Следующий раз - Леви Марк - Страница 27
- Предыдущая
- 27/41
- Следующая
Рассказ прервал громкоговоритель, объявивший посадку. Перед выходом на посадку обнималась пара. Женщина улетала одна. Отпустив её за арку контроля, мужчина нежно помахал ей рукой. Женщина исчезла в круглом «рукаве», рука мужчины ещё какое-то время махала впустую. Джонатан проводил взглядом его понурую фигуру, потом в задумчивости нагнал Клару, шедшую к выходу номер 5.
«Сити-Джет» компании «Эр Франс» долетел до Парижа за 45 минут. Документы галереи позволили им без затруднений миновать французскую таможню. Джонатан заранее заказал два номера в гостиничных апартаментах на авеню Бюго. Они занесли в номера вещи, заперли картину в гостиничном сейфе и стали ждать вечера. Сильви Леруа, опытная исследовательница из Научно-реставрационного центра музеев Франции, встретилась с ними в баре гостиницы. Втроём они заняли столик подальше от чужих ушей, под деревянной лестницей, скрипучие спирали которой вели на галерею второго этажа. Сильви Леруа внимательно выслушала Джонатана и Клару, потом отправилась с ними в гостиную между их номерами. Клара расстегнула на футляре молнию, развернула картину и установила её на подоконнике.
– Она великолепна! – пробормотала францу жёнка на прекрасном английском языке.
После долгого изучения картины она с уверенным видом опустилась в кресло.
– Увы, очень сожалею, но ничем не могу вам помочь. Я уже объяснила это вчера вечером Питеру по телефону. Лаборатории Лувра занимаются только картинами, представляющими интерес для национальных музеев. Частных заказов мы никогда не выполняем. Без специального запроса от директора какого-нибудь музея я не могу предоставить в ваше распоряжение наше оборудование.
– Понимаю, – проговорил Джонатан.
– А я не понимаю! – взвилась Клара. – Мы прилетели из Лондона, у нас остаётся всего две недели, чтобы доказать подлинность этой картины, а вы располагаете всем, что для этого необходимо…
– Мы не имеем никакого отношения к проблемам рынка живописи, мадемуазель, – молвила Сильви Леруа.
– Речь идёт о живописи, а не о рынке! – решительно возразила Клара. – Мы бьёмся за то, чтобы главное произведение художника было причислено к его работам, а не за то, чтобы оно побило рекорд цен на аукционах!
Сильви Леруа кашлянула, потом натянуто улыбнулась.
– Полегче, все же меня вам порекомендовал Питер!
– Клара сказала правду. Я эксперт, а не купец, – сказал Джонатан.
– Я знаю, кто вы, мсье Джонатан, ваша репутация бежит впереди вас. Меня очень интересуют ваши труды, некоторые из них весьма мне пригодились. Я даже присутствовала на одной из ваших лекций в Майами. Там я и познакомилась с вашим другом Питером, у нас с ним был… поздний ужин, но встретиться с вами мне не довелось: вы уже уехали. Сильви Леруа встала и пожала руку Кларе.
– Счастлива с вами познакомиться, – сказала она Джонатану, прежде чем удалиться.
– Что теперь делать? – спросила Клара, как только закрылась дверь.
– Учитывая, что мне нужны приборы для инфракрасной съёмки и для бокового освещения, плазменный спектрометр и электронный сканирующий микроскоп, думаю, что самое лучшее – это прогулка по Парижу. Я даже знаю, куда мы отправимся.
Такси мчалось по набережным. С моста Трокадеро захватывающе смотрелась Эйфелева башня, усыпавшие её несчётные огни отражались в спокойной воде Сены. Мягкий летний вечер расцвечивала позолота на куполе Дома Инвалидов. Машина доставила их к Оранжерее. На площади Согласия одиноко брёл между двумя фонтанами какой-то старик. Вода обильно изливалась из пастей статуй. Клара и Джонатан молча шли по набережной. Минуя сад Тюильри, Джонатан вспомнил по аналогии с деревьями слева от него сады Боболи.
– В Бостоне мы будем гулять вдоль реки Чарльз? – спросила Клара.
– Даю вам честное слово, – отозвался Джонатан.
Они прошли перед Львиными воротами. Под ними, в подвалах Лувра, раскинулись научно-реставрационные лаборатории музеев Франции.
Сильви Леруа оставалось три шага, чтобы скрыться в подземелье метро, когда зазвонил её мобильный телефон. Она остановилась на ступеньках и полезла в сумочку. Голос Питера осведомлялся, чем она занимается без него в самом романтическом городе мира.
Анна стояла перед мольбертом, нанося на свою картину последние мазки. Отступив на шаг, она залюбовалась совершенством сделанного. В следующую секунду она услышала настойчивый высокий сигнал. Положив кисть в глиняный горшок, она села за письменный стол у окна в глубине мастерской, набрала на клавиатуре компьютера свой персональный код, вставила в считывающее устройство цифровую карточку. На экране появилось изображение. На первом кадре Джонатан и Клара, стоя рядышком в галерее на Альбермарл-стрит, любовались картиной; на втором, несмотря на недостаточное освещение и вызванный этим оранжевый оттенок картинки, Джонатан и Клара смотрели друг на друга с не вызывающим никаких сомнений выражением. На третьем они прогуливались в парке английского загородного имения. Вот они сидят за столиком за витриной кафе, вот стоят рядом под козырьком отеля «Дорчестер»… На шестом снимке Джонатан сидел у стойки бара в аэропорту, Клара – за столиком у окна, выходящего на лётное поле. Качество изображения было таким высоким, что можно было разглядеть даже эмблему компании на фюзеляже только что приземлившегося самолёта.
В углу дисплея замигал конвертик. Анна открыла письмо, приложенное к только что пришедшей электронной почте. Оно тоже содержало цифровые фотографии, которые Анна принялась рассматривать. Париж, авеню Бюго: Клара и Джонатан спускаются по лестнице отеля. А вот они садятся в такси. Время на последней фотографии: 21 час 12 минут. Анна подошла к телефону и набрала номер.
– Замечательно, да? – спросил её голос в трубке.
– Да, – согласилась Анна. – Ситуация проясняется.
– Не радуйся раньше времени. Боюсь, ситуация, как ты это назвала, развивается не так быстро, как хотелось бы. Разве я тебя не предупреждала, что этот тип чудовищно медлителен?
– Алиса! – вскрикнула Анна.
– Позволь мне иметь собственное мнение, – веско произнёс голос в трубке. – В общем, в нашем распоряжении остаётся всего три недели. Главное, чтобы у них не опустились руки. Придётся их немного подтолкнуть, как это ни рискованно.
– Что ты собираешься делать? – спросила Анна.
– У меня есть во Франции полезные связи – это все, что тебе необходимо знать. Так мы обедаем завтра?
– Да, – ответила Анна и положила трубку.
Рука её собеседницы сделала то же самое. На пальце женщины сверкал бриллиант.
Клара и Джонатан шли по мостику Искусств. В небе высоко над ними изгибался месяц.
Вы встревожены? – спросила она.
– Не знаю, как уложиться в срок с доказательством подлинности картины.
– Но вы считаете, что её создал он?
– Свято в этом уверен!
– Разве вашей уверенности недостаточно?
– Я должен предоставить партнёрам Питера гарантии. Они тоже рискуют своей репутацией. Если в подлинности картины усомнятся уже после продажи, то им придётся напрямую отвечать перед её приобретателем и возмещать его затраты. А счёт идёт на миллионы долларов! Поэтому мне необходимы очень существенные доказательства. Надо найти способ провести анализы.
– Какие есть ещё пути, кроме лабораторий Лувра?
– Понятия не имею. Обычно я работаю с частными лабораториями, но они перегружены работой, к ним надо обращаться заранее, за месяцы вперёд.
Джонатану был отвратителен овладевший им пессимизм. Он горел высокой целью, которую перед собой поставил. Подтвердив подлинность картины, он вызволит Питера из щекотливого положения; что ещё важнее, он прославит наконец Владимира Рацкина! Но существовал и сокровенный замысел: ему хотелось разобраться в странном явлении: ведь что-то мешало ему заключить в объятия Клару, стоило к ней прикоснуться, как вокруг него происходили ошеломляющие перемены… Его рука медленно приблизилась к лицу Клары, но прикосновения не произошло.
- Предыдущая
- 27/41
- Следующая
