Ловушка - Леонов Николай Иванович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/43
• Следующая

– Как же вы попали в квартиру?

– У меня ключ. – Вера дернула плечиком. – Я здесь прибираю.

– Вы пришли и увидели…

Вера возмущенно фыркнула, повернулась к Сергачеву.

– Дурак какой-то! А еще москвич, наверное, с высшим! Нет! – Она удостоила Гурова взглядом, которому безуспешно пыталась придать высокомерие. – Я не пришла и не увидела! Я влетела в окно на метелке… – Вера выскочила из кухни, чуть не налетев на Леву, и он услышал, как в ванной что-то упало и полилась вода.

Гуров взглянул на сидевшего неподвижно Сергачева, который курил, глядя в окно. В неподвижности его было что-то неестественное и тревожное. Мне сообщили, что с соседкой случилось несчастье, рассуждал Лева. Человек умер нелепо, не совсем чужой, все понятно. Но этот парень держится из последних. Почему? Лева подвесил вопрос и перешел в комнату, где работали эксперт и врач.

Эксперт фотографировать закончил, укладывал аппаратуру: врач стоял на коленях и, наклонившись, осматривал тело. Картина предстала перед Гуровым жутковатая: мужская фигура без ног и головы, и из-под нее вытягиваются обнаженные женские ноги – длинные, гладкие и абсолютно живые. Одна нога босая, на другой атласная туфля с красным пушистым помпоном.

Гуров взглядом спросил у эксперта, где можно сесть. Тот указал на большое лохматое кресло. Лева утонул в меховой обивке, хотел тут же подняться, так как вновь стало жарко, да и кресло располагало к покою, умиротворенной сонливости, а отнюдь не к размышлениям. Он подвинулся к краю, начал осматривать гостиную – конечно, эта комната была гостиной. Увидел открытый бар и зачем-то подумал: где же хлебнула спиртного Вера? Сюда она, конечно, не заходила. Я что, приехал сюда накапливать ненужные вопросы? Он пытался разозлиться и сосредоточиться. Качалина упала и ударилась. Обо что она ударилась? Лева увидел другое кресло, около которого лежала женщина. Деревянное, с высокой резной спинкой, подлокотниками с отполированными бронзовыми шарами на концах. Удобное кресло, подумал Лева, в нем приятно сидеть, поглаживая прохладные гладкие шары. Если упасть и удариться о такой шар виском? А зачем здесь падать? Ковер, поскользнуться невозможно. Споткнулась? Молодая здоровая женщина, падая, инстинктивно должна была вытянуть руки, как-то смягчить удар, а не грохнуться плашмя. Пьяная? Лева повернулся к двери, словно хотел увидеть Веру, перевел взгляд на открытый бар, безвольно подумал, что надо сказать, чтобы девушка не уходила, и не двинулся с места. Начала сказываться бессонная ночь, жара хоть немного и отпустила, но ровно настолько, чтобы оставить его в живых, не более. Все вокруг стало раздражать. И обаятельный атлет с заторможенными движениями и тщательно скрываемым горем. И вымоченная в спиртном несостоявшаяся актриса, имеющая ключ от квартиры и разыгрывающая безутешное горе. И даже мертвая хозяйка квартиры с красивыми, совсем живыми ногами. Почему она падает, где совсем не скользко, и со всего маха точно ударяется о бронзовый шишак? Наконец, почему полковник Турилин послал его, Леву Гурова, старшего инспектора, раз было заявлено о несчастном случае? Константина Константиновича попросили? Кто попросил? Почему?

Хлопнула входная дверь. Лева мгновенно оказался в холле, желая догнать ушедшую без разрешения Веру. Девушка стояла у зеркала, опираясь на руку Сергачева, и они растерянно и виновато смотрели на вошедшего мужчину. Все они и он, Лева, удвоенные зеркальной стеной холла, производили нелепое впечатление.

– Что случилось, Денис? – спросил мужчина, не обращая внимания ни на Веру, ни на Гурова. – Почему ты звонишь в кабинет к руководству? Что? Что с Еленой?

– Ваша супруга, к сожалению, умерла, – более глупой театральной фразы Гурову сложить не удалось.

Лева понял, что приехал хозяин дома и муж погибшей, Игорь Петрович Качалин.

– Елена! – закричал Качалин и, явно не веря услышанному, пошел по квартире в поисках жены. – Елена!

Гуров не остановил его, пошел следом. Шлейф резковатого, не известного Леве одеколона тянулся за Игорем Петровичем.

– Денис, – почему-то Лева счел возможным назвать Сергачева по имени, – заберите его.

– Он не вещь, – буркнул Сергачев, но остановил Качалина, который уже шагнул в гостиную, обнял за плечи и зашептал: – Гоша, ну случилось, ну что с этим поделаешь? Пойдем, голубчик, помочь ты уже не можешь. Там врач, не будем ему мешать. – И повел хозяина на кухню.

Что-то противоестественное увиделось Гурову в поникшей фигуре Качалина. Он поверил случившемуся сразу, в гостиную не вошел, глянул с порога и отступил, безвольно подчиняясь, побрел на кухню.

– Что-то теперь будет? – Вера, прикусив опухшую губу, смотрела прямо перед собой. Гурова она не замечала и, казалось, спрашивала себя о чем-то жизненно важном.

Гуров не ответил, вопрос был явно не к нему, раздраженно передернул плечами, стараясь отстраниться от прилипшей к спине рубашки.

– Вы были очень привязаны к погибшей? – осторожно спросил Гуров.

– Что? – Вера смотрела недоуменно, затем, осознав вопрос, всплеснула руками. – Я ее обожала! Обожала! Как я теперь буду жить?

Гуров напрягся, подавил в себе раздражение, пытаясь пробраться сквозь театральность жестов и слов и увидеть главное, что за этой театральностью пряталось. А главное существовало, Лева не сомневался. Даже если горе разыгрывают, то не делают этого без всякой причины. У девушки нелепо погибла знакомая, пусть даже подруга, так ведь не мать, не ребенок…

Он стоял перед зеркалом и увидел, как из гостиной приоткрылась дверь, выглянул эксперт.

– Лев Иванович, зайдите.

Лева замешкался, соображая, с какой стороны дверь, с какой зеркало, сказал:

– Вера, прошу вас из квартиры не уходить и больше не пить спиртное. – И, прежде чем девушка успела выпалить очередную дерзость, вошел в гостиную, прикрыл за собой дверь.

Тело было прикрыто халатом, врач курил в лоджии, он махнул Леве рукой. Эксперт вновь открыл свой чемодан и по тому, что он из чемодана доставал, Гуров все понял и не удивился.

– Что я тебе скажу, Левушка? – врач с интересом разглядывал дымящуюся сигарету. – Убийство. Чистое, как слеза, убийство. Инсценировка глупая, уверен, что спонтанная. Она не ударилась, а ее ударили, ясно как день. Рана сеченая, а измазанный кровью набалдашник – круглый. И кровь при падении растеклась бы иначе, и тело лежало бы не так. Действительным здесь является только факт смерти. Красивая женщина, – неожиданно закончил врач. – Начинай работать, инспектор.

Гуров ничего не сказал, кивнул и вернулся в гостиную. Эксперт обрабатывал порошком ручку кресла, искал пальцевые отпечатки. «Кто только не хватался за кресло?» – подумал Лева и взглянул на телефон.

– Можно, – сказал эксперт, угадывая желание Левы. – А это обнаружено в кармане халата Качалиной. – Он протянул инспектору ключи и изящную зажигалку.

Гуров позвонил Турилину и сказал:

– Константин Константинович, пришлите сюда следователя прокуратуры и кого-нибудь из моей группы.

– Предположение или факт? – спросил Турилин.

– Факт, – Гуров помолчал и, наступая на самолюбие, спросил: – А мне не следует знать, почему вы так и предполагали?

– Я не исключал возможность. Семьей очень интересуются ваши коллеги с пятого этажа. – Турилин положил трубку.

На пятом этаже размещалось Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности. Гуров оглядел гостиную уже под другим углом зрения, однако тут же заставил себя не отвлекаться. Ребята из УБХСС занимаются своим делом, я своим. Надо ждать следователя. Начался сегодняшний день скверно, закончится, видимо, еще хуже.

Утром после дежурства Гуров, не выходя из кабинета, выслушал прогноз погоды.

Диктор радостно сообщил, что такой жары в Москве не наблюдалось столько-то лет и вода в Москве-реке теплее, чем в Черном море, виновен в этом то ли циклон, то ли антициклон, и когда они все вместе от столицы уберутся, науке неизвестно. Леве следовало радоваться столь редкостному явлению, пройдет время, и можно будет, мудро усмехнувшись, сказать: «Разве сейчас жара? Вот, помню, был июль, так было действительно тепло, асфальт продавливался под каблуками, ночью простыни прилипали, головы на подушках плавали».

• Предыдущая
• 2/43
• Следующая