Рука Москвы - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 15

• Предыдущая
• 15/80
• Следующая

В кадре появились человек двадцать других пикетчиков с плакатами «Эстония для эстонцев!» и «Русские оккупанты, убирайтесь в Россию!» В толпе мелькали бритые головы и черные кожаные косухи скинхедов с фашистской свастикой на нарукавных повязках.

Стычка. Стремительное взаимное мордобитие. Полиция.

Какой-то вальяжный валуй с явно русской и очень недовольной физиономией.

— Это посол России в Эстонии, — объяснил Янсен. — Министерство иностранных дел России направило правительству Эстонии ноту протеста против решения о торжественном перезахоронении останков Альфонса Ребане.

— И решение немедленно отменили?

— МИД Эстонии отклонил ноту как попытку вмешательства во внутренние дела суверенного государства.

— Умыли, значит, Россию? Поставили на место?

Посла на экране сменил странный тип с встрепанными седыми волосами и горящими глазами. Он что-то яростно говорил в микрофон, брызгая слюной.

— А это еще кто?

— Председатель Национально-патриотического союза. Наш лидер.

— Интересный у вас лидер. Похож на городского сумасшедшего. Он что, закладывает?

Янсен нахмурился, но ответил:

— Он провел в советских лагерях за свои убеждения двенадцать лет. Это подорвало его здоровье.

— О чем он говорит?

— О том, что мы никому не позволим учить нас, как жить и действовать в нашей собственной стране. И мы действительно этого никому не позволим!

— Смелый вы, эстонцы, народ, — сказал я. — Маленький, но очень гордый. Ну-ну.

Мы вернулись за столик. Янсен набрал номер, сказал в трубку:

— Это Янсен. Со мной Пастухов. Поговорите с ним.

Объяснил, передавая мне телефон:

— Таллин. Второй секретарь посольства России. Вы его знаете.

— Господин Пастухов, я в курсе всего, — раздался в трубке недовольный мужской голос. — Слушайте меня внимательно. То, что вам скажет господин Янсен, есть наша согласованная позиция. Вам приказано выполнять все его указания.

— И кто же мне это приказал? — спросил я.

— Тот, кто имеет на это право.

До чего же я люблю, когда со мной так разговаривают.

— Вы поняли меня, господин Пастухов?

— Нет. Я не знаю, кто имеет право отдавать мне приказы.

— А вы подумайте, — посоветовали из Таллина.

— Президент Ельцин, — предположил я. — Правильно?

— При чем тут президент Ельцин? — удивились в Таллине.

— Да я и сам думаю. Пожалуй что ни при чем. Он может издавать указы. И приказы государственным служащим. А я не государственный служащий. Я всего лишь мелкий предприниматель, рядовой налогоплательщик. Еще приказ может отдать работодатель наемному работнику. Которому он платит зарплату. Содержит. Но и этот вариант не проходит. В сущности, это я содержу президента, а не он меня.

— Не валяйте дурака! — повысили на меня голос из Таллина. — Вы прекрасно знаете, кто может отдавать вам приказы!

— Вам бы все-таки лучше его назвать.

— Я не сделаю этого. И вы знаете почему.

Янсен со вкусом прихлебывал джин с тоником, гонял по столу тяжелый стакан и смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Как на диковинную козявку.

До чего же я люблю, когда на меня так смотрят.

— Ладно, — сказал я. — Так мы ни к чему не придем. Назовите свою фамилию и должность.

— В этом нет необходимости. Вы знаете меня. Мы с вами имели беседу несколько дней назад.

— В Аугсбурге сейчас половина второго ночи. В Таллине — половина первого. Что вы делаете в посольстве в это время?

— Я ждал этого звонка.

— Опишите себя.

— Не понимаю. Зачем?

— Вы не хотите назваться. А я сомневаюсь, что вы тот человек, которого я знаю.

В голосе моего собеседника появилась некоторая растерянность.

— Ну, рост метр семьдесят шесть. Телосложение среднее. Особых примет нет.

— Вы меня описываете или себя?

— Господин Пастухов, вам двадцать девять лет, а мне сорок два!

— Цвет волос?

— Темные. Немного седые.

— Мешки под глазами есть?

— У кого?

— У вас.

— Да, есть.

— Цвет лица желтоватый? Как газета, которая полежала на солнце?

— Господин Пастухов, что это вы себе позволяете? — возмутился Таллин.

— Ничего лишнего. Я всего лишь хотел убедиться, что вы — это вы.

— Убедились?

— Да. Это я понял. Не понял другого. С каких пор секретарь российского посольства выполняет указания Национально-патриотического союза Эстонии?

— Послушайте, Пастухов. Вы не в том положении, чтобы так разговаривать. Поэтому не выкаблучивайтесь и делайте что сказано. Все объяснения вы получите в Таллине.

— Если я вернусь в Таллин.

— Вы вернетесь. Передайте трубку господину Янсену.

После короткого разговора на эстонском Янсен убрал мобильник.

— Ну? — спросил я. — Так в каком же я положении?

— Вы и ваши друзья, — уточнил Янсен. Он допил джин, достал из кармана черный конверт и положил передо мной цветной снимок. — Вы знаете этих людей?

На фото были два бравых молодых солдата в камуфляже с эмблемами спецподразделения «Эст». Один высокий, другой на полголовы ниже. Снимок был любительский — из тех, какие солдаты любят посылать своим девушкам. Низкого я сразу вспомнил, высокого не сразу, но тоже вспомнил. Но обнаруживать свое узнавание не спешил.

— Я помогу вам вспомнить, — сказал Янсен. — Вот этот молодой человек — Валдис Тармисто, заместитель командира второго взвода третьей роты отдельного батальона спецподразделения «Эст». Второй, высокий, — Петер Раудсепп, рядовой этого же батальона. Этих солдат вы, господин Пастухов, и ваш друг Мухин в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое февраля обезоружили и раздели, отобрали у них одежду — их обмундирование. Я все правильно излагаю? Если я допущу ошибку, не стесняйтесь, поправьте.

Я поправил:

— Мы не отобрали у них одежду. Мы поменялись одеждой. За камуфляжку я отдал Валдису Тармисто приличный костюм и плащ от Хуго Босса. Очень хороший плащ. С погончиками. Так что ему не на что обижаться. А мой друг Мухин взял камуфляжку не у Петера, а совсем у другого солдата, помельче.

— Допускаю. Вам лучше знать. Переодевшись в их камуфляж и вооружившись отобранными у них автоматами Калашникова, вы напали на караул, охранявший гарнизон спецподразделения «Эст», и под угрозой оружия освободили с гауптвахты вашего друга Злотникова. А затем заминировали съемочную площадку и взорвали четыре немецких танка Т-VI и артиллерийские орудия. Не нужно ничего говорить, господин Пастухов. Я уже понял, что вы не любите врать. А я не люблю, когда врут мне. А теперь посмотрите на эти фотографии.

Он достал из конверта еще четыре цветных снимка, сделанных ночью со вспышкой и при свете фар полицейских машин. Такие снимки обычно вклеивают в уголовные дела и показывают по телевизору в передачах типа «Петровка, 38». На них были эти же два солдата. Оба в штатском. На одном из них мой плащ от Хуго Босса. Петер Раудсепп был убит двумя выстрелами в грудь. Валдис Тармисто лежал ничком, вывернув голову набок. Асфальт под ним был залит кровищей.

— Не хотите спросить, что с ними случилось? — поинтересовался Янсен.

— Вижу.

Но он все-таки объяснил:

— Петер Раудсепп был убит двумя выстрелами в грудь. В упор. Валдис Тармисто получил три смертельных ранения в живот. Тоже в упор.

— Когда это случилось?

— В ночь с четвертого на пятое марта. Убиты они были примерно в полночь, а обнаружены в половине пятого утра. На снимках стоит время. Они возвращались из Тарту в свою часть после увольнения. На последний автобус опоздали, сели в частную машину — серую «тойоту-короллу». Ее номер запомнил заправщик на автостанции. Следы этой машины были обнаружены возле места преступления.

— Вы хотите обвинить в этом нас?

— Нет, этого я не хочу.

— Тогда зачем вы мне все это рассказываете?

— Объясню, — пообещал Янсен. — Но начну с другого. Кому и для чего понадобилось убивать этих солдат? У вас есть какие-нибудь соображения?

— Никаких.

— А у меня есть. И у следователей генеральной прокуратуры тоже есть. Так вот, эти солдаты уверенно опознали вас, господин Пастухов, и ваших друзей Злотникова и Мухина. Всех вас опознали бы и солдаты из караула, которых вы разоружили, когда вызволяли с гауптвахты вашего друга Злотникова. Но нападение на гауптвахту — не то преступление, следы которого нужно заметать таким способом. А вот взрыв на съемочной площадке — это куда серьезней. Это террористический акт, господин Пастухов. За него можно получить пожизненное заключение. Валдис Тармисто и Петер Раудсепп видели, как Мухин и Злотников выносили из штабного блиндажа ящик с взрывателями. И здесь уже просматривается очень серьезный мотив.

• Предыдущая
• 15/80
• Следующая