Кровавый снег - Леруа Ирвин - Страница 4

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая

Ирвин опять улыбнулся своей демонической улыбкой.

— Я не имел в виду Рене, я говорил о партии, в которой вы состоите. Лоретта пришла в ярость.

— Я прошу вас не мешать все в одну кучу!

— Отлично! В самую точку. Хотите знать, о чем я думаю, Лоретта?

— Мне все равно.

— Я думаю, что вы теперь будете находиться в постоянной опасности — вас, по меньшей мере, похитят, если не убьют. И я скажу, откуда проистекает моя уверенность. Некоторое время назад Рене Пра, участвуя в спасательной экспедиции, нашел нечто ценное среди обломков американского военного самолета, разбившегося в горах — надо полагать, какие-то документы. Что вы об этом думаете, Лоретта? Лоретта остолбенела. В один миг ей стало понятным странное поведение Рене. Но самой оказаться замешанной в эту историю…

— Я… — начала она. Постепенно ее изумление перешло в гнев. — Другими словами, вы и мадам представляете американцев?

— Вовсе нет. Мы представляем самих себя. Американец, скорее всего, тот, кто на вас напал. Собака и ее хозяева, если угодно. Что касается советского агента, он выйдет на вас менее рискованным способом — положим, через ваше местное руководство. А я не хочу, чтобы он принес вам несчастье.

— Какая трогательная забота! — восхитилась Лоретта. — Вы такой хороший! И похоже, больше всех заинтересованы в моей безопасности.

— Разумеется, а вы как думали?

— вступила в разговор Марта. — Незаинтересованные люди — редчайшие исключения, своего рода дураки. Что бы человек ни делал, это всегда следствие его интереса к тому или к иному. Например, ваша манера жить — это политический прозелитизм[8]. Агитировать новичков для вас такое же удовольствие, как для меня сорить деньгами. Каждому своя погремушка, не так ли? Лоретта улыбнулась горько и презрительно.

— Такие люди, как вы, создали таких людей, как я. Карл Маркс, Энгельс и Ленин первыми от имени человечества определили вас как паразитов и объявили вам войну. Вы говорите, прозелитизм — одна из разновидностей корысти. Допустим. Наша главная корысть — моя и моих товарищей — заключается в исчезновении с лица земли вашей расы циников. То, что вы принцесса, позволяет вам не утруждать свои красивые ручки зарабатыванием на жизнь.

— Ай-ай-ай, — воскликнула Марта, — бедные мои предки! Этакая взбучка! А вы никогда не думали, что иметь собственность гораздо экономнее, чем жить на нищенскую зарплату и считать каждый грош. Праздность преступна лишь в сочетании с безденежьем. Тратить — задача не менее важная, чем зарабатывать. Вам кажется, что в стране ваших грез нет праздных богачей. Но они отнюдь не исчезли, просто сменили маску. Это пресловутое высшее партийное руководство. Свое богатство они черпают из общественной собственности, принадлежащей партии — вашей партии, Лоретта. И тратят общественные средства, не прикладывая ни малейших усилий, чтобы их заработать.

— У меня болит голова, и от ваших пустых разговоров мне только хуже.

— Марта, примиритесь с тем, что это дитя никогда не оценит вас так, как ваши друзья. Тем хуже для нее! Слава богу, что Рене доверился нам настолько, что мы сможем обойтись без ее помощи. Когда я добуду документы с американской) самолета, она уже не успеет оказать своей партии неоценимую услугу. Экая жалость, не правда ли?

Лоретта затряслась от злости. Впрочем, теоретическая дискуссия, затеянная Мартой, вряд ли могла закончиться чем-нибудь иным.

— Вы лжете! Рене вам ничего не говорил! Он осторожен и не имеет привычки доверяться кому попало. Если бы он доверился мне полностью…

— Отлично! Как бы то ни было, я убедился, что он все же упоминал об этих документах. Я не ошибся: именно поэтому вас хотели похитить.

Марта с интересом смотрела на Ирвина. Тот говорил на повышенных тонах, что было ему совершенно не свойственно.

— Нам здесь больше нечего делать. Пойдемте Марта, Но произнеся эти слова, он вдруг сделал два мягких прыжка в сторону двери и резким ударом открыл ее. Послышались шаги вниз по лестнице. Ирвин вернулся, подбежал к окну и выглянул. Человек в черном плаще выбежал из дома и направился к другому типу, который торчал на углу. Посовещавшись, они перешли дорогу и вошли в бистро. Оно было хорошо освещено, и Ирвин сумел разглядеть, как они засели в засаде у окна и один из них протер ладонью запотевшее стекло. Чуть подальше, на боковой улице, была видна машина с погашенными фарами, с номерным знаком «9.002 QZ 73». Внизу, перед домом белый тандерберд стоял на том месте, где его оставила принцесса.

— Кажется, наше присутствие помешало очередному вашему насильнику, — сказал Ирвин, задергивая занавески. — Но немного терпения. Голову даю на отсечение, что как только мы отчалим, он сразу вернется. Не волнуйтесь, я возвращаться не собираюсь. Go on, принцесса, или вы остаетесь?

Не произнеся ни слова, прямая, как статуя Командора, Лоретта Фабр смотрела им вслед.

— Отныне у нас будет почетный эскорт, dearest, — прошептал Ирвин минутой позже, когда они уже отъезжали. — С вашего разрешения я поеду медленно. Не хочу, чтобы эти славные ребята потеряли нас из виду.

Начальник отделения жандармерии постукивал кончиком карандаша по столу, заляпанному чернилами. Этот стол служил всем его предшественникам еще в те времена, когда конная полиция носила треуголки и ботфорты.

— Поймите меня правильно, месье, мне очень хочется поверить, что вы в абсолютном неведении, что с вами произошло. Я вполне могу допустить, что вас зовут Гратьен Пулье. Боюсь показаться нудным, но я верю, что вы потеряли удостоверение личности и водительское удостоверение. Я готов даже не замечать впечатляющих следов на вашем лице.

Действительно, создавалось впечатление, что Пулье надел на глаза полумаску цвета спелой сливы.

— Вы не знаете в Шамбери никого, кто мог бы поручиться за вас? Дело было бы улажено.

Казалось, жандарм был преисполнен любезности и желания помочь «клиенту». На самом деле никого никогда не отпускали без проверки.

Пулье, ясное дело, весь изнывал от нетерпения. Хорошо еще, что у него хватало ума не выражать его словами. В ответ на вопрос он отрицательно покачал головой.

— К сожалению, никого. Я живу в Париже. Я вам уже говорил.

— Ах, да! И где именно?

— Набережная де Бурбон… набережная де Бурбон, 128. Жандарм достал из ящика блокнот и начал записывать.

— Итак, подытожим. Вас зовут Гратьен Пулье, вы проживаете в Париже, на набережной Бурбон, 128. Какой это округ?

— Пятый… Нет, четвертый…

— Вы не знаете точно?

— Нет, нет! Четвертый.

— Отлично! У вас «ситроен» с временным регистрационным номером… На каком основании вы получили временный номер? Вы что, иностранец?

— Простите, капрал… Видите ли, я… не совсем владелец этой машины…

— Ага! А можно узнать, кому она принадлежит? Пулье пришел в замешательство.

— Я не помню… — наконец выдавил он из себя.

— Очень жаль. Так или иначе, я должен знать. И кроме того, любая деталь может вам помочь. В списках угнанных машин этот «ситроен» не значится… Восстановим цепь событий. Итак, вы ехали по государственному шоссе номер шесть по направлению к Шамбери, вам внезапно стало дурно; вы из последних сил дотянули до отделения жандармерии и потеряли сознание. Мой подчиненный из чистого любопытства попросил вас предъявить удостоверение личности. И поскольку вы сказали, что потеряли его, он пригласил вас сюда. Все точно?

— Да… Но зде…

На этот раз в голосе Пулье появилась нервозность.

— Не волнуйтесь, месье… Как вы объясняете исчезновение своих документов?

— Откуда я знаю! Какой-нибудь бродяга украл, пока я был без сознания.

— Под носом у жандармерии? Редкостная наглость. Но что самое удивительное — он украл ваши бумаги, но оставил деньги. Уникальный бродяга! Никогда такого не встречал.

— Что вы хотите от меня услышать?

— Полагаю, вы могли бы многое порассказать, если бы захотели, месье Пулье. Для начала — о происхождении вашей травмы. На вид она совсем свежая.

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая