками разноцветных минёралов, жидкостями. У окна в тигле малиновым цветом светилось что-то расплавленное. Пахло гарью и ещё чем-то неведомым и не совсем приятным для визиря, привыкшего к тонким изысканным ароматам. Посредине, на деревянной подставке, висела карта звёздного неба с искусными рисунками знаков зодиака, испещрённая изломанными линиями. Крутая лестница вела на чердак, откуда, как знал Кара-Мустафа, Мунеджим-паша наблюдал расположение и ход светил. Повсюду в беспорядке лежали и стояли какие-то приспособления и инструменты, вызывавшие в душе великого визиря уважение к их владельцу и даже суеверный страх.

Астролог пододвинул Кара-Мустафе кресло. Спросил:

— Что заставило великого визиря осчастливить меня своим посещением?

Кара-Мустафа решительно отстранил от себя кресло и долго всматривался в оливковое непроницаемое лицо придворного астролога, словно колебался — говорить или нет? Потом взял его за руку выше локтя и произнёс тихо, но жёстко:

— Мунеджим-паша, ты должен оказать мне и всей нашей империи большую услугу…

— Я слушаю, эфенди, — кротко ответил астролог, склоняя в поклоне голову.

— Однако то, что ты услышишь, могут знать лишь аллах и мы двое! — Кара-Мустафа поднял указательный палец. — Ты понял?

— Понял.

— Даже сам падишах не должен знать! И прежде всего — он! Ибо делается все это в его интересах…

• Предыдущая
• 10/58
• Следующая