И придет волчица… - Шевченко Ирина - Страница 57
- Предыдущая
- 57/142
- Следующая
У Галлы обнаружился дар открывающей. Великолепно! Теперь можно познакомиться официально и встречаться иногда.
А потом…
Это был самый верхний слой, самый свежий. Рошан касался его аккуратно, едва-едва…
Галла. Тепло. Дом…
Семья – не придуманная, а настоящая: кто-то, кто нужен ему и кому нужен он. Шутки, веселье.
Ил… Но перед этим Юули – сомнения, переживания… Память вновь перевернула ящики с накопившимся за века хламом. А ведь в этом мусоре есть несколько по-настоящему ценных вещей… Нужно разобраться…
Жизнь налаживалась. Надежда оживала. Чужие лица и имена вытеснены теми, кто на самом деле был близок и дорог. Впервые за много лет все было хорошо…
…И еще одна вспышка. На этот раз огненная. Боль. Его боль, многократно усиленная чувством вины. Горе милой, любимой девочки, готовой уйти от него за грань.
И страх, который он никогда и никому не показывал…
Но жизнь победила. Снова.
Галчонок.
Ее сын – сын Иоллара, как знак, что тот не ушел бесследно…
Ласси – еще одно сомнение прочь.
Мариза…
И опять страх. На этот раз – страх впустить кого-то в свою жизнь, чтобы вновь потерять.
И не нужно называть его другом. Даже если это и так…
– Я устал, Рошан. Очень устал.
– Я знаю. Отдохни, время есть.
Кир был прав, после полной инициации силы старейшины совета возрастают. Но чужая память – слишком хрупкий материал. Возможно, потом, когда будет время. Месяц. Или год.
А сейчас можно лишь привести все в порядок. Систематизировать. Перетряхнуть пыльный чулан и попытаться разложить все по полкам и ящичкам. Задвинуть подальше воспоминания о давно ушедшем, а то, что пригодится сейчас, положить на видном месте.
И неплохо было бы отрегулировать нервную и иммунную системы. Подлечить желудок – что-то магистр Пилаг совсем себя запустил, вот уже и язва наметилась.
Напоследок легкая коррекция мировосприятия: пригоршня оптимизма, щепотка иронии и здоровый цинизм по вкусу. А когда проснется, запить все это чашечкой крепкого кофе…
Лайс не помнил, сколько он проспал. За это время кресло под ним превратилось в удобную кушетку (может, драконья магия, а может, многофункциональная конструкция), а свет стал приглушеннее и мягче.
– Как себя чувствуешь? Голова не болит?
– Вроде бы нет, – удивился он, прислушиваясь к ощущениям.
– Вот и хорошо.
Того, что увидел Рошан, не обсуждали – все, что он хотел объяснить, дракон понял, и то, о чем не решался попросить, кажется, тоже. Не сказать, чтобы что-то существенно изменилось, но и таким, как прежде, уже не было.
– А хочешь посмотреть на нее? – предложил вдруг Хранитель.
– На кого?
– На Галчонка. Гвейн мне зеркало одолжил.
Не зеркало – зеркальце размером с блюдце и на первый взгляд совершенно обычное.
– Это оно?
– А ты чего ждал? Оно-оно. Одно из семи. Самое большое находится в зале совета, а это было в личном пользовании старика. Смотри.
Первые секунды круглое стеклышко в деревянной рамке показывало разноцветные пятна и полосы, потом картинка стала четче: чистое голубое небо, зеленые ветви деревьев.
– Погоди, нужно изменить угол обзора.
Галла лежала на траве и смотрела на небо сквозь листву: спокойное, умиротворенное лицо и легкая улыбка на губах.
– Вот видишь, с ней все в порядке. Девочка учится жить одна.
– Она не одна, – хмуро возразил идущий.
– Да, но я не это имел в виду…
Тар
Галла
Через несколько дней Рад вызвался показать место, где встретил тень. Дорогой рассказывал, какая еще нечисть водится в их краях. Полностью вылечить его мне не удалось, мальчишка все еще немного заикался, но речь стала вполне разборчивой.
– А то е-еще оборотень у нас жил, взаправдошный! – похвастал он. – Н-ну пока наши не у-узнали, жил. П-потом погнали его.
– Зачем?
Оборотней, или, как их тут называли, изменяющихся, на Таре было немного, жили они в основном обособленно, но одиночки селились порой и среди людей. И последние пару веков, насколько я знала, соседство это было вполне мирным.
– Так о-оборотень же! Они смирные, пока крови не п-попробуют, а уж если т-того…
– Глупости, – оборвала я рассказчика. – Зачем ему ваша кровь? Зато волки деревню десятой дорогой обходили бы, и лисы с куницами кур бы не таскали.
А про кровь я и вовсе другое слышала. Если человек по доброй воле отдаст изменяющемуся свою кровь, принявший ее оборотень уже никогда не причинит ему вреда, попав в вечную зависимость. В старых книгах это называлось приручением. В очень старых, писавшихся, когда метаморфы еще подвергались гонениям на людских землях, с особым цинизмом расписывалось, как сделать так, чтобы оборотень не смог отказаться от такого «дара». Несчастных держали в клетках и морили голодом, чтобы какой-нибудь маг разжился ручной зверюшкой.
Но Раду я об этом рассказывать не стала.
– Вот з-здесь это было. – Мальчик остановился и указал на неглубокую ложбинку между деревьями. – Мы с-сначала и не з-заметили, думали, от дер-рева тень…
Присутствия нежити или следа темных чар я не ощутила.
– Плохое место, – заявил мой маленький провожатый, – п-порченое.
– Нет, Радуш. Наоборот. Место хорошее. Поэтому ваша тень его и выбрала. Да и тень, наверное, была неплохая… А вы в нее факелом!
Вот и воспитательную работу с подрастающим поколением провела.
– Ты иди, – махнула я виновато понурившемуся мальчишке. – А я еще тут побуду. И мамке скажи, если дед Двар явится, не важно с чем, пусть к хорам его посылает. Здоров как бык ваш дед, заняться нечем, вот дурью и мается. А я дурь не лечу.
Радуш хихикнул и побежал вприпрыжку по высокой траве, сверкая босыми чумазыми пятками.
Место было в самом деле хорошее. Так и тянуло прилечь под развесистым деревом, закрыть глаза, подумать, помечтать. Может быть, уснуть ненадолго, чтобы увидеть во сне того, кого я уже не встречу наяву.
– Я люблю тебя, Ил, – прошептала я, накрывая ладонью лучащийся теплым светом комочек – все, что осталось в память о нашем недолгом счастье.
Я никогда не перестану думать о тебе, солнце мое, но теперь я должна думать еще и о нем.
Вилиль
– Она поправилась, – заметил Лайс. – Не сильно, но…
– Не волнуйся за нее. Галла сильнее, чем кажется.
Дракон потянулся, чтобы взять зеркало, но Эн-Ферро неожиданно вцепился в него и с мольбой посмотрел на Хранителя.
– А можно увидеть, как там… мои?
– Без проблем.
Девушка под деревом расплылась радужным пятном, зеркало зарябило, а после показало знакомый маленький дворик. За деревянным столом под старой грушей сидели трое: Мариза с чашкой в руке, Ласси с огромным ломтем хлеба, намазанным медом, и какой-то мужчина. Лайс видел его со спины: черный шелк рубашки, широкие плечи и каштановые волосы.
– Рошан!
– Сейчас глянем, – усмехнулся дракон.
Секунда – и кард вздохнул с нескрываемым облегчением:
– Это Сэл – приятель Галлы по школе. Наверное, в гости зашел. Не узнал сразу…
– Кое-где сказали бы, что богатым будет, – пробубнил Рошан, с интересом разглядывая юношу в зеркале. – Занятный экземпляр.
– Да. Я тоже заметил.
Сэллер сказал что-то, и Мариза весело рассмеялась, запрокинув назад голову. Надо же, какой остряк! А полгода назад и поздороваться не мог, чтобы трижды не запнуться. Эн-Ферро неприязненно поморщился. Вообще-то мальчишка ему нравился, да и с учетом обстоятельств, но…
Снова смеется! А на него шипит рассерженной кошкой.
– Мы можем услышать, о чем они говорят?
– Да. Но знаешь что, Лайс? Иди-ка ты лучше домой.
– Рошан!
– И зеркало отдай. Раритет.
Тар
Мариза давно так не веселилась. В компании нежданного гостя карди незаметно для себя расслабилась и перестала думать о неудавшейся жизни и несбывшихся мечтах. Парень, которого до этого она встречала мельком, когда он навещал Галлу, при более близком знакомстве ей понравился. Такой многим понравился бы: симпатичный, тактичный, интересный собеседник. Ведет себя легко и непринужденно, сохраняя при этом предписываемую нормами приличия дистанцию. Уже через полчаса они, не сговариваясь, перешли на «ты», а еще через час Маризе казалось, что она болтает со старым знакомым.
- Предыдущая
- 57/142
- Следующая
