Шакалы - Леонов Николай Иванович - Страница 61

• Предыдущая
• 61/83
• Следующая

– Теоретически, – ответил Олег. – Только почему-то в жизни всегда случается не так, как рассчитываешь.

Гуров заметил, что десять минут назад «мужественный» Олег, поглядывающий на напарника презрительно, сейчас мандражит. Гуров подумал, что напрасно не взял с собой Станислава. А не взял исключительно потому, что Крячко в данный момент нужнее в Москве.

– Может, вынос мебели и сервировку стола отменим. – Хотя Олег ничего определенного не сказал, сыщик продолжал: – Действительно, болтаться в перекрестии прицела снайпера – занятие не из приятных. А может, у него нервы сдадут?

– Нервных на такие дела не нанимают, – неожиданно сказал Виталий. – Все должно быть по-честному, у Олега двое пацанов, у меня лишь один, я буду мебель расставлять.

Сыщик взглянул на одного охранника, затем на другого. Олег красноречиво молчал. Стремясь разрядить обстановку, Гуров сказал:

– Олег, у меня будет к тебе не менее ответственное задание. В оговоренное время (мы сверим часы) ты из-за портьеры дважды, можно и три раза, стреляешь в левое окно второго этажа. У тебя дверь и два окна, стрелять два раза с одного места нельзя, реши, как ты будешь передвигаться. Желательно, чтобы ты в окно попал, но, даже если промахнешься или вмажешь в боковую стенку и произойдет рикошет, тоже неплохо. Нам нужно создать отвлекающий маневр, не более того, чтобы я успел войти в дом и подняться на второй этаж.

Киллер лежит в метре от окна, с улицы его не видно, заметив приготовления к обеду, он, конечно, обратит внимание, что прибора три, займет удобную позицию, сосредоточится. Когда начнется стрельба, он невольно пригнется, хотя и будет находиться не на линии огня, так как пули пойдут снизу вверх. Однако сразу не сообразишь, а рефлекс есть рефлекс. Кроме того, чтобы выстрелить, самому киллеру придется приподняться.

– Теоретически, – вновь сказал Олег. – Откуда известно, что он именно в данном окне? Он там в семь часов прикурил, так, может, он просто шел, остановился и прикурил, а лежка у него в другом месте?

– Разумно, – согласился Гуров. – Давайте сделаем проще – я уйду, а вы из дома не высовывайтесь. Такая ситуация его тоже будет нервировать.

Киллер лежал на постеленном на полу матрасе именно в том доме, о котором шла речь, курил и слушал разговор Гурова с охранниками. Дело в том, что рыжеусый бригадир Степан действительно семь лет проработал в уголовном розыске и был уволен за пьянку и ссору с начальством. Но Фокин знал об этом, а еще он знал, что у Степана в Харькове жена и двое детей, которые ждут батю, отправившегося в Россию на заработки. Бывшему оперу не оставили выхода, и, зайдя поутру к Гурову, предупредив его о странном рыболове, он прилепил к задней стенке кресла «жучка», и первый этаж дома великолепно прослушивался.

«Нива» киллера стояла в тридцати метрах от дома, где он залег, грунтовая дорога выходила на асфальтовое шоссе, до Кольцевой дороги оставалось пять минут езды и ни одного поста ГАИ.

Услышав, что Гуров лично собирается посетить киллера, он скупо улыбнулся и начал разбирать винтовку. Изготавливалась она далеко от Москвы и России и предназначалась в основном для специалистов-индивидуалов, в принципе по своей цене винтовка больше ни у кого спросом не пользовалась. Она разбиралась на составные части, для каждой из которых имелся специальный чехол, а для изящного прицела даже футляр с бархатной обивкой. Так же в отдельный футляр укладывался затвор и спусковой крючок. Стоило это произведение искусства примерно столько же, сколько стоит «Мерседес», только последний купить, если имеешь деньги, легко, а подобную винтовку крайне сложно. Тем не менее покупатели находились, известно, если товар не покупают, то его и не производят. Россия к данному закону отношения не имеет, она живет по-своему, как именно, пока никто в мире не знает.

Убийца разобрал и уложил винтовку, достал револьвер, сдвинул барабан, проверил наличие патронов, опустил оружие в карман, продолжал слушать разговор своей жертвы с охранниками.

– Если из дома донесутся выстрелы, не волнуйтесь, значит, стреляю я, так как у преступника оружие с глушителем, – произнес уверенный, немного насмешливый голос.

– Может, мы как-то поможем?

– Все-таки три ствола – не один.

– Нет, ребята, вы меня извините, я предпочитаю действовать в одиночку, – ответил Гуров и подумал, что малый прав и три ствола – не один. Только при условии, что эти стволы находятся в руках профессионалов, а не у людей, которые перед боем считают, у кого сколько ребятишек. Возьмешь их с собой и неожиданно окажешься в кандалах. Нет уж, в одиночку надежнее.

Своего единственного киллера Фокин уже израсходовал. Человек, залегший напротив виллы, где укрывался Гуров, был не наемным убийцей, а офицером ВДВ, бойцом идейным, ненавидевшим Президента и правящий режим. Офицер служил у очень большого генерала, который являлся в заговоре если не первым, то вторым лицом. Генерал тоже ненавидел Президента. Насколько позволяла конспирация, был идейным руководителем Фокина, не любил его, считал политиком-интриганом, личностью недостойной, однако признавал, что у подполковника голова на месте. Расширять круг людей осведомленных неразумно и просто опасно, потому согласился с Фокиным на одноразовый контакт, передал ему исполнителя и устранился, заявив, что независимо от успеха операции знать никого не знает.

Фокин моментально понял, что имеет дело с профессионалом-разведчиком и снайпером, предупреждать его о силе и опасности Гурова не стал, сказал лишь, что он далеко не первый, кто берется за ликвидацию сыщика. Предыдущих схоронили.

Незнакомец молча кивнул и исчез, сказав на прощание, мол, Фокина никогда не видел, знать его не желает и подполковник ему не начальник. Ни о каких деньгах разговора вообще не было. Расставшись с незнакомцем, Фокин неожиданно подумал, что человек этот – ликвидатор из ГРУ и теперь везучему менту настал конец.

Убийца тщательно осмотрел комнату, в которой провел ночь, протер дверные ручки, подоконник, стряхнул крошечный кусочек пепла, обнаруженный на полу, хотя и был уверен, что пепел не от его сигареты, достал из рюкзака пузырек, смочил ватку, протер подметки своих ботинок, ватку положил в карман и выскользнул из помещения. Двигался человек совершенно бесшумно, ни одна доска или ступенька не скрипнула. Выйдя на улицу, он вынул из рюкзачка флакон с аэрозолем, опрыскал дверь и порог и скрылся в лесу, оставив стройку и «Ниву» в стороне.

Гуров лежал на спине, заложив руки за голову, казалось, ни о чем не думал, мысли перескакивали с одного на другое, не останавливаясь ни на чем существенном. Около получаса назад сыщик почувствовал легкое недомогание, лег, но легче не стало, самочувствие ухудшилось. Он прислушался к себе, стараясь понять, что конкретно болит, не понял. Он проверил пульс и давление и удивился – ранее подобного не случалось, пульс безобразно частил, давление вместо положенных ста десяти на семьдесят, скакнуло на сто пятьдесят и сто десять. Гуров не мог ничего понять, лишь осознавал, что в таком состоянии он не то что киллера, пьяного задержать не способен. Боль была лишь под самой грудиной, как говорится, под ложечкой.

«А может, я не хочу идти на задание? – подумал Гуров и тут же ответил себе: – Естественно, не хочу, если бы я рвался в тот дом, то был бы человеком ненормальным. А у меня совсем другие недостатки».

Итак, Гуров лежал и рассуждал, что с ним могло приключиться и какие следует принять меры. Конечно, визит можно отложить на завтра, киллер никуда не денется, будет терпеливо ждать. Надо бы его приободрить, вселить надежду.

Гуров поднялся, подошел к балконной двери, затем быстро прошагал по веранде, скрылся за углом.

Олег, наблюдавший за маневром сыщика, вздрогнул и почему-то шепотом спросил:

– Лев Иванович, вы в своем уме? Он же снайпер, ему достаточно одной секунды!

• Предыдущая
• 61/83
• Следующая