Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Усачева Елена Александровна - Страница 21
- Предыдущая
- 21/101
- Следующая
Аким танцевал с Наташей. Это был «белый» танец, Круглова сама его пригласила. Ника подождала, пока он закончится, и дернула парня за рукав.
– Кимка, я телефон где-то посеяла. Наверное, в спортзале.
– Так что за проблема – слетаем! – кивнул Зимин.
Чудо! Его даже просить не надо! Сам предлагает! Нет, свой парень – это здорово!
– Зал, наверное, закрыли, – загробным голосом сказала она. Нарочно грустно сказала, ведь теперь есть кому ее ободрять!
– Проверим! – воскликнул Аким. – Наш класс там последним был, не дрейфь, телефон на месте! Я обещаю!
Господи! Неужели есть на свете такое счастье – свой парень?
Шли по коридорам, пустым и безмолвным, держась за руки. Иногда Кимка притягивал Нику к себе, и они сталкивались плечами. И все время, все время Аким смотрел на Веронику как-то особенно, смотрел как взрослый, сверху вниз, свысока. Словно знал что-то такое, чего Нике знать было рано.
– Что? Ну что? – спрашивала Ника.
– Ничего, – отвечал Кимка, мотая башкой, и странно улыбался застывшей улыбкой.
Дальше шагали. Нике хотелось почему-то на цыпочках идти, тихо и медленно. Да и куда было торопиться? Кимка вновь притянул ее. Ткнулся куда-то в щеку и попытался обнять.
– Не надо. – Ника высвободилась из объятий и дернула парня за руку, чтобы идти дальше. – Зачем ты?
– Дымова, – вдруг строго, как учитель, спросил Кимка глухим голосом, – ты чего такая недотрога?
– Я?
Вот и ответ: Ника покраснела и выдернула руку. Дальше поодиночке отправились. Повернули направо, к спортзалу.
В это время в школу с улицы зашел Кед. И сразу увидел парочку, вступившую в темный, без окон, коридор, ведущий к спортзалу. Кед подождал, пока она дальше уйдет, и, крадучись, последовал за ней. Влюбленные, блин. Он-то знает: нет любви, а есть одни лишь инстинкты. Понятно, зачем Дымова и Зимин хотят уединиться. Инстинкты бушуют…
Вот и зал. Аким дернул дверь. Заперто. Но рука неожиданно наткнулась на ключ в замочной скважине.
– О, Ника, здесь ключ!
Открыли двери, вошли. В зале было светло от струящейся в окна белой ночи.
Кетов тоже подошел к залу. Сначала он хотел ребят напугать, не дать инстинктам проявиться. Влететь в зал привидением:
– У-у-у! – и захохотать при виде изумленных одноклассников: – Что, испугались?
Но потом передумал. Повернул ключ, торчащий в дверях.Еще раз довольно хмыкнул, потер руки и удалился, стараясь шагать потихоньку, чтобы звуков шагов не услышали.Телефон лежал в полусонном состоянии на гимнастической скамье, как Ника его и оставила.
– На месте, – кивнул на сотик Аким. – Я же говорил.
Ника проверила мобильник. Звонков нет, эсэмэски от бабушки, тети Алины и мамы.
Все поздравляли Нику с окончанием школы. Можно было бы и не отвечать, но Ника всем отбила ответ: Спасибо!
А потом растерянно посмотрела на Акима:
– А положить мне сотик в этом дурацком платье некуда. Сумочка в классе.
– Дай сюда. – Аким небрежно взял телефон из рук Ники, бросил в карман пиджака. Похлопал для пущей важности. – Не убежишь! – погрозил телефону, макушка которого торчала из неглубокого нагрудного кармана. И вновь посмотрел на Нику тем же самым взрослым взглядом. – А платье, сударыня, вовсе даже не дурацкое. Очень красивое у тебя платье.
Он окинул девушку взглядом снизу вверх. Взглядом к ней ко всей прикоснулся.
– Ты чего? – покраснев, спросила она.
– А что?
– Так смотришь…
– Ты красивая, вот и смотрю. Я любуюсь!
– Да! – Ника фыркнула. – Как же!
– Ты сомневаешься в том, что ты красивая? – удивленно произнес Аким. – Правда? Ты в зеркало-то смотрелась?
– Сегодня смотрелась. Вчера, может быть, и нет. Я зеркала не люблю.
– Вот те на! Чем же они тебе не угодили?
– Они меня не любят.
– Это как?
– Так. Глядят на меня и смеются. И корчат рожи. И оттуда, из зеркал, смотрит на меня так себе девица – никакая.
Аким присвистнул:
– Странно… Что за зеркала тебе попадаются? Неправильные зеркала.
Он отошел на два шага в сторону, приосанился, хлопнул по груди, сказал:
– Представь, я – зеркало в полный рост.
Ника засмеялась.
– Ну не смейся. Представь. Представила?
– Такое зеркало… очень плотное.
– У тебя воображение есть или нет? Вы, девчонки, мечтать умеете или нет?
– Умеем, умеем… – Ника хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и сделала серьезный вид. – Представила.
– Смотрись в меня.
– Ну… смотрюсь.
Ника выпрямилась и в упор уставилась на Акима застывшим взглядом.
– Ты так всегда в зеркало смотришься? – спросил Аким.
– А что? Да, так. Примерно так. А как в него надо смотреться?
– Понятно. Зеркало – не дурак. Оно и показывает, что ты официальная чинуша, которая вообще не знает, что такое улыбка. Никому не улыбается, даже себе. Даже себя не любит.
Ника улыбнулась. И теперь уже с улыбкой уставилась на парня:
– Так?
– Вот. Уже лучше.
Аким заулыбался в ответ.
– Что теперь говорит тебе зеркало? – спросил он и снова широко, неестественно широко, улыбнулся.
– В зеркало забрался клоун. Он ржет. Надо мной.
– Ржут лошади, сеньорита. А я, зеркало, объявляю, что вы восхитительны, сударыня! Кстати, в зеркале отразилось твое имя. Прочти.
– Акин, – неуверенно «прочитала» Ника.
– Представляешь? Потрясно, да?
– Ничего себе! Почти как твое!
– Буду звать тебя Акином!
Посмеялись.
Аким подошел к Нике-Акину вплотную, взял ее за пальцы, поднял руку к своим губам и поцеловал. Один раз, другой, третий. Может, Ника сериал смотрит? Или она спит и видит сон? Все ужасно по-взрослому. Его голова коснулась ее груди. Он сжал ее пальцы. Нике стало страшно. Приятно. Страшно. Приятно. Чего больше – нельзя понять.
– Ника…
– Ты что? Пусти! Пусти, Кимка! – Ника изо всех сил тянула руку из Кимкиной.
– Пустил. Все!
Аким раскинул руки, и Ника порхнула в сторону. Аким по-прежнему улыбался, как клоун в воображаемом зеркале.
– Ненормальный, да?
– Ну почему ты так? – спросил он издалека. – Ты ведь знаешь, что нравишься мне. Давным-давно. Еще с марта. Знаешь, да?
– Нет! – отрывисто ответила Ника и помчалась к дверям. Ткнулась в них и растерянно обернулась на Зимина.
– Кимка, нас закрыли!
– Что?
Аким тоже поднажал на двери плечом. Заперто.
– Странно.
– И что делать? – Ника страдальчески смотрела на парня.
– А чего ты паникуешь? Мы в двадцать первом веке! – Аким вытащил из кармана телефон и передал Нике. – Трезвонь.
Они направились в середину зала.
– Кому звонить? Номера физрука у меня нету, уборщицы нету, даже директрисы в моем телефоне нет, представляешь?
– Им как раз не надо звонить, дэвушк. Подумают сразу всякую фигню. Мы же с тобой одни.
– Ну да, верно. Может, Наташку набрать?
Наташа не отвечала.
– Конечно! Она что, с телефоном на шее танцует?
Ни Лада, ни Саша, ни Геля – никто не брал трубку. Все о существовании сотиков просто-напросто забыли сегодня.
– А телефон Стрекаловой у тебя есть?
– Ей я не буду звонить.
– Почему? Порадуй ее сердечно. Расскажи, что тебя закрыли наедине с мачо, могучим и прекрасным, он распевает тебе серенады, смотрит влюбленными очами и носит на руках.
– Примерно так она поступала со мной. – Ника вспомнила о записке Стрекаловой, которая ее обидела весной. Это было всего-навсего весной, но Нике казалось, что с того времени прошел целый век.
– Правда? – удивился Аким. – Она рассказывала о мачо?
– Да.
– У мачо было имя?
– Конечно.
– Я его знаю?
– Да.
– Он тебе нравился? Мачо?
– Да. Нет… Нет, конечно же нет! (Как красивая открытка, как заокеанский артист!)
– Смотрите, сударыня. Я ревнивый и в ревности страшен! – Кимка сделал устрашающее лицо и зарычал, выставив вперед руки с загнутыми пальцами: – Р-р-р-р!.. Так и плати ей тем же.
– Ага! Лопнет от зависти, и мы будем виноваты.
- Предыдущая
- 21/101
- Следующая
