Смерть в прямом эфире - Леонов Николай Иванович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/56
• Следующая

– Лев Иванович, он офицер контрразведки, – сказал Нестеренко, смотрел недоуменно.

– И прекрасно. Он попробует от вас оторваться, вы его не отпускайте. У него машина посильнее, но в городе это преимущества не дает. Москву вы знаете лучше. Так, он вас тормознет, как вы будете выглядеть? – спросил Гуров.

Григорий Котов, который был хитрее, да и умнее друга, ответил:

– Как сыщики охранной службы. У нас была попытка наезда на инкассатора, по приметам проходит данная машина. А в ней хоть директор ФСБ ездит, у нас служба, ловим бандитов. Сейчас в ней офицер контрразведки, еще подлинность документов проверить следует. Мы сейчас с главком, полковником Гуровым никаких дел не имеем, выполняем свою работу.

– Кстати, где была машина вчера в двадцать три часа? – подсказал Гуров.

– Он начальству заявит, нам такого фитиля вставят, могут и уволить, – рассудительно произнес Нестеренко.

– Что он заявит? – хохотнул Станислав. – Что он попал под наблюдение частных сыщиков, которые решают свои проблемы? «А ну-ка быстро выясните, где находилась наша машина в интересующее сыщиков время. Нам только и не хватает, чтобы на нашей машине залепили какой-нибудь грабеж».

– Никуда Золотарев не пойдет, ничего заявлять не будет, – сказал Гуров. – Он начнет потеть, портить воздух и думать, как его заложил Авилов. Золотарев побаивается даже на ступеньку подняться, с товарищем ситуацию обсудить. Потому как взяток менты не меньше их берут, а друг дружку так, как они, не закладывают. Так что, ребята, вперед, доведите его до истерики, чтобы днем дрожал, а ночью не спал.

Гуров дал ключи от своей машины знакомому офицеру, попросил перегнать ее за угол здания. Любопытным объяснишь, что машина идет на профилактику, а хозяин сгинул, видимо, пьет от счастья и успехов. Только, мол, это сугубо между нами, доблестная и краснознаменная должна быть без пятнышка.

Группа журналистов собралась в кабинете генерала Орлова.

– Я вас слушаю, друзья, постарайтесь покороче, времени у меня нет, – сказал Орлов, когда все расселись. – И уберите кино– и фотоаппаратуру, я не звезда, снимать меня не стоит.

– «Комсомольская правда», – сказала симпатичная девушка лет двадцати пяти. – Петр Николаевич, мы не можем понять, наконец-то вам удалось задержать наемного убийцу. Все должны радоваться, давать интервью охотно, а мы даже не можем найти оперативных работников, которые провели задержание.

– Милая моя, – очень по-домашнему ответил Орлов, – а кто вам сказал, что мы задержали киллера?

В кабинете зашумели, раздались отдельные реплики:

– Мы даже знаем, что у убийцы изъят пистолет, экспертиза подтвердила, что именно из него был убит Леня Голуб. Убийца находился в здании телецентра в момент выстрела.

– Вы очень много знаете и походя употребляете слово «убийца». А я называю задержанного по имени-отчеству. Что вы, собственно, от меня хотите, дорогие друзья? – Орлов разговаривал терпеливо, как с малыми детьми.

– Мы хотим знать, кто и как проводил задержание, какими вы располагаете уликами?

– Интересный вопрос, – Орлов кивнул. – Полковники Гуров и Крячко зашли к подозреваемому на квартиру, пригласили понятых, провели обыск, обнаружили пистолет системы «вальтер» и глушитель, после чего задержали подозреваемого для дачи показаний. В настоящее время дело ведет городская прокуратура, где вам и следует задавать свои вопросы. Если быть честным, убежден, ответов вы не получите. Следователь – мужчина невидный, но очень серьезный.

– Весь день вы нас гоняете из кабинета в кабинет! – заявил взъерошенный высокий парень с аккредитационной карточкой на лацкане пиджака. – Словно вы не желаете, чтобы ваши маломальские успехи были отражены в прессе.

– Вы не любите милицию, молодой человек, ищете ссоры.

– А за что мне любить милицию? – спросил парень вызывающе.

– Мы не девушки, чего нас любить? – Орлов взглянул на папку с бумагами на столе, вздохнул. – А уважать следовало бы. Вы ведь, кроме как писать о скандалах, больше ничего в жизни не умеете, молодой человек. Ведь так?

В кабинете засмеялись. Орлов почесал лысину и продолжал:

– У нас с прессой постоянные недоразумения. Вы нас все время обвиняете. Я что-то не читал, чтобы сотрудник милиции пожаловался в газету, что корреспондент обложил его матом, толкнул в грудь или пригрозил. А в жизни такого достаточно. Сейчас вы меня обвиняете, что я не даю вам материал. А вчера о другом сотруднике написали, как он невинного человека посадил в тюрьму. И вы постоянно правы, мы – виноваты. Вы люди взрослые, должны понимать, в жизни так не бывает. Я вам могу продиктовать, что вы можете сегодня написать: «Вчера около шестнадцати часов в своей квартире по подозрению в убийстве диктора Леонида Голуба был задержан гражданин «К». При обыске в квартире в присутствии понятых в сливном бачке туалета были обнаружены пистолет марки «вальтер» и глушитель. Проведенная экспертиза установила, что смертельный выстрел был произведен из найденного оружия. При задержании подозреваемый вел себя очень спокойно, никакого сопротивления не оказывал. Объяснить, каким образом пистолет и глушитель попали в его квартиру, он не может. Во время оформления документов сам подозреваемый, понятые и сотрудники милиции пили чай.

Возбуждено уголовное дело, которое ведет городская прокуратура». Все, – Орлов развел руками.

– За такую статейку из газеты выгонят, – заявил высокий лохматый журналист, с которым Орлов ранее беседовал.

– Возможно, поэтому я и не работаю в газете, – миролюбиво ответил Орлов.

– Вы взяли преступника с поличным, а разводите какую-то лабуду.

– Вы не знаете, что такое «с поличным», я не понимаю слова «лабуда», – уже сухо ответил Орлов. – Мы толчем воду в ступе около тридцати минут, а у меня, кроме разговоров с журналистами, есть и другие дела.

– Кто именно проводил задержание, что это за люди? На основании каких материалов вы вышли на подозреваемого? Господин генерал, неужели мы не можем разговаривать в другом тоне?

– Тон разговора изначально определили вы, господа журналисты. Я мог рассказать вам больше и меньше, мне ваш тон не понравился, вы узнали меньше. Всего вам доброго, – Орлов поднялся. – Надеюсь, следующее ваше интервью окажется более успешным.

Когда журналисты вышли, в кабинете задержался мужчина постарше, лет сорока.

– Петр Николаевич, я сейчас не работаю на конкретную газету, меня зовут Марк Анатольевич. Простите за навязчивость, у вас есть серьезные основания подозревать, что задержанный убийства не совершал?

В течение всего разговора Орлов себя сдерживал, сейчас расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, облегченно вздохнул.

– Марк Анатольевич, я не могу ответить на ваш вопрос. Поймите, голубчик, действительно не могу. В одно слово ответ не помещается. А рассказывать вам историю – значит раскрывать тайну следствия. Хотя, – Орлов на секунду задумался, – у задержанного отсутствует мотив преступления.

– А деньги? У любого киллера один мотив, – быстро сказал журналист.

– Киллер и живет иначе, и ведет себя по-другому. Задержанный не киллер, это я могу сказать вам определенно.

На приставном столике зазвонил один из телефонов.

– Первый заместитель министра, – направляясь к телефонам, сказал Орлов. – Идите, Марк Анатольевич, идите.

Журналист вышел, Орлов снял трубку:

– Довольно безуспешно отбивался от журналистов, Василий Семенович.

– Вы странно себя ведете, Петр Николаевич: на вашей улице праздник, а настроение у вас похоронное. Я вызывал к себе Гурова, он попросту не явился.

– Гуров не виноват, я с утра послал его за город. Что-то проклевывается по нападению на инкассаторов. Дело, в котором увяз МУР.

– Вы от меня что-то скрываете, генерал.

– Скрываю, Василий Семенович, – вздохнул Орлов. – Грешен. Прошу, не влезайте вы в это дело, держитесь в стороне.

– Вот черт побери! Звонил прокурор, он заменил следователя. Как мне докладывали, дело яйца выеденного не стоит, – рассерженно проговорил Шубин. – Нас с вами вызывает с докладом министр. Они готовят справку для Администрации Президента.

• Предыдущая
• 27/56
• Следующая