Исчадие ада (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 17

• Предыдущая
• 17/99
• Следующая

- Гарантии? Вчера я еще считал себя уродом, но человеком. Сегодня я уже не урод, но и не человек. Нет никаких гарантий. Я искал ее слишком долго, чтобы сейчас струсить и смалодушничать. Я рискну. Я буду знать, что сделал все возможное, впрочем, как и вы, вы ведь тоже рискуете.

Влад прищурился. Кристина физически чувствовала, как меняется его эмоциональный фон, как растворяются флюиды гнева. Дампиры отличались от чистокровных вампиров своей возможностью чувствовать ауру собеседника. Не только "видеть" биение сердца и кровеносные сосуды, а чувствовать его состояние, примерно угадывать мысли, настроение.  И отец, он испытывает то же самое, что и она - чувство уважения. Влад очень критичный по отношению ко всем, заслужить его расположение, а уж тем более симпатию, очень трудно. Точнее невозможно. На это нужны годы, столетия.

- Хорошо. Фэй, готовь все к операции. Поговори с Ником. Пусть увезут детей к нам. Предупреди Лину. Рискнем.

Потом вдруг подал парню руку:

-  Я всегда гордился своими дочерьми, я безумно их люблю и перегрызу глотку любому, кто скажет, что мужчина более достойный наследник для короля. Но знаешь, я готов пожалеть, что у меня нет такого сына как ты. Поехали. Сегодня ты познакомишься со своей сестрой.

 Кристина смотрела сквозь толстое стекло на две стоящие рядом постели. На бесконечные трубки, аппараты искусственной вентиляции, на приборы и капельницы и ей казалось, что из нее тянут душу клещами.  Непроизвольно достала маленький деревянный кинжал и резала ими кожу на левой руке, глубже и глубже. Только внутри все равно больнее. Если Марианна не выдержит операции, или ей не подойдет печень донора, то в этом будет виновата только она, Кристина. Это она эгоистичная идиотка которая все испортила. Правильно отец сказал, она дрянь. Тварь, которая жалеет только себя.

Кристина зажмурилась, и перед глазами возникло лицо Витана.

"Шлюха возбуждает меня больше чем ты. Ты ничтожество. Ты мне противна. Пошла вон!"

Кинжал впился в кожу еще глубже, она закусила губу.

- Не делай этого, Крис.

Мать обняла ее сзади.

- Перестань это делать. Не режь себя.

Руки Лины легли ей на плечи и крепко сжали.

- Нам всем сейчас плохо. Давай просто подождем. Будем верить в лучшее. Не причиняй себе боль. Я не могу смотреть, как ты делаешь это снова и снова. Твои раны уже не успевают зажить.

Лина осторожно забрала у Кристины нож и пережала вену. Кожа медленно затянулась, но остались рубцы, а рядом с ними бесконечное множество таких же. Они исполосовали кожу как хаотичная сетка, отливая перламутром. Лина повернула дочь к себе и посмотрела ей в глаза – а там пустота, словно смотрит на нее слепая. Мать крепко обняла Кристину и прошептала ей на ухо, поглаживая золотистые локоны:

- Не надо больше хорошо?

Кристина закрыла глаза. Как давно она это делала с собой? Первый раз Крис начала резать руки, когда Витан ушел из дома, а вернулся через несколько недель. Нет, это не стремление к суициду, жизнь она любила, это больше, это желание причинить себе такую физическую боль, которая заглушит душевную, отвлечет.  А потом это стало навязчивой манией. Когда невыносимо внутри, начать делать больно телу.

- Когда вы с Маняшей были маленькие, и я наказывала тебя, то ты всегда падала нарочно, а потом плакала, чтобы я тебя пожалела. Помнишь?

 Лина отстранила дочь от себя и нежно провела ладонью по ее щеке, стараясь поймать ее взгляд. Кристина судорожно глотнула воздух.

- Посмотри на меня, милая. Я хочу, чтобы ты знала, что когда ты упадешь, я всегда подам тебе руку чтобы поднять тебя. Всегда. Запомни это.

Захотелось плакать, но Крис проглотила слезы. Нет, матери не нужно знать про весь тот ад, что она перенесла. Хватит с нее страданий за Марианну. Кристина уже давно упала и подняться оттуда, где она сейчас, уже невозможно. Мама никогда не догадается, какие кошмары мучают ее наяву. Искаженное лицо Витана, наручники, цепи, плетка, шипы на ее коже и кровь, повсюду ее кровь. Он любил делать ей больно, и со временем она к этой боли привыкла, ведь он испытывал от этого наслаждение, а она так безумно хотела, чтобы ему было с ней хорошо. Но Крис ненавидела себя за это. За то, что позволяла ему так с собой поступать. Терзать и ее душу, и ее сердце. Будь он проклят, мать его, пусть вечно корчится в аду проклятый ублюдок. Когда-нибудь Кристина забудет о нем и перестанет резать свои руки. Когда-нибудь она снова станет нормальной и счастливой.

 Внезапно появилась Фэй, в белом халате, взволнованная, уставшая, но ее глаза возбужденно блестели. Женщины посмотрели на нее с надеждой.

- Очень хорошие показатели у нашей Маняши. Просто отличные. Все приживается как родное. Очень скоро кровь начнет циркулировать, как нужно и ...я очень надеюсь, что ее физическое состояние станет настолько хорошим, что она вернется к нам. Есть некоторые нюансы, но это мелочи. В целом операция прошла очень хорошо, даже лучше, чем я думала. Она сильная, наша девочка, у нее все получится. Теперь покой, хорошее питание и уход. Пусть еще побудет в реанимации пару дней, а потом мы переведем ее в палату.

Фэй расстегнула халат и промокнула лицо салфеткой. Было видно, как сильно она устала морально. Операция длилась несколько часов. Но Фэй довольна результатом, она только что вернулась из лаборатории с первыми анализами,  а значит, появилась надежда.

- А парень? – спросила Лина.

- Парень...с ним сложнее. Он очень слабый и вся та донорская кровь, что мы ему вливаем, пока не помогает. Даже не знаю, что может сейчас его спасти. У него в организме происходят большие перемены, и он с ними не справляется.

Кристина прижалась лицом к стеклу. Постель Габриэля была ближе, и она видела смертельно бледное лицо парня, темные круги под глазами, множество трубок, иглу в его вене. Рисковый парень. Такой простой на вид, такой наивный и настолько смелый. Не каждый бессмертный рискнул бы на такую операцию, а этот согласился. Кристина вдруг повернулась к Фэй:

- А что если попробовать дать ему мою кровь? Помните...в твоих манускриптах, Фэй. Там было сказано, что вернуть к жизни вампира может кровь его создателя или родственника. Габриэль вампир, а я его создатель.

Фэй загадочно улыбнулась:

- Я уже думала об этом. Тебя заботит, выживет ли он?

- Ничего подобного!

Мгновенно фыркнула Кристина и повела плечами.

- Он спас Марианну и если я могу вернуть долг, почему бы и нет.

- Ну-ну! Ты права долги нужно возвращать. Давай попробуем. Это может сработать. Я сейчас попрошу, чтобы привезли еще одну кровать и перельем ему немного твоей крови. Посмотрим на реакцию. Если все пойдет, как надо, начнется регенерация клеток и его печень постепенно восстановится сама. Намного быстрее, чем это было бы сейчас в его нынешнем состоянии. Хммм... не думала. Что ты на это пойдешь. Ты с детства ненавидишь все что связанно с больницей.

- Поклянись, что иголка будет маленькая и ты будешь осторожна. И НИКАКИХ УКОЛОВ!

- Клянусь! – торжественно сказала Фэй, - никаких уколов, только капельница.

Габриэлю казалось, что он бредит, или видит сны наяву. Он слышал голоса, видел белые силуэты, яркий свет. Только дикая слабость, даже веки поднять трудно. Ему не хотелось просыпаться. Тело болело и стало тяжелым как бетонная плита. Руки и ноги не слушались его.

Он выныривал на поверхность реальности и снова проваливался в сон. А потом вдруг резко проснулся. Словно от удара током. Буд-то кровь по венам побежала в ином темпе. Осмотрелся по сторонам и заметил Марианну.  Ее кровать прямо напротив него. Лицо девушки напоминало чертовые простыни, которыми прикрыли хрупкое тело, худенькое, маленькое. Его сестра. Когда Габриэль увидел ее в этих шнурах подключенных к аппаратам, бездыханную он почувствовал дикий ужас. Как в детстве. Там в глубине его сознания жил страх. Первобытный. Животный. Он не знал, что его породило, но этот самый страх навсегда въелся в мозги. Страх, когда воняет смертью. Нет, не тогда, когда она уже всех забрала, а когда ее тень только витает в воздухе и снижается температура, покрываются инеем стекла, вырывается пар изо рта. Когда рядом ЗЛО. Настоящее и безжалостное. У зла нет лица, и это зло сожрало всех, кого он любил. Иногда Габриэль слышал во сне, как они кричат. Его сестры и мать. С ними происходит что-то страшное, что-то такое, от чего мозг Габриэля отказывался вспоминать ту ночь, когда их убили, а он был уверен, что и он там был. Все они и Марианна тоже. Только они вдвоем выжили. Почему? Их с Марианной кто-то спас? Им помогли? Но кто и зачем?

• Предыдущая
• 17/99
• Следующая