Твое смеющееся сердце - Бартоломью Нэнси - Страница 16

Уэдерз покачал головой, как будто мои слова его не задели, но я заметила, что его шея медленно наливается краской.

— Такие разговоры ни к чему не приведут. — Он посмотрел на треснутую чашку с горячим кофе у меня в руке и вздохнул. — Мэгги, предлагаю, вам оставить кофе здесь и поехать со мной.

— А что, мы едем в участок? — Последнее слово я выделила голосом в точности, как это делают в кино.

— Нет, я имел в виду другое: почему бы нам не поехать в «Лакомку»? Купим по хот-догу и по стакану молочного коктейля.

Глаза Уэдерза утратили холодный блеск, его гнев как будто прошел, и это поразило меня больше всего. Либо он просто махнул на все рукой, либо подавил свою злость, загнал ее внутрь. Теперь Уэдерз держался почти по-дружески и казался вполне искренним.

— Хот-доги и молочный коктейль, говорите?

У меня в животе заурчало в знак согласия. Я сбегала от Уэдерза уже два раза, и сейчас у меня не было особого выбора. Если я буду продолжать огрызаться, дело кончится тем, что он отвезет меня в участок. В животе снова заурчало, на этот раз еще громче. В полицейском участке меня точно не покормят.

Уэдерз не стал ждать моего ответа, он просто решил, что я согласна, и пошел к своему коричневому «таурусу».

— А где же джип? — спросила я, следуя за ним.

— Дома.

Он обошел капот и открыл дверь со своей стороны. Это лишний раз напомнило мне, что у нас не свидание, а чисто деловая встреча, какой бы дружелюбной ни казалась атмосфера. У меня в голове прозвучал мамин голос: «Джентльмен сначала открыл бы дверь со стороны дамы».

Уэдерз тронулся с места, не дожидаясь, пока я пристегну ремень безопасности, и выехал со стоянки на Элм-стрит. Он включил полицейскую рацию, что-то быстро сказал в микрофон и снова выключил. Со мной он ни словом не обмолвился до самой стоянки перед «Лакомкой».

Даже в три часа дня в кафе было многолюдно. На стоянке я заметила довольно много полицейских машин и мотоциклов, что было странно, потому что «Лакомка» находится почти на территории университетского городка. Я привыкла считать, что это чуть ли не студенческое кафе.

— Есть хотите? — спросил Уэдерз.

— Умираю с голоду!

Он посмотрел на меня так, будто собирался задать еще один из своих каверзных вопросов, но промолчал. Выйдя из машины, он решительно зашагал через стоянку, я поспешила за ним. Кафе располагалось на первом этаже здания, первоначально предназначавшегося под магазин. Несколько столиков были выставлены на тротуаре перед кафе, остальные находились в зале, разделенном на кабинки пластиковыми перегородками. Из кухни доносились очень аппетитные запахи.

К Уэдерзу подскочил мальчишка-официант, чтобы принять заказ.

— Дежурное меню и шоколадный коктейль.

— Мне только хот-дог с кетчупом и диетическую колу, — сказала я.

Уэдерз повернулся ко мне:

— А как же молочный коктейль? Кстати, у них тут подают лучшее в городе мороженое, ради него сюда и приходят.

— Только не мороженое, мне нужно беречь фигуру.

Не отрывая взгляда от моего лица, Уэдерз заметил:

— По-моему, об этом вам можно не волноваться, с фигурой у вас и так все в порядке.

Чувствуя, что краснею, я схватила свой хот-дог и поспешила к ближайшей кабинке, забыв про свою колу. Мой стакан принес Уэдерз. Он уселся напротив и стал пить через соломинку коктейль.

— Напрасно вы отказались, — сказал он. — Здесь лучшие молочные коктейли в городе.

— Вы часто здесь бываете? — Я изучала его, пытаясь нащупать слабое место в его доспехах.

— Можно сказать и так.

Судя по всему, Уэдерз не собирался рассказывать о себе ни на йоту больше, чем было необходимо. Я предприняла еще одну попытку:

— Вы местный? — Угу.

— Где вы учились?

— Я окончил среднюю школу Смита. Предвидя ваш следующий вопрос, отвечаю: в семьдесят восьмом году. — Он прищурился, в голубых глазах заплясали веселые искорки. Уэдерз был явно доволен собой.

— Я всего лишь пытаюсь поддерживать беседу! Значит, вы жили за мельницей?

Уэдерз молча жевал, обводя взглядом зал. Ненадолго задерживаясь на других посетителях, его взгляд неизменно возвращался к входной двери. Это выводило меня из равновесия: можно подумать, он с минуты на минуту ожидает вооруженного ограбления или чего-нибудь в этом роде.

— Ваши родители до сих пор там живут? — спросила я. Район мельницы с годами изменился, многие пожилые пары уехали, на их место приехали молодые семьи. Я задала совершенно невинный вопрос, но у Уэдерза вдруг покраснела шея, на щеках заходили желваки.

— Хотите еще хот-дог? — спросил он, внезапно вставая из-за стола. Теперь он нависал надо мной, как башня, я почувствовала себя загнанной в угол.

— Нет, спасибо, я сыта.

— Угу, — промычал Уэдерз. Он наклонился ко мне, положив руку на спинку моего стула, другой опираясь о край стола, и прошептал: — Может, пока я хожу за добавкой, вы придумаете еще парочку вопросов? И даже спросите о том, о чем больше всего боитесь спросить?

Он выпрямился, круто повернулся и ушел, оставив меня размышлять над его словами. Вопросы, которые я боюсь задать… «Ты женат? Чувствуешь ли ты то же, что я? Хочешь ли ты меня так же, как я тебя?» С каждой секундой мое лицо все больше пылало. Черт бы побрал этого копа! Как он ухитряется видеть меня насквозь?

Уэдерз вернулся как ни в чем не бывало. Мы доедали молча. Я ждала, когда он начнет задавать вопросы, но он просто спокойно ел, казалось, ни о чем не думая. У нашего столика часто останавливались полицейские, здоровались с Уэдерзом, отпускали какие-нибудь дружелюбные замечания. Уэдерз немногословно отвечал, а большей частью что-то бурчал, но ни разу не предложил никому присесть, не поддержал разговор. Было ясно, что его мысли заняты чем-то другим.

Как только Уэдерз доел, все резко изменилось. Внезапно он наклонился ко мне, и начались вопросы, но совсем не те, которых я ожидала.

— Как вы себя чувствовали, когда Диггер Бейли вас бросил?

Я чуть не подавилась последним куском хот-дога, лицо снова вспыхнуло. Как он об этом-то умудрился узнать?

— Откуда вы знаете про Диггера?

— Пришлось потрудиться. — Он усмехнулся, явно довольный собой.

— Оказывается, вы не только упорный, но и пронырливый! — взорвалась я. — Кто дал вам право совать нос в мою жизнь, копаться в моем прошлом? С кем вы говорили обо мне? Как вы… — От волнения у меня перехватило горло, я замолчала, не находя нужных слов. Как этот сукин сын разузнал про Диггера?

— Я всего лишь выполняю свою работу, — спокойно ответил Уэдерз. В отличие от моего его лицо оставалось непроницаемым.

— Диггер тут совершенно ни при чем!

Посетители стали на нас оглядываться, некоторые перестали разговаривать, прислушиваясь к нашему разговору.

— Диггер вас обидел, — тихо сказал Уэдерз. — Я просто спросил, что вы об этом думаете.

Да, Диггер меня обидел, это уж точно. Он оскорбил меня публично, причем так, что я не могла и слова сказать, потому что было стыдно. Я стыдилась собственной глупости и наивной юношеской веры в собственную неуязвимость.

— Наверное, вы на него страшно разозлились, — сказал Уэдерз.

— Разозлилась? — Да, конечно, но только позже, спустя годы. — Нет, я не злилась.

— Тогда что же вы чувствовали?

Уэдерз наблюдал за мной с печальным выражением лица, этого я вынести не могла. Мне не нужно, чтобы меня жалели!

— Мэгги, он вас бросил, и об этом знал весь город. Пока вы уехали покупать подвенечное платье, он женился на другой. Почему вы не пришли в ярость?

Слезы навернулись на глаза, я почти ничего не видела.

— Идемте, — сказал Уэдерз, вставая, — давайте выйдем отсюда и посидим в машине.

О чем я только думала, соглашаясь на ленч с этим человеком? Почему я согласилась ответить на его вопросы? Может, потому, что до сих пор не забыла ковбоя, который слушал мое первое выступление в клубе и одобрительно улыбался? Маршалл Уэдерз — совсем другой человек, то есть, конечно, телесная оболочка у него и у того ковбоя одна и та же, но внутри он совсем другой. Я забралась на переднее сиденье и попыталась взять себя в руки. Диггер остался в прошлом, я расклеилась вовсе не из-за него. Было ужасно неприятно сознавать, что Уэдерз вынюхивал обо мне в моем родном городе и ухитрился узнать то, о чем, как я надеялась, все давным-давно позабыли. Но, как видно, я ошиблась.