Дар Демона (СИ) - Веденеева Валерия - Страница 14

Арон встряхнул головой, сбрасывая наваждение.

Венд был его другом, Венд погиб из-за него. И пусть теперь все иначе, и никто, кроме него, не помнит, что могло быть по-другому… Пусть так, но Арон в должниках у Венда, и свой долг он отдаст. А будущим пусть распоряжается судьба.

Приближался вечер второго дня, проведенного в новой ипостаси. Дневник был дочитан, хотя многие вещи, упоминавшиеся в нем, оставались загадкой. Особенно то, что касалось магии.

Огонь оказался самой послушной стихией и не требовал ни заклинаний, ни мудреных приспособлений. Арону достаточно было мысленно пожелать, чтобы тот появился: зажег ли свечу, повис ли сгустком пламени в воздухе. Впрочем, последнее физически выматывало: после первого же эксперимента, когда шар огня пару минут просто парил перед ним, воин взмок так, словно пробежал десять миль в полной выкладке. Очевидно, когда огню жечь было нечего, он использовал энергию мага.

Истинный Свет, к огромному разочарованию северянина, вызвать больше не получилось. Другие стихии тоже не радовали…

Вода не реагировала совсем. Попытка вызвать ветер обернулась легкой рябью, прошедшей по парковому пруду. Ситуация со стихией земли отличалась мало: лучшим результатом оказался земляной гейзер высотой Арону по колено. Подобная мелочь могла бы заслуживать внимания, будь он малолетним учеником мага, еще не доросшим до уровня подмастерья, но не настоящим Темным.

Тонгил даже начал задаваться вопросом: а не достался ли ему от предшественника вместо полноценного дара лишь маленький осколок? Если да, то… Арон не мог бы сказать, радовало это его или огорчало. С одной стороны, достижение высот в Темном искусстве никогда не значилось среди его жизненных целей. С другой — если многочисленные враги (в том, что половина империи плясала бы от радости на его похоронах, Арон не сомневался) узнают, что он утратил Силу, его моментально уничтожат.

Впрочем, была одна ветвь искусства, давшаяся Арону с неожиданной легкостью — Отражения. Все, что являлось отблеском истинной сущности, подчинялось легко и охотно: отражения в зеркалах и на водной глади, тени и отпечатки следов.

Но это казалось такой ничтожной малостью по сравнению с вещами, о которых небрежно упоминал прежний Тонгил…

— Арон, ты занят?

Тонгил оторвался от чтения, закрыл черную, без названия, книгу:

— Что-то срочное, Мэль?

Полукровка пожал плечами:

— Не то чтобы срочное… Сегодня утром охотники вернулись не только с добычей, но и с возможным пополнением. Я забыл сказать тебе сразу.

— То есть? — Тонгил слегка нахмурился.

— Помнишь, в конце весны на восточной границе начали пошаливать рыцари Гиты?

— И?

— Когда мы их прогнали, они не успокоились, а отправились в Зареб, к Вольным. Вырезали там три клана, еще два ополовинили. Теперь часть выживших пришла сюда, проситься под твою руку.

— Тебе следовало сразу сообщить мне об их появлении, — Тонгил, не медля, поднялся на ноги, и Мэль удивленно отметил про себя, как движения мага наполнились хищной грацией. Такое бывало лишь в ожидании нападения.

— С ними что-то не так? — недоуменно спросил полуэльф.

— Куда их определили? — вопросом на вопрос ответил маг.

— В свободные казармы у северной башни, — Мэль начал хмуриться, наблюдая за другом.

— Хорошо, — Арон бросил быстрый взгляд на солнце, только-только сошедшее с точки полудня. — Тогда проведаем новичков.

Мэль попытался отговорить мага от бессмысленного поступка, но тот лишь недовольно скривил губы, и полуэльф, сдавшись, пожал плечами. Если Тонгилу для чего-то потребовалось увидеть беженцев в их наихудшем состоянии, его не переубедить.

В казарме было сумрачно, хотя снаружи празднично сияло солнце. Сумрачно и тихо: Вольные спали, кто в человеческом облике на койках, кто, так и оставшись серыми и лохматыми, вповалку на полу.

Тонгил пропустил Мэля вперед, а сам остановился на пороге, внимательно оглядывая беженцев. Оборотни начали просыпаться. Видать, и впрямь утомились дорогой, раз позволили чужакам приблизиться к себе.

Вставали, щурясь на свет, все же проникающий внутрь; кто-то из волков коротко недовольно рыкнул и тут же оборвал себя.

Нет, подумалось Мэлю, зря Тонгил захотел встретиться с Вольными в середине дня. Лучше было бы прийти вечером, после заката, как положено по обычаю. Все равно сейчас в небе нет Бледноликой, так что клятву верности оборотни дать не смогут.

— Господин, — высокий мужчина с седыми прядями в русых волосах склонил голову. По меркам Вольных, такой жест равнялся глубокому поклону. Однако удивление в голос вожака все же проскользнуло: с чего это магу взбрело в голову явиться к беженцам именно сейчас?

— Сколько с тобой и из каких кланов? — Тонгил не торопился проходить дальше под кров, стоял все там же.

— Шестеро из клана Трорра, пятнадцать из… — голос оборотня потерялся в яростном реве, когда две серые тени метнулись к магу. Взлетели в воздух — и упали в середине прыжка на дощатый пол, завывая от гнева и боли. А Тонгил даже не пошевелился — только смотрел, как вокруг зверей, опутывая их, обретает материальность черная дымка. Вскинул ладонь — и подкрадывающийся третий волк покатился, жалобно визжа, пытаясь сбить охвативший его огонь. Но тот погас сам, уступая место черной дымке, обнявшей и этого зверя.

Потом Тонгил улыбнулся, и эта улыбка могла бы показаться искренней, если бы серые глаза не остались по-прежнему холодными:

— Эти глупые щенки неплохо развеют мою скуку, — и добавил, обрывая пытавшегося что-то сказать вожака Вольных. — Я вернусь при свете луны, как положено, и приму клятву. Отдыхайте дальше, воины.

— Мэль, — взгляд мага уперся в полукровку. — Позови ребят из Стаи, пусть отнесут этих в подземелье, в камеры поуютнее.

Полуэльф молча кивнул. Еще один случай для него, чтобы убедиться: Тонгил всегда прекрасно знает, что делает. Если уж встречи с врагом не избежать, следует поставить его в самые невыгодные условия. Но как маг понял, что среди Вольных — убийцы?

Мэль возвращался из казарм, раздумывая о последнем покушении. Трех оборотней уже поместили в камеры и одарили зачарованными ошейниками, однако Тонгил на это смотреть не остался, исчезнув по своим темным делам.

Полуэльф нахмурился: обида на мага, лишившего его возможности расквитаться с кровным врагом, все еще болезненно царапала душу. Жаль, что Тонгил не понимал варварских, по его мнению, идей Мэля, что мстить следует лично. Враг все равно погибнет — разве нужно что-то еще? Смерть от магического проклятия — конечно, тоже неплохо, хотя маг отказался уточнить, как именно оно подействует, — но все же не то. Нет, не то…

Взгляд привычно скользнул по знакомому пространству внутреннего двора и замер, зацепившись за новое украшение на резном столбе, поддерживающем крышу колодца. Кто-то очень старательно, хотя не слишком изящно, намотал на него двуцветную косу ааше-нувэ. Но откуда эта вещь могла взяться здесь? В двух с половиной тысячах миль от границы Вечной Степи?

Подозвав ближайшую служанку, управляющий задал вопрос и получил сердечный совет побеседовать с Курумо или его разговорчивой сестричкой.

Искомый молодой человек обнаружился на конюшне. Мальчик оседлал деревянную перегородку между стойлами лошадей и что-то вполголоса рассказывал Белянке — своей любимице. Кобыла внимательно слушала ребенка и иногда, будто впрямь понимая и подбадривая, издавала тихое ржание.

Полуэльф замер у входа, наблюдая, как изливает душу маленький сирота.

У самого Мэля было счастливое детство, полное забав, игр и смеха — тем сложнее оказалось ему понять замкнутого угрюмого мальчишку. А Курумо, и так неразговорчивый, после смерти родителей окончательно спрятался в скорлупу, не подпуская к себе никого, кроме сестры.

Полукровка не считал себя добросердечным и сентиментальным человеком, однако отец мальчика погиб, спасая Мэа-таэля. Конечно, воин действовал по приказу Тонгила, но…