Смерть в прямом эфире - Леонов Николай Иванович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/56
• Следующая

– Ах, так? – Грек вновь огладил подбородок. – Так забудьте о нем. Не царское это дело – вникать в пустяшные мелочи, поверьте, все образуется. Значит, я ухожу, вы временно остаетесь без связи. Но месяца через два я вернусь, а на место делопроизводителя вы найдете другого человека. И не будем наступать на одни и те же грабли. Новый делопроизводитель должен заниматься своим делом, и только.

Они попрощались. Попов проводил Грека в коридор, сказал охраннику, что они через десять минут уезжают, а сам все не мог забыть безразличное лицо гэбэшника. Все смотрел в его непроницаемые глаза и думал: когда-то, совсем недавно, таких людей было не десять, не двадцать: тысячи. Вот это было государство! Монолит!

Дела в группе снова застопорились, все оперативники ходили злые и молчаливые, один Станислав держался, даже изрек весело:

– Как вы, парни, узнаете, что солнце выглянуло?

– Тучи разошлись! – влет угадал Котов.

С утра он ездил к Дине Павловой на квартиру, но его не пустили на порог.

– Больна. Под капельницей лежит, – сказал молодой человек в белом халате. – Приходите завтра, – и захлопнул дверь.

Гриша возлагал на разговор с Диной очень большие надежды. Опера интересовало не что было в записке для Авилова, а кто конвертик бывшей красавице передал. Григорий сочинил душещипательную легенду, серьезно подготовился, а тут, можно сказать, «мордой о порог».

Гуров все еще надеялся, что Пашка Кулагин очухается, совесть возьмет свое и контрразведчик объявится. Но совесть у того напрочь заснула.

Валентин Нестеренко без всякой цели приехал к дому Юрия Авилова, прошел двором насквозь и в тоске уставился на сверкающие витрины магазинов. Между тем удача крутилась в нескольких шагах от оперативника. Звали удачу Витькой, у него был рыжий чуб и несметное количество веснушек на курносом лице. Он прогулял школу, имел в кармане пистолет, а похвастаться было совершенно некому.

Из двора вышла Матвеевна. Она была сущей ведьмой, терроризировала жильцов дома и местное отделение милиции. Она являлась в участок по любому поводу и без всякого повода.

«Соседский бандит шарахнул камнем в витрину и не разбил. А вы желаете, чтобы я приходила, когда уже пожар кончился?» – заявляла Матвеевна, оттолкнув дежурного и усаживаясь за стол писать генеральному прокурору.

Матвеевну боялись все. Одевалась она экстравагантно. Неизвестно где добытый адидасовский костюм отлично сидел на ее невысокой сухонькой фигуре, на ногах фирменные кроссовки, на голове косыночка в клеточку, подвязанная под острым выступающим подбородком. Если бы не американская экипировка, так сущая Баба Яга.

Она остановилась в подворотне, зорко оглядела «владения», ничего не приметила, однако бодро зашагала назад во двор, твердо зная, что непорядок сыщется, и вскоре увидела неплотно закрытый канализационный люк. Щелочка была микроскопическая, но если люк сдвинуть, то вырисовывалось уголовное дело. Матвеевна нагнулась и венозным пальчиком ухватилась за край, поднатужилась, однако крышка была чугунной и не поддавалась. Ничего, осилим, нужно лом или железный прут раздобыть, решила Матвеевна и отправилась в подсобку своего главного врага – дворника Деревянко. Он был иноземцем, пьяницей и разгильдяем, последнее слово она слышала в участке, оно Матвеевне шибко нравилось. Она считала, что «разгильдяй» – это уголовник, которого еще не посадили.

В это время во дворе появился внук Матвеевны, ровесник Витьки, худосочный, забитый, злой, вечно голодный Степка. Он настороженно оглядел двор, увидел, что бабки нет, и шмыгнул на улицу, где налетел на стоящего за углом Витьку. Они не дружили. Витька был личностью самостоятельной, Матвеевну если и боялся, то этого не показывал. Но так как все пацаны находились в школе, то прогульщикам пришлось разговориться.

– Болеешь? – ехидно спросил Степка.

– Ага! За «Спартак», – ответил Витька, опустил руку в бездонный карман отцовской куртки и огладил пистоль. Похвастаться хотелось так, что в животе заболело. Но Степка был не тот человек, к тому же он мгновенно настучит бабке, без участкового не обойтись.

– Чего ты руку в карман сунул, будто американский гангстер? Или вошь разыскиваешь? – Степка, как и бабка Матвеевна, замечал все. Он предусмотрительно отступил: Витька мог дать по сопатке.

Но противник лишь презрительно сплюнул, поднял воротник куртки и, цедя сквозь зубы, сказал:

– Объяснил бы я тебе, да патрон жалко.

Степка приблизился.

– В соседнем дворе, сам знаешь, глухая стена. Пойдем, по разу стрельнем, – Степка ехидно улыбнулся.

– Пойдем! – решительно ответил Витька. – Только ты шагай вперед, не люблю, когда за спиной неизвестно кто ошивается.

– Да пошел ты, козел! – взвизгнул Степка. – Сейчас бабку позову, она вмиг определит в участок.

Оскорбление оказалось сильнее разума, Витька вытащил из кармана пистолет, повел стволом, как это делают настоящие бандиты.

– Я же тебе по-хорошему сказал, иди вперед.

Валентин Нестеренко дважды обошел знакомые проходные дворы, мельком взглянул на окна квартиры Авилова, ничего интересного не увидел, на двенадцатилетних пацанов Витьку и Степку не обратил внимания. Он думал лишь о том, как подобраться к Юрию Авилову. Нужен хороший агент, а учитывая характер Юрия, так очень хороший. Откуда у парня доллары? Юрий застрелил Голуба, получил деньги, держался, не тратил, затем сорвался и триста долларов обменял. Простое объяснение, но так похоже на правду, что не может оказаться правдой. Тренировки в тире, регулярное посещение телевидения, прогулки по коридору мимо гримерной не для Юрия Авилова и не складывается с его биографией. А здоровый, ловкий парень мучается с одной палаткой и упрямо не идет на контакт с местной группировкой, такое складывается?

Нестеренко обзавелся некоторыми источниками, порасспросил об Авилове. Два человека утверждают: братва решила его не трогать, в одиночку и без капитала не развернешься. Одна палатка дела не решает, Авилова обворовывают грузчик и шофер, девка подворовывает, у парня нет торговой жилки, он сам придет в группировку или продаст свое хозяйство за бесценок и пойдет асфальт укладывать.

Нестеренко зашел в отделение милиции, зашел без умысла – и услышал истошный женский крик:

– Бандит с пистолетом по улице расхаживает, а им, бугаям, дела нет! – скандалила маленькая худенькая старушка, как тут же выяснил Нестеренко, знаменитая в округе «разведчица» по имени Матвеевна.

На столе дежурного лежал пистолет, по виду настоящий «вальтер». Витька и Степка сидели на лавке, Витька шептал:

– Учти, паскуда, если пистолет не отдадут, я тебя каждый день буду до крови бить.

Два молодых сержанта, видимо, от происходящего получали удовольствие, делали серьезные лица, отворачивались, еле сдерживая смех. Немолодой участковый, сидя за столом, скреб ручкой затылок, сочинял рапорт. Дежурный, махнув на старуху рукой, пытался разговаривать по телефону. Матвеевна засовывала голову в полукружье выреза в пластиковой перегородке и орала:

– Я до генерального прокурора дойду!

– Матвеевна, голубушка, дай по делу поговорить! – взмолился дежурный.

– Я тебе, ирод, не голубушка! – еще громче закричала Матвеевна.

Тогда дежурный взял лежавший перед ним пистолет, направил ствол старухе в лицо, нажал на курок и выпустил из «пистолета» струю воды.

– Хулиган! – Бабка отскочила, отплевываясь.

Дежурный положил трубку и, вытирая платком пот со лба, ответил:

– Я не хулиган, гражданочка, лишь демонстрирую вам, что вы принесли в отделение не оружие, а детскую игрушку.

Нестеренко, который знал дежурного, протянул руку, сказал:

– Володя, дай на игрушку взглянуть, – взял прекрасно изготовленную подделку, спросил: – Кому принадлежит?

Витька вскочил и быстро заговорил:

– Гражданин начальник, братан из-за бугра привез, мне подарил! Что из меня душу тянут, так можно и клизмы отнимать!

• Предыдущая
• 23/56
• Следующая