Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник - Брилёв Сергей - Страница 18

Есть на той Пятой авеню в Майами ресторан «Версаль». В ресторане — веранда. А на веранде — старички. Они уехали с острова ещё в 59-м, после входа в Гавану Фиделя. Но живут Гаваной до сих пор. Меня на эту веранду «Версаля» пригласила Ниноска Перес, которая ведёт отсюда передачу для того самого «Радио Марти», что вещает с аэростатов под Ки-Уэстом. Ниноска мне и объяснила, кто здесь кто.

— Видите вон того старичка, справа?

— В кепке?

— Да. Он основал здесь фотомастерские, где делают прямо- таки ювелирный фотомонтаж: надо сфотографироваться на фоне простыни, а потом тебя вмонтируют в пейзаж гаванской набережной Малекон.

— А-а, я видел один такой магазин в паре кварталов отсюда. Монтаж действительно ювелирный, но есть кое-какие ошибки.

— Это какие же?

— Пейзаж набережной используется старый, когда она была ещё в гламурном состоянии.

— А сейчас что?

— А сейчас там половина домов от ветхости развалилась.

— Как ужасно! Но мы же там не бываем, ничего этого не видим...

В это время другой колоритный старичок в очках заказывает себе классический кубинский коктейль из рома и колы «Куба либре». Но даже и это оборачивается разговором про политику. Похоже, это уже традиционная игра с официантами. Старичок просит принести ему ром с колой. И явно ждёт, когда официант уточнит: «Куба либре?» Старичок на это упрямо говорит: «Мне ром с колой». Ведь «Куба либре» означает «Свободная Куба», а она никакая не свободная. Значит, и коктейль называется «ром с колой». Значит, и санкции против Кастро нужно ужесточать.

Братьев Кастро эти старички поносят часами, месяцами, а теперь уже и десятилетиями. Их упёртость прямо пропорциональна упрямству истории и таких же престарелых теперь аксакалов в Гаване. Но эта компания на веранде «Версаля» в Майами — куда серьёзнее, чем «пикейные жилеты». Эти старички — старейшины кубинской общины, которые теперь только и помнят, как было раньше. И этих своих отцов и дедов почтительно слушают кубинцы, которые состоялись уже в США и теперь определяют общественное мнение и политику своей новой родины. Это и певица Глория Эстефан, и актёр Энди Гарсия, и министр торговли США Рамирес и т. д.

Звёздный час кубинской общины — президентские выборы 2000 года, когда Джордж Буш и Альберт Гор считали в штате Флорида каждый голос и от кубинцев зависело почти всё. Собственно, того ради я и оказался тогда на веранде «Версаля»: чтобы дополнить в репортаже микроскопическую мозаику предвыборных предпочтений флоридских пенсионеров, индейцев-семинолов, однополых партнёрств Ки-Уэста, ну и кубинцев, конечно. Кубинцы со временем стали, наверное, самой влиятельной общиной этого штата.

Для флоридских кубинцев тогда было важно понять, кто, Буш или Гор, будет с Кастро пожёстче. Победили республиканцы, но в действительности это «замкнутый круг». Победили бы демократы, и им тоже деваться было бы некуда. Этот тот редкий случай, когда история уже не раз претерпела сослагательное наклонение. В своей внешней политике любая правящая партия США вынуждена оглядываться на политику внутреннюю, на позицию всё более влиятельной общины кубинских иммигрантов, которые в большинстве своём требуют наказать Кастро не так, так эдак.

В своём желании отомстить братьям Кастро не думают они только об одном. Что, когда на Кубе действительно дойдёт до перемен, очень велика вероятность, что позиция этих старичков сыграет не «за», а «против» интересов их семей.

Потому что главное требование этих старичков — верните нам нашу собственность. Особенно — «верните наши дома». Но в этих домах уже многие годы прописаны другие люди. И попробовать их лишить прописки — это кровь. Вояки кубинцы хорошие, до Африки дошли, а «квартирный вопрос» он и в Гаване квартирный вопрос. А майамские старички ведь хотят вернуть ещё и свои сахарные и кофейные плантации, заводы по производству рома и сигар, участки земли на Варадеро. То есть хотят всё то, что приносит доход нынешней кубинской номенклатуре. Почувствует нынешний правящий класс угрозу своим интересам со стороны репатриантов — и опять же будет большая кровь. Народ и партия будут ещё как едины, если дело дойдёт до перераспределения собственности в пользу тех, кто все эти годы отсиживался в Штатах.

Отказаться от этого требования «вернуть всё» кубинцам США советовал и Егор Гайдар: как эксперт в области «переходной экономики». Он ездил к ним, консультировал. Сам мне об этом рассказывал, когда мы встретились после предпоследнего моего заезда в Гавану у него в Институте экономики переходного периода. И сетовал, что старички — ни в какую. Стоят на своём: верните собственность.

Боюсь, старичкам с веранды ресторана «Версаль» так и останется доживать свой век в эмиграции. И лишить своих же детей перспектив на исторической родине. Несправедливо. Но правда. Потому что, по рассказам тех российских бизнесменов, которые примерялись к Гаване уже в последние годы, есть кубинцы из США и помудрее. Обзаводятся «нейтральным» европейским или латиноамериканским паспортом, приезжают осмотреться, регистрируют компании. Иногда даже сами в них работают, под видом клерков. И постепенно внедряются, заводят связи.

А на Кубе сейчас уже есть с кем наводить мосты. Один только пример. Вот уже несколько лет как прибыльный валютный туроператор «Гавиота» передан под управление MINFAR. То есть министерства революционных вооруженных сил. То есть на Кубе уже есть люди с деньгами. Которым репатрианты — не спасители, а конкуренты.

Между прочим, руководителем кубинского военного, а ныне и главного валютного ведомства все эти годы являлся не кто иной, как брат Фиделя Кастро Рауль. Пока Фидель не ушел в оставку, титул у Рауля был такой: второй секретарь ЦК Компартии Кубы, заместитель председателя Госсовета и Совета министров республики. То есть официальный преемник. Хотя всего и на четыре года младше Фиделя, а в 2007 году потерял жену. Что, конечно, стало ещё одним звоночком для престарелых правителей острова.

Рауль. Возможно, самая загадочная фигура кубинской революции, за которой, когда Фидель заболел, все следят с тем большим вниманием. Хотя следить за ним куда сложнее.

...26 июля 2001 года, в 48-ю годовщину штурма казарм «Монкада», нам, иностранцам, оказавшимся в тот день в пригороде города Карденас, начали раздавать бумажные кубинские флажки и зазывать на митинг. Обещали выступление как раз Рауля. Мы, естественно, пошли послушать. Пришли, а Рауля-то нет. С трибуны выступала какая угодно «вангуардия», но не он. Однако, как выяснилось из повторной вечерней трансляции кубинского телевидения, Рауль всё-таки там был. Мы-то его искали глазами среди стоявших на трибуне, а он, оказывается, сидел в первом ряду слушающих. В отличие от брата, Рауль — оратор так себе.

Рауль — мастер и повелитель «закулисья». Вот куда надо попасть, чтобы узнать, куда же он хочет вести страну.

У читателей этих заметок есть возможность туда заглянуть. Вот уж действительно ни в каком телерепортаже я об этом рассказать не сумел бы. О том, каким разным может показаться Рауль, мне рассказали в таких «нетелевизионных» местах, как VIP гаванского аэропорта и ресторан в старом Ханое во Вьетнаме.

Одного такого рассказчика могу даже назвать по имени, не рискуя испортить жизнь.

Нгуен By Хале. Вьетнамка. Внучка одного из последних вьетнамских королей и дочь выдающегося вьетнамского партизана, который за свои заслуги в войне с американцами был назначен военным атташе Вьетнама в СССР. Вот Хале и училась в Союзе: сначала в школе, а потом в МГИМО, где мы с ней и познакомились. Но наш разговор о Рауле состоялся уже не в Москве, а летом 2005 года в Ханое, где я проводил отпуск и где Хале принимала меня уже как заместитель директора департамента внешних связей администрации президента своей страны. Как раз незадолго до нашей встречи она принимала в Ханое кубинскую делегацию. К её начальнику, президенту Вьетнама, приехал Рауль Кастро. И по рассказам Хале, Рауль всё восхищался вьетнамским «НЭПом», экономической либерализацией, которая позволила и монополию компартии сохранить, и народ накормить. По рассказам Хале, Рауль такой системой восхищался.