Журналюга - Левашов Виктор Владимирович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая

Через некоторое время чин вылез из «форда», коренастый, с темным хмурым лицом, подошел к «мазде» и представился:

— Майор Егоров, Московский уголовный розыск. Ваш паспорт, пожалуйста.

— МУР-то при чем? — разозлился Стас. — Я кого-то убил? Ограбил? Вы не знаете, что означает спецталон?

— Знаю. Потрудитесь предъявить паспорт для проверки вашей регистрации в Москве.

— Ну, проверяйте.

— Вы прописаны в Черемушках, — заметил майор, быстро и профессионально въедливо изучив паспорт.

— Да, в Черемушках. Это преступление?

— Ваше водительское удостоверение выдано в Люберцах.

— Ну и что? В Люберцах я кончал автошколу.

— Вам придется проехать с нами.

— С чего? — взбеленился Стас. — Через полчаса у меня встреча с заместителем начальника налоговой полиции генералом Морозовым!

— Заприте машину и садитесь в «форд».

— Не имеете права!

— Имею, — возразил майор, никак не отреагировав на упоминание генерала Морозова. — Займись, — кивнул он старлею и с документами Стаса в руках направился к «форду».

— Не выступай, корреспондент, — негромко посоветовал инспектор. — Майор мужик серьезный. Очень он не любит, когда выступают. Оружие есть?

— Базука! В правом заднем кармане!

— Не внял, — с сожалением констатировал старлей. — Ну, смотри.

Все происходило, как в дурном сне, когда стремишься к какому-то месту, но каждое усилие достичь этого места уводит от него все дальше и дальше. И вот ты уже не в уютном кабинете главного редактора «Российского курьера» с запахами «мокко» и коллекционного коньяка, а на слякотном Ленинском проспекте, потом в прокуренном салоне милицейского «форда», а потом и вовсе в дежурной части ментовки с застарелой вонью помойки и хлорки.

В одной половине разделенной барьером дежурки трезвонили телефоны, хрипела рация, наполняя дежурную часть нервными ритмами оживающей после многодневной пьянки Москвы. В другой на дубовой скамье лежал какой-то мрачный тип в наручниках с разбитой физиономией под присмотром рослого сержанта.

— Посидите, — кивнул майор.

— Спасибо, постою, — буркнул Стас, представив, во что превратится его светлая итальянская дубленка от соприкосновения с лоснящейся от въевшейся грязи скамьей.

Старлей подпер стенку у двери, а майор прошел за барьер и минут десять разговаривал с подполковником, дежурным по райотделу, крупным, с землистого цвета лицом и серыми короткими волосами, похожими на стальную щетку. При этом было у Стаса подозрение, что говорят они не о нем, а о том, кто как провел новогодние праздники. Потом майор вышел из дежурки в сопровождении маленького милицейского капитана, без возраста и как бы без внешности, молча показал ему на Стаса и направился к выходу.

— Прошу сюда, — распорядился капитан и подвел Стаса к столу в углу дежурки, на котором лежали его документы. — Попрошу выложить все из карманов.

— С какой стати?

— Таков порядок.

— Господин подполковник, разрешите побеспокоить? — высоким от возмущения голосом обратился Стас к дежурному.

Подполковник недовольно отвлекся от телефона:

— Претензии?

— Ни малейших, — язвительно заверил Стас. — Какие могут быть претензии? Я же опасный преступник. Проехал на светофор без стрелки. А меня даже не ткнули мордой в асфальт, не надели наручников, даже ни одного ребра не сломали. У меня только один вопрос: я арестован?

— Вы задержаны.

— На каком основании?

— Объясни, — кивнул дежурный маленькому капитану и вернулся к телефону.

— Предъявленные вами документы вызывают сомнения в их подлинности, — разъяснил капитан. — Статья триста двадцать седьмая, часть третья Уголовного кодекса Российской Федерации: «Использование заведомо подложных документов».

— Вы с ума сошли! Спецталон выдан мне по распоряжению заместителя начальника налоговой полиции генерала Морозова!

— Разберемся.

— Да что за черт?! — поразился Стас. — Что все это значит?!

И вдруг понял. Провокация. Вот что это такое.

Преднамеренная, тщательно подготовленная провокация. Потому на повороте со Стасовой на Ленинский и стрелка работала, которая всегда работала в лучшем случае через раз. Потому и милицейский «форд» оказался на месте. И за рулем был не сержант, а старший лейтенант, и в машине не гибэдэдэшник, а майор из МУРа.

Да, провокация. Ну, дорого они за это заплатят! Стас живо представил себе крупный заголовок на первой полосе «Курьера»:

Ну козлы!

Но сначала нужно было выбраться из ментовки.

— Капитан, я сделаю все, что вы скажете, — миролюбиво предложил Стас. — Выложу все из карманов, позволю себя обыскать. Но сначала разрешите мне позвонить.

«„Не положено“, — услышал я на свою просьбу стандартный милицейский ответ», — отпечаталась в сознании Стаса фраза из будущего репортажа. «Равнодушный, — тут же поправил он. — Равнодушный, как. Как что? Как поворот ключа в ржавом замке».

— Звоните, — неожиданно легко разрешил маленький капитан.

— Сейчас телефон освободится, и звоните. Только недолго.

— У меня мобильный.

— Тем лучше.

Стас задумался: кому звонить? Генералу Морозову? Не тот случай, слишком высокий уровень. И не хотелось подставлять помощника генерала, который сделал Стасу спецталон по дружбе.

Кому-нибудь из депутатов Госдумы? Министру по национальной политике? И что? Начнут трезвонить большому начальству. Вытащат, конечно. Но потом останется: то ли он шубу украл, то ли у него шубу украли. Не годится.

Попову? Это лучше. Но вряд ли он примчится выручать своего спецкора из каталажки. Ни черта не примчится, жопу от кресла поленится оторвать. Да еще с похмелюги. Тоже начнет звонить. Его пошлют. Или нагородят с три короба, да с перепугу подбросят в машину наркотиков, с ментов станется.

Не вариант.

Кому?

Стас понял: Тюрину — вот кому.

Тюрин всем всегда помогал. Как бы компенсируя неполное соответствие очень ценимой им, но не вполне посильной для него должности корреспондента «Российского курьера», он консультировал авторов по части следствия, судопроизводства и тонкостей уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Когда у кого-нибудь из сотрудников редакции или нештатников «Курьера» забирали права, чаще всего за езду в не совсем трезвом виде, бежали к Петровичу, как называли его все в редакции. Тюрин матерился, права выручал, но отдавал через месяц или два, чтобы прочувствовали. Если же у кого-нибудь угоняли машину, он ставил на уши всю Петровку, и машину иногда находили.

Да, Тюрину.

Редакционный телефон Тюрина не отвечал. Мобильный ответил.

— Петрович, это Шинкарев, — проговорил Стас. — Извините, что беспокою…

— Ты, Стас? — почему-то оживился Тюрин. — Я о тебе думал. Ты в редакции? Перезвоню через полчаса, я из машины.

— Нет-нет, Петрович! — поспешно возразил Стас. — Я не в редакции, я в милиции.

— Что ты там делаешь? — удивился Тюрин.

— Сижу!

— За что?

— Не телефонный разговор.

— Понял. Сильно поддатый?

— Кто?

— Ты, кто! Про себя я и сам знаю.

— В клочья! — разозлился Стас. — Вы же знаете, что я не пью!

— Какая милиция?

— Российская!

— Не дергайся! Номер отделения, адрес?

— На Ленинском проспекте, возле Нескучного сада.

— Знаю. Кто дежурит?

— Какой-то подполковник.

— Фамилия?

— Подполковник Федирко, — подсказал капитан.

— Понял. А теперь слушай. Сиди и не возникай, — приказал Тюрин. — И ничего не подписывай. Ясно? Я сейчас в Шереметьево. Отвезу Володю Лозовского и сразу приеду.

— Куда он летит? — зачем-то спросил Стас.

— В Тюмень. Буду часа через полтора. Передай трубку дежурному.

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая