Посол Урус Шайтана(изд.1973) - Малик Владимир Кириллович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/111
• Следующая

На столе в высоком серебряном подсвечнике горела восковая свеча. Здесь же стояли миски с едой, чарки и глиняная бутыль с вином.

За столом сидел только один человек. Драган вышел вперёд:

— Здравей, воевода!

Звенигора не отводил взгляда от этого необыкновенного человека, о котором так много рассказывал Якуб. Так вот какой он, воевода! Среднего роста, лицо худощавое, бледное. Густые волнистые волосы зачёсаны назад, по ним искрится серебристая изморозь.

Воевода порывисто встал с места, поднял вверх свечу:

— Ты, Драган? Что случилось? Почему ты здесь?

— Беда, воевода. Сафар-бей сжёг хижину бая Момчила, а его самого забрал с собой. Боюсь…

Драган внезапно замолк и тревожно посмотрел на Марийку. У девушки задрожал подбородок. Воевода поспешил сгладить промах парня:

— Будем надеяться на лучшее. Когда схватили Момчила?

— В субботу.

— Значит, Сафар-бей уже в Сливене, если не творит бесчинств где-нибудь по дороге. Ну что ж, надо разведать обо всем и постараться вызволить Момчила.

— Спасибо, воевода, — прошептала Марийка и, совсем обессилев, опустилась на лавку.

— Хозяин, — обратился воевода к кмету Петкову, — приглашай другарей к ужину.

Кмет подвинул скамью к столу. Все уселись.

— Ты не из горцев, друг? — немного погодя спросил воевода Звенигору. — Что-то твоё лицо мне незнакомо.

— Я казак, бай Младен… С Украины, — отвечал Звенигора. — Мы бежали из турецкой неволи вместе с Якубом…

— С каким Якубом?

— Твоим другом по медресе Якубом Махметом-агою!

— Что-о? Ты знаешь Якуба Махмета-агу?

— Да, он мой друг.

Воевода быстро встал из-за стола. Его бледные щеки порозовели от волнения.

— Представьте, столько лет я не имел никаких известий о Якубе — и вот на тебе! Оказывается, он жив, здоров и бежит вместе с казаком-руснаком из турецкой неволи!.. Удивительно!.. Друг, ты должен немедленно рассказать мне все, что знаешь о Якубе!

— Расскажу, бай Младен, — поднялся и Звенигора, — но только наедине. У меня есть и другие важные вести.

Воевода проницательно посмотрел на казака и вдруг побледнел. Невероятная мысль поразила его сердце.

— Ты хочешь сказать, что… Стой! Выйдем отсюда. Петков, проводи нас скорее!

Голос воеводы дрожал. Кмет Петков с подозрением посмотрел на незнакомца, ощупал взглядом каждую складку одежды, стараясь убедиться, нет ли у того оружия.

— Но, бай Младен…

— Не думай ничего плохого, Петков. Веди нас.

Кмет провёл их в небольшую комнатку, служившую ему спальней, зажёг свечку и, подчиняясь властному взгляду воеводы, с явной неохотой вышел и прикрыл за собой двери.

— Ты знаешь что-то о моем сыне, друг? — спросил воевода, сжимая руку Звенигоры.

— Нет. О Ненко мы с Якубом ничего не знаем.

— Тогда что ты хочешь сказать мне?

— Жива Златка. Мы добрались с нею в Болгарию.

Воевода схватился за сердце.

— Златка! Дитя моё!.. — прошептал он задыхаясь. — Где вы её с Якубом оставили?

— И Якуба и её захватил Сафар-бей.

— Что?!

— Вместе с Момчилом. Якуб выдаёт её за свою дочку.

— Ей угрожает опасность?

— Не думаю. Якуб — турок.

— Это правда. Хотя и не утешение. Надо немедленно что-то делать, чтобы вырвать её из когтей Сафар-бея!

— Я тоже так думаю, — сказал Звенигора.

— Мы сейчас же едем в Чернаводу!

Воевода Младен не скрывал своего волнения. Войдя в горницу, он приказал кмету немедленно готовить для всех коней.

Поздно ночью отряд всадников во главе с воеводой Младеном въехал в ворота Чернаводского замка.

Ночь была лунная. Холодные спокойные горы безмолвно спали, укутанные голубыми туманами.

Замок воеводы, расположенный в недоступном ущелье восточной Планины, мрачно высился каменными стенами на узком уступе. Внизу шумел говорливый горный поток.

Воеводу ждали. Ворота бесшумно отворились, служители взяли коней и, освещая дорогу еловыми факелами, подвели к дверям большого каменного дома. Когда все спешились, воевода сказал:

— Друзья мои, все мы устали, а потому все дела откладываем до утра. Сейчас вас отведут на ночлег… Но я хочу предупредить о заведённом здесь порядке. Как бы поздно кто ни лёг, с восходом солнца он должен быть на ногах. Спите спокойно, вас разбудят… На добраночь, другари!..

Утром к Звенигоре подошёл слуга:

— Друг, воевода ждёт. Иди за мной.

В небольшой комнатке, куда ввёл его слуга, Звенигора увидел воеводу, который, склонившись над столом, что-то быстро писал. Поздоровавшись, воевода присыпал бумагу песком и отложил в сторону.

— Теперь мы можем спокойно поговорить о делах, — сказал он, жестом предлагая Звенигоре садиться. — Так случилось, друг, что ты оказался в самой гуще событий, которые волнуют меня уже много месяцев… Опасных событий.

— Что-нибудь новое о Златке?

— О Златке? Нет. О других делах.

Воевода внимательно смотрел на казака, словно хотел проникнуть в самые потаённые его мысли.

Теперь, при утреннем свете, Звенигора заметил и усталость, светившуюся в чёрных глазах воеводы, и сетку мелких морщинок под глазами, и седые виски. На вид ему лет пятьдесят. Одет неприхотливо, но со вкусом. Чёрный бархатный кунтуш плотно облегает крепкие плечи. За поясом два пистолета, а на боку богато инкрустированная сабля.

— Дорогой друг, — встал воевода, — позволь познакомить тебя с моей женой Анкой. Она хочет сама расспросить о нашей дочурке. Но прошу, будь немногословен. Нас ждут и другие очень важные дела…

Воевода открыл тяжёлые дубовые двери, которые вели во внутренние комнаты.

— Анка!

Сразу же на пороге появилась статная красивая жёнщина в чёрной одежде. Увидев её, Звенигора чуть не вскрикнул — так она была похожа на Адике. Теперь нет никаких сомнений, что Адике и есть дочь воеводы Златка.

— Я еле дождалась утра, — сказала женщина вместо приветствия, протягивая Звенигоре руку. — Ты наш самый желанный гость, так как принёс нам счастье, на которое я давно уже перестала надеяться. Прошу, садись, дорогой друг!

— Я тоже рад, увидев, что Златка действительно ваша дочка… — взглянул Арсен на Младена и Анку.

— Она так похожа на меня?

— Безусловно. Те же глаза — такие темно-синие, что кажутся чёрными, — нос, рот, даже голос, пани Анка… Пока я не видел вас, в сердце у меня иногда возникало сомнение… Теперь оно исчезло, и я радуюсь вместе с вами.

— Радоваться рано… Златки нет, и мы не знаем, что с нею, — сказал Младен.

— Главное, что она жива. И до тех пор, пока Сафар-бей не знает, чья она дочь, ей опасность не угрожает. Её жизни, во всяком случае. А мы тем временем сделаем все, чтобы освободить её.

Воевода переглянулся с женой.

— Мы всю ночь думали об этом, — сказал он. — Я уже послал верных людей в Сливен и в Загору, завтра или послезавтра мы получим подробные сведения о Златке, если она ещё там. Мы благодарны, друг, за сердечную готовность помочь нам освободить нашу дочь, но, думаю, мы не можем требовать от тебя участия в этом деле. У каждого свои заботы, своя дорога.

— Да, у меня своя дорога. Но она так тесно переплелась с дорогой Златки, что теперь их разведёт разве что сам господь бог! Вот почему я хочу и должен встретиться с Сафар-беем.

Воевода снова переглянулся с женой. Сказано достаточно прозрачно. Нет сомнения — казак влюблён в их дочь, он и не скрывает этого. Мало того, вроде даже даёт понять, что имеет на неё не меньше прав, чем родители. Это сразу не понравилось Анке. Она сжала губы, раздумывая, как вести себя с чужеземцем, чтобы и не оскорбить и не дать повода надеяться на одобрение его чувств.

Изменение настроения Анки заметили и Звенигора и воевода. Казак не придал этому значения, а воевода, по-видимому думавший иначе, чем жена, постарался сгладить неожиданно возникшую натянутость:

— Если так, дело решено: тебе, другар Арсен, придется ехать в Сливен.

• Предыдущая
• 38/111
• Следующая