Следующий раз - Леви Марк - Страница 9
- Предыдущая
- 9/41
- Следующая
Ответственный за посадку поманил их нетерпеливым жестом: все пассажиры уже находились на борту, ждали только их двоих. Питер выбрал кресло у иллюминатора. Едва Джонатан забросил свой чемоданчик на багажную полку, самолёт тронулся с места.
Спустя час стюардесса, подошедшая к друзьям, услышала от Питера вежливый отказ от еды за обоих. В ответ на вопросительный взгляд Джонатана Питер заговорщически прошептал:
– Не тревожься! Я выработал два приёма для улучшения состояния в долгих перелётах, им цены нет! Во-первых, качество еды: я побывал в твоём любимом итальянском трактире и накупил лакомств на целый пир! Меня мучило чувство вины из-за твоей не съеденной лазаньи.
– Это были баклажаны, – с досадой возразил Джонатан. – Где же твоё угощение? Я подыхаю с голоду!
– У тебя над головой. Как только стюардесса укатит свою тележку с вакуумными подносами и задвинет за собой занавес, я достану восхитительные яства.
– А второй приём?
Питер вынул из кармана пузырёк с пилюлями и потряс им у Джонатана перед носом.
– Вот он! – Он вытряс на ладонь две белые пилюли. – Чудо-снадобье! Ты проснёшься, посмотришь в окошко и удивлённо скажешь: «Надо же, Лондон!»
Но Джонатан отказался от предназначенного ему спасительного средства.
– Напрасно! – Питер решительно забросил себе в глотку белую пилюлю. – Это не снотворное, а просто помощь засыпанию. Единственный побочный эффект – ты не замечаешь, как проходит полет.
Джонатан не изменил своему решению. Питер прижался виском к щитку иллюминатора, и оба углубились в свои мысли. Старший стюард закончил своё дежурство и исчез в закутке для персонала.
– В котором? – спросил Джонатан, указывая наряд закрытых багажных отделений над креслами.
Питер не ответил, и Джонатан, наклонившись к нему, убедился, что он уже спит. Он потряс друга за плечо – безуспешно. Повторять попытку он не стал. Будить Питера было бессмысленно – он отличался чрезвычайно крепким сном. Джонатан заглянул в багажное отделение прямо над их креслами и обнаружил там с десяток сумок и пальто. Разбирать всё это было бы слишком хлопотно, да и неприлично. Пришлось сесть, задыхаясь от гнева. В самолёте было темно. Промучавшись час, Джонатан включил лампочку индивидуальной подсветки и попробовал нашарить в кармане у спящего Питера его склянку. Друг от души храпел, привалившись к переборке, его правый карман оказался недосягаем.
Ещё через шесть часов стюардесса снова ввезла в салон тележку с едой. Джонатан, весь полет мучавшийся от голода, с благодарностью принял завтрак. Стюардесса наклонилась, чтобы откинуть столик для Питера, тот проснулся и широко зевнул. При виде предназначенного ему завтрака он негодующе выпрямился.
– Я же тебе сказал, что ужин за мной! – Он был готов истребить Джонатана взглядом.
– Ещё одно слово – и при следующем пробуждении ты скажешь, глядя в окошко: «Надо же, лондонская больница Святого Винсента»!
После этого Джонатан украл с подноса Питера булочку и круассан и тут же их проглотил, не обращая внимания на немое возмущение друга.
Такси доставило их из аэропорта Хитроу в центр Лондона. В этот ранний утренний час Гайд-парк выглядел волшебно, заставляя забыть, что они угодили в самое сердце одной из крупнейших европейских столиц. Из тумана, ещё устилавшего просторные лужайки, торчали только верхушки столетних деревьев. Джонатан наблюдал из окна за двумя серыми в пятнах лошадками, трусившими по свежеподметенному песку аллеи для кавалеристов. Они миновали решётку Принс-Гейт. Не было ещё восьми, но на площади Марбл-Арч машины уже не ехали, а ползли. Проехав по Парк-лейн, чёрное лондонское такси высадило их под козырьком отеля «Дорчестер» – у самого парка, в богатом районе Мейфэр. Друзья разошлись по своим номерам, потом Питер навестил Джонатана. Тот как раз переодевался и открыл Питеру дверь в белой рубашке и в клетчатых трусах.
– Узнаю элегантность бывалого путешественника! – воскликнул Питер, входя. – Любопытно, чтобы ты напялил, если бы я затащил тебя в Африку?
После перелёта я вконец измотан, – признался он,падая в глубокое кожаное кресло у окна.
Джонатан, ничего ему не ответив, исчез в ванной.
– Все ещё дуешься? – крикнул Питер ему вслед. Джонатан высунул голову в щель.
– Я провёл конец своего уик-энда, глядя на твой сладкий сон в кресле самолёта. Не исключено, что за четыре недели до свадьбы мне грозит расставание с невестой. С чего бы мне дуться? – И он продолжил завязывать галстук.
– Ты всегда натягиваешь брюки в последнюю очередь? – насмешливо спросил Питер.
– Это что-то для тебя означает?
– Ровным счётом ничего. Просто в случае потопа я предпочитаю выбегать из номера в коридор без галстука, а не без штанов.
Джонатан испепелил его взглядом. Хватит корчить рожи! – потребовал Питер. – Мы здесь из-за твоего художника.
– Твой источник хотя бы заслуживает доверия?
– Он гребёт такие деньги, что лучше ему не болтать зря! В его письме чёрным по белому написано: пять картин. – Питер возмущённо отвернулся к окну.
– Можешь мне поверить: он ошибся.
– Проснувшись, я прочитал его послание в своём компьютере и не сумел с ним связаться. Здесь было уже поздно, я не вправе упрекать его за то, что в воскресенье вечером у него собственная жизнь.
– Ты опять встал только в середине дня?
Отвечая на это, Питер смущённо прятал глаза.
– Я поздновато лёг… Между прочим, старик, это я пожертвовал своим уик-эндом ради того, чтобы ты утолил свою страсть, так что перестань меня винить!
– А что, разве такая крупная продажа не поправит ваши отношения с партнёрами, мистер аукционный оценщик?
– Будем считать, что мы с тобой пожертвовали уик-эндом ради общего дела.
– У тебя есть ещё какие-нибудь сведения?
– Да, адрес галереи, где начиная с сегодняшнего дня будут выставлены полотна. Там должна пройти экспертиза, после чего владельцы выберут счастливчика, который займётся продажей.
– С кем тебе предстоит конкурировать?
– С каждым, кто способен держать молоток и кричать «продано!». Надеюсь, что с твоей помощью вожделенный стук издаст мой молоток.
Престиж Джонатана был главным оружием Питера в борьбе с другими оценщиками, желавшими выступить продавцами на этих торгах. Зарегистрировавшись первым, да ещё прибыв в обществе такого признанного эксперта, как Джонатан, Питер сразу заручался весомой форой.
Они пересекли гостиничный холл. Питер задержался перед дежурным, чтобы узнать, в какую сторону следует отправиться, чтобы попасть по имеющемуся у него адресу. Служащий в красном поискал в ящиках своей стойки, нашёл карту района и провёл ручкой маршрут, который приведёт клиента в галерею живописи. Клиенту посоветовали тоном знатока проявить внимание в помеченных крестиками местах – там высились здания, представляющие особый интерес. В ответ Питер поинтересовался, нет ли у дежурного случайно близкого или хотя бы дальнего родственника в Бостоне. Служащего вопрос удивил. Он проводил постояльцев до вращающейся двери и сам, дабы они не утруждали себя, привёл её в движение. Выйдя с ними на улицу, он счёл своим долгом ещё раз подробно повторить свои недавние наставления. Пришлось Питеру вырвать у пего карту и удрать, утащив за собой Джонатана.
Улочки, по которым они шагали, заливало солнце, вдоль белого тротуара тянулись красочные витрины магазинов. Корзины с цветами, развешанные с одинаковыми промежутками на фонарных столбах, покачивались от ветерка. Джонатану чудилось, что он попал в другое время, совсем в другую эпоху. Он шёл на встречу, которой всегда ждал, и на ходу восторгался крышами из шифера или дранки. Даже если осведомитель Питера напутал, даже если Джонатана ждало разочарование (на всякий случай он к этому готовился), он знал, что в одной из галерей неподалёку от Пиккадилли он окажется, наконец, перед последними творениями Владимира Рацкина. До дома номер 10 по Альбермарл-стрит оказалось от силы десять минут ходу. Питер достал из кармана пиджака клочок бумаги и проверил адрес, потом глянул на часы и просунул голову между брусьями решётки, защищающей витрину.
- Предыдущая
- 9/41
- Следующая
