Черный - Хансен Эва - Страница 9
- Предыдущая
- 9/78
- Следующая
Вернувшийся Ларс смеется:
– Знаешь, о чем я мечтаю? – Он освобождает мои руки и ноги, развязывает глаза, вынимает кляп. – Вывести тебя под платьем голую и с вот такими игрушками в людное место и там тайком потеребить.
– Садист!
– Накажу. – Ларс помогает мне надеть свою рубашку, но застегнуть не позволяет. Рубашка едва прикрывает мои бедра, но это все же одежда. Я благодарна за понимание. – Обувайся.
Босоножки на высоченном каблуке те самые, в которых он меня расписывал. Надо же, какой предусмотрительный… Но чтобы их обуть, вернее, застегнуть, нужно либо наклониться, либо поднять ногу, и то, и другое чревато, а Ларс с интересом наблюдет, как я выйду из положения. Я нахожу выход: засовываю ногу в босоножку и прошу:
– Застегни, пожалуйста.
В его глазах лукавство, Ларс присаживается на подиум и хлопает себя по коленке:
– Поставь сюда ножку, застегну.
Поворачиваюсь к нему боком и ногу ставлю. Но змей-искуситель, застегнув ремешок, медленно-медленно проводит пальцами по ноге от щиколотки до самого бедра. В глазах при этом черт-те что. Рука добирается до ягодиц, легонько гладит, словно нечаянно задевает плаг… Я едва сдерживаюсь, чтобы не взвиться от этого ласково-обольстительного прикосновения.
– Сейчас эта девочка получит флоггером… Давай вторую ногу. Давай-давай, нечего прикидываться скромницей, знаю я твои мысли.
– Ну, скажи, – я отчаянно храбрюсь.
– Ты хочешь быть выпоротой. Что, не так?
Вообще-то, хочу, но еще больше я хочу другого.
– Пойдем. У меня есть кое-что получше…
Я не уловила, когда он успел сбросить полотенце, но замене шариков на самого Ларса рада. Возбужденное до предела тело реагирует бурно, я рада, что во рту кляп, иначе соседи действительно потеряли бы сон, но скорее от зависти, чем от ужаса. Мышцы, столько времени державшие своим усилием шарики, расслабляются и снова сжимаются, словно боясь упустить то, что попало внутрь, с сумасшедшей силой и скоростью. Вау!
Я почти теряю сознание от затопившей волны, только кляп во рту не позволяет кричать:
– Еще! Еще! Еще! Да-а-а!!!
Колокольчики в моей груди выплясывают сумасшедший танец радости.
И все-таки чуть позже Ларс меня порет. Я жду эту боль, эти обжигающие прикосновения флоггера, хочу ее, жажду, как избавление от чего-то.
К утру я не способна уже ни на что, засыпаю, кажется, не добравшись до постели. Ларс тихонько смеется:
– Получила все сполна?
– Я тебя люблю. Не уезжай.
– Нет, каждую ночь так нельзя. Через неделю повторим с вариациями.
Утром Ларс будит меня поцелуем.
– Ты уже встал? Я сейчас…
– Не вставай, еще очень рано.
– Я провожу тебя.
– Нет, иначе я не улечу. Я просто хочу посмотреть, как там.
Там – это пострадавшие места. Но они в нормальном состоянии, флоггер не кнут, даже сидеть смогу.
Ларс переворачивает меня на живот, убеждается, что все нормально и возвращает на спину. Я пытаюсь натянуть на себя одеяло, что вызывает смех.
– Шарики, – в его руках новая пара металлических шариков. – Давай вставлю.
– Я сама, – пытаюсь я улизнуть.
– Что?!
– Ларс, но как я буду с ними ходить?
– Учись.
Он добивается своего, когда за Ларсом закрывается дверь, внутри меня шарики и плаг, губы опухли, а сил нет ни на что.
Ларс звонит из аэропорта:
– Ты как? Я позвоню из Хитроу.
Когда он действительно звонит из Хитроу, я все еще в сонном состоянии.
– Как ты можешь не только держаться на ногах, но ходить, Ларс?
– Я крепкий. А ты хотела, чтобы я остался…
– И сейчас хочу. Я люблю тебя.
– Повтори.
– Я люблю тебя.
– А чуть иначе можешь?
Я понимаю, о чем он, и шепчу, словно меня могут подслушать:
– Ларс, я хочу тебя.
– Еще?
– Когда ты прилетишь?
– Скоро. Досыпай.
– Скажи, что ты меня любишь.
– Люблю.
– И хочешь.
– Хочу.
– Вредный, не сказал, кого любишь и хочешь.
– Тебя. Отдыхай.
Немного погодя звонит Бритт:
– Ты жива?
– Да-а…
Мой довольный тон не оставляет сомнений в том, как прошла ночь, потому этот вопрос подруга не задает, но интересуется:
– Ты скоро приедешь-то?
Понимаю, что ей страшно хочется услышать подробности, но не представляю, как я буду идти, вообще двигаться с шариками внутри. Попытка пройтись до ванной привела едва ли ни к новому оргазму, они шевелятся внутри, как живые, от этого и мышцы ходят ходуном тоже.
Я вдруг соображаю, что Бритт ни разу не была в этой квартире, и предлагаю:
– А приезжай лучше ты. Кое-что покажу…
– Кольцо?
Она думает, что все мои мысли только об обручении или свадьбе? Нет, и без свадьбы можно получить неземное удовольствие.
– М-м-м… не совсем.
Конечно, Бритт любопытно, конечно, она примчалась немедленно, конечно, была потрясена…
В квартиру подруга вошла осторожно, буквально заглядывая за каждый угол, словно ее могли схватить и потащить на порку.
– Проходи, здесь никого нет, только я.
– Вау! – Этот возглас раздавался следующие пару часов то и дело, пока я не заткнула рот подруги кляпом (по ее просьбе).
Она изъявила желание собственными глазами увидеть все: распятие, наручники, флоггер, кляпы, даже плаги и шарики. А потом не только увидеть, но и попробовать на себе:
– Линн, ты обещала отвести меня к Николасу, чтобы и мне сделали пирсинг сосков.
– Зачем тебе?
На глазах едва не слезы:
– Тебе нужно, а мне нет?
Пришлось звонить мастеру тату Николасу и договариваться о встрече.
– Что-то случилось, Линн? Проблемы?
Я невольно рассмеялась:
– Нет, моей подруге так понравилось, что жаждет и себе такие игрушки.
Бритт жаждала не только игрушки в грудь, она не могла не попробовать наручники и распятие, причем в обнаженном виде. Закрепив ее, я вдруг поняла, что видит Ларс со стороны. Ой-ой…
И плаг мы вставили, и даже шарики. Из-за последних Бритт выпала из реальности на приличное время, она пыталась сделать шаг, взвизгивала и садилась, снова вставала и тут же ставила ноги крестиком:
– Линн, это невозможно! Их нереально удержать внутри!
– А я держала. Держи и ты.
Закончилось все бодреньким заявлением:
– Мужчины придурки!
– Это еще почему?
– Да если бы они дарили женщинам хотя бы десятую долю вот такого, из нас всех можно было бы вить веревки!
– Ну, в общем, ты права…
Бритт даже пригорюнилась:
– Где я себе найду такого, как Ларс? Необязательно красивого и богатого, но… сексуального.
Я только развела руками:
– Прости, дорогая, но ни уступить, ни поделиться не могу.
Мы посмотрели друг на дружку и расхохотались.
Долго страдать Бритт просто не способна, если она не в депрессии, то через пару минут после появления проблемы начинает действовать. Думаю, попав в тюрьму (тьфу, тьфу!), она уже через четверть часа сделала бы подкоп и немного погодя махала охранникам ручкой по ту сторону забора.
Назначив день для тату, Бритт занялась другим.
Я готовила нам ужин, когда дверь распахнулась и с порога раздалось:
– Я нашла!
– Анну-Паулу?! – ахнула я.
Бритт на мгновение замерла в недоумении.
– Не-ет… какую Анну-Паулу?.. Нет, совсем другое!
Куда это она так торопится? Одна рука разматывала шарф, вторая расстегивала куртку, а ноги уже перетаптывались, сбрасывая кроссовки. Сумка полетела в сторону так, словно Бритт пропускала какой-нибудь любимый сериал.
– О господи, Бритт!
– Ну… – Подруга явно смущена, но это не надолго, Бритт тут же устроилась на диване, подогнув ноги по-турецки, такая поза почему-то всегда придавала ей уверенности, как некоторым помогают сложенные на груди или упертые в бока руки, и передернула плечами, словно избавляясь от наваждения. – Анной-Паулой займемся потом. Сейчас речь о тебе, вернее, о тренировках Кегеля.
- Предыдущая
- 9/78
- Следующая
