Дьявол в раю - Леонов Николай Иванович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая

– Договориться, договориться, я понимаю русский, – торопливо сказал лейтенант.

– Зови Софи, – строго сказал Гуров.

Лейтенант исчез, и почти сразу появился Еланчук.

– Хозяин мне час объяснял, как важно сохранить тайну, уберечь авторитет отеля. Что у тебя?

– Звезды считаю. Юрий, ты заметил, что на юге звезды как бы ближе к земле, все небо в дырках?

– Не тяни кота за хвост, говори о деле.

– Боюсь сглазить, – Гуров решил, что коллегу следует подбодрить, рассказал новости.

Из тьмы выступила хрупкая фигура Софии. За нею маячил лейтенант.

– Я здесь, господин полковник.

– Наши русские пьют?

– Мужчины мало и только вино, одна женщина пьет виски, другая – только колу.

– Лейтенант, возьмите машину, поезжайте к этому пареньку, Ялчину, – Гуров повернулся к девушке. – Найдите, кто не спит среди соседей. Я не знаю ваших обычаев, можно приходить в чужой дом ночью?

– Смотря какой хозяин. Если не спит и любитель выпить, то можно. Но брать напитки здесь в баре мне нельзя.

– Лейтенант!

– Я понял, но мне тоже нельзя.

– Юрий, пойди с лейтенантом, разреши проблему. А мы с девушкой о жизни поговорим.

Софи свободно говорила по-русски, но девушка не смела раскрыть рта, чтобы запросто болтать с русским господином полковником, который был для нее чем-то вроде господа бога.

Гуров неожиданно для себя сказал:

– Может, тебя поцеловать? Тогда ты поймешь, что я обычный мужик.

София густо покраснела, неловко отстранилась, не проронив ни слова.

– Знаешь, чем я от тебя отличаюсь? – спросил Гуров. – Кроме пола, конечно. Не знаешь? Так вот, меня значительно больше били.

– Вас? – невольно ахнула София.

– Меня, меня! Били руками и ногами, деревом и железом, и по голове и куда попало.

– Как? Почему?

– Такая работа. А люди не хотят идти в тюрьму. И я их отлично понимаю.

– Так они преступники!

– Для тебя, для меня. Для папы, мамы, для себя самого человек всегда оправдание найдет. И я для него враг, палач, мент поганый.

– Это сленг?

– Это жизнь, Софи. Жизнь паршивая, но единственная. И ты должна пойти, обмануть человека, может быть, хорошего, пить с ним вино и узнать, как живут его соседи. Не появились ли у них лишние деньги. Это наша работа, девочка. Грязная работа! Но куда от нее денешься?

Местные сыщики уехали, а Гуров с Еланчуком отправились к веранде, где гуляла русская компания.

Гиви с Петром и женщины находились на веранде одни. Сначала Гуров, сидя за столом на ярус ниже, поглядывал на соотечественников довольно безучастно и от наблюдения никаких результатов не ждал. Даже если компания замешана в деле, интересных разговоров ждать здесь, за столом, не приходилось. Но вскоре сыщик изменил свое мнение. Петр совершенно не пил, что настораживало. Участие в группе Гиви изначально не нравилось Гурову, ни один умный человек не станет использовать в работе грузина, который привлекает к себе излишнее внимание. Но если русский не пьет, то, возможно, он является центральной фигурой, а грузин используется втемную. Когда такая мысль пришла к Гурову, он внимательно посмотрел и на вторую женщину, чрезмерно полную, вульгарную, которая постоянно вела разговоры о мужчинах, цеплялась за грузина и подсаживалась за столик к Марии, присмотрелся к ее подруге. Они лишь с первого взгляда выглядели похожими, словно родные сестры. Вспоминая прошедшие дни, сыщик понял, что на близком расстоянии ни разу не видел вторую женщину, не слышал ее голоса. Ее затмевала собой Катя, и габаритами, и голосом, полными руками со множеством украшений.

С того места, где сыщики сидели, гуляющая компания виделась нечетко, мешали кусты, да и света было недостаточно.

– Юрий, ты Эльзу вблизи видел? – спросил Гуров.

– Эльза, это которая тихая, рядом с русским сидит? – уточнил Еланчук.

– Верно, она.

– Да уж, ее подруги слишком много, – усмехнулся Еланчук. – Я исключаю участие женщины. Тем более такой броской.

– А ты видел, чтобы они купались?

– В море им не войти, а бассейн, приняв такие объемы, выплеснет всю воду за бортик.

– А руки Эльзы ты видел? – не отставал Гуров.

– При чем тут руки? – удивился Еланчук, поднял взгляд на Гурова, задумался: – Ты полагаешь?

– Ничего я не полагаю, кроме того, что мы с тобой сыщики хреноватые. Интересуемся людьми, а разглядеть их как следует не удосужились. Со своего подчиненного за такую работу я бы скальп снял. А самому все можно, персона великая. Слава богу, здесь Станислава нет, он бы мне сказал несколько слов.

– Я тебя не понимаю, – поскучнел Еланчук.

– Мы оба друг друга не понимаем, что очень скверно, – раздраженно сказал Гуров. – А где парень?

– Какой?

– Ты совсем плохой, Юрий. Оперативников было трое, двух я отослал. Где Людмил?

– Здесь, – тихо раздался из темноты голос опера.

– Хорошо, сядь рядом. Давно ты взял их под наблюдение? – спросил Гуров.

– В семнадцать сорок, господин полковник, я взял под наблюдение обоих мужчин, они зашли в номер к женщинам, пробыли семь минут, вышли вчетвером. За женщинами вела наблюдение София. Они гуляли по парку, ужинали, затем переместились в бар.

– Никто не выходил?

– Сначала сходила в свой номер Эльза, за ней ушла София. Как я понимаю, чисто женские дела. Это было в двадцать один десять. Но когда она в половине десятого не вернулась, русский пошел за ней, а Эльза вернулась через две-три минуты. Я послал Софию его искать, но на пути от бара до дома она русского не нашла.

– Через сколько времени вернулся русский? – спросил Еланчук.

– Через тридцать две минуты, – ответил опер. – А от бара до дома всего шесть-семь минут, – он был явно обеспокоен. – Я сделал ошибку?

– Все ошибаются, – успокоил парня Гуров. – А ты не обратил внимания на обувь русского?

– Темно, господин полковник.

– Темно, – согласился Гуров. – Ты подойдешь сейчас к их столику так, чтобы оказаться рядом с русским. Поздороваешься на турецком языке и попросишь прикурить. Они не поймут. Тогда ты достанешь пачку сигарет и начнешь объяснять жестами, пачку уронишь к ногам русского, нагнешься и посмотришь его обувь. Меня интересует, мокрая она или нет. И брюки посмотри.

– Миллионы не передают на пустынном пляже, который просматривается на большое расстояние, – вмешался Еланчук.

– Много ты там увидишь, – огрызнулся Гуров, но уверенности в его голосе не было. – Я никогда так плохо не работал. – Он поднялся. – Ну-ка, быстро уйдем отсюда.

Они отошли в глубь парка, край веранды был освещен хорошо. Оперативник не спустился по ступенькам, вышел с боковой дорожки, у столика, где только что сидели Гуров и Еланчук, не остановился, спокойно двинулся к центральной аллее, за что получил от Гурова пять баллов.

– Умница, – прошептал он. – Я обязан был его проинструктировать.

По другой аллее шли Катя, Эльза, следом Гиви и Петр. Когда они проходили под фонарем, было хорошо видно, что на Петре светлые брюки и темные ботинки.

– Теоретически он успевал зайти к себе в номер и переодеться, – заметил Еланчук.

– Можно сделать проще, узнать, как он был одет во время обеда, – ответил Гуров. – А практически – это дырка от бублика, ничего не доказывает и никуда не выводит. – Он оглянулся, заметил Людмила, который успел сделать петлю по парку и оказаться позади сыщиков.

Опер был взволнован. Еще бы, человек впервые выполнял задание полковника. Гуров похлопал его по плечу.

– Молодец. Отправляйся в номер, жди возвращения Софии и лейтенанта. Будут новости, давайте ко мне. Сейчас уже два часа ночи и гулять по парку не положено.

Мария спала, но стоило Гурову войти в номер, как она зажгла ночничок.

– Вашу работу нельзя назвать веселой, – зевнула. – Как бы ты мне ни мешал, я сплю здесь отлично.

– Убитый парнишка не мог быть действующим лицом, – думая о своем, ответил Гуров. – Мафия не держит в своих рядах подобных пацанов.

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая