Мафия забивает стрелку - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая

Леха Быков почесал в затылке, потоптался на месте, заглянул Арине в лицо и сказал:

– Ишь-лебедишь… Инопланетян порепал. А ведь, пацаны, в натуре, жалко…

– Ну, – согласился Потап.

Дрон вслед за ним тоже промычал нечто похожее.

И тут Леха гневно воскликнул:

– А вы, блин, почему сразу не сказали, чего это такое летит? Я бы этим инопланетянам свою крышу предложил, чтобы их дурак какой-нибудь вот так вот с неба не сковырнул! А теперь как?!

– Да мы, Леха, не знали…

– Сами не знали, нет, кроме шуток… – начали оправдываться его подручные.

Леха продолжал наступать на них, и дело было близко к расправе. Никто не мог предположить, что великий и ужасный Леха Быков так любит инопланетян и готов предоставить им свою крышу.

– Загубили! Убили! – грозно пыхтел он. – Да козлы мы после этого, самые голимые!

– Да подожди ты! – Теперь Арина схватила его за рукав телогрейки. – Кого убили?

– Инопланетян!

– Да не было там никого!

– Как это не было? – удивился Леха и, достав рогатку, помахал ею у Арины перед носом. – Вот она, моя боевая… Из нее-то я и сшиб тарелку. И кучу народа загубил. Инопланетного…

С этими словами грозный Леха Быков плюхнулся на асфальт и закрыл лицо руками. Он сидел, раскачиваясь в разные стороны. Видеть без слез это было невозможно.

– Я ж тебе объясняю: тарелка ненастоящая! – воскликнула Арина, присаживаясь возле него на корточки. – Просто красивая!

– Ненастоящая, правда! – поддержала ее Редькина.

– Ненастоящая?! – убрав ладони с лица, весь в непонятках спросил Леха. – Так, а кого ж я сшиб?

И тут вся компания бросилась ему объяснять, что это было такое. Потап вместе с Костей Шибаем сбегали к месту падения летательного аппарата и притащили его Лехе для убедительности.

Поковырявшись в куче помятого полиэтилена, мелких деталек разбитого моторчика, поломанных реек, фольги и бумаги, предводитель вытащил пробитый надувной шар, хмыкнул, а затем заявил:

– Ну ладно, прощаю.

Все вздохнули с облегчением. Ребята не сразу поверили в то, что Леха Быков сейчас их не будет бить. Тот самый Леха Быков – гроза микрорайона и юный авторитет, который так обрадовал своим уходом администрацию их школы. Пятеро учеников из бывшей Лехиной школы были необычайно рады, что дело решилось так мирно.

– Крышу хотите? – спросил у Арины и ее друзей Леха Быков.

– Да ладно, спасибо, мы пока сами, – улыбнулась ему Арина.

Леха даже смутился.

– Ладно, обращайтесь в случае чего, – махнул он рукой, когда ребята, собрав свою сломанную и перемазанную грязью конструкцию, отправились к троллейбусной остановке. – Я, Леха Быков, это конкретно сказал.

– Спасибо, Леха!

Грустно брели ребята по своим домам. Сначала все дошли до дома Редькиной, проводили ее, напомнив, что нужно молчать и никому не рассказывать о проведении операции. Витя нес с собой бывшую летающую тарелку. Теперь не было смысла ни от кого ее прятать – вряд ли кто-то узнает в этой куче обломков и обрывков сенсационное городское чудо этого дня.

Молча брели по темной улице Витя, Костик, Арина и Антон. С одной стороны, операцию можно было считать проваленной. Но с другой…

– А ведь нашу тарелочку наверняка по телевизору сейчас показывают! – бодро крикнул Костик, который не умел долго грустить.

И все, не сговариваясь, прибавили шагу.

– Антоша, ты сегодня герой! – останавливаясь на перекрестке, сказала Арина. – Я всегда в тебя верила. Надежный человек. И не забудь свои стихи на бумажку записать. Ты меня не провожай, чего тебе крюк делать. Беги домой. Завтра в школе увидимся.

И радостный Антоша, поправив на спине свой многострадальный рюкзак, помчался домой. Свои новые стихи он уже не мог забыть. Всю дорогу он повторял их. И очень торопился, потому что хотел увидеть полет прекрасной тарелки на экране телевизора в вечерних новостях.

Как вихрь влетел Антон, который не переставал чувствовать себя героем, в подъезд. Перескакивая через две ступеньки, вбежал по лестнице и остановился возле двери своей квартиры. Антоша знал, что мама еще не пришла с работы, которая заканчивалась у нее в девять часов вечера. Поэтому решительной рукой Антон залез в карман своего пиджачка, где у него всегда лежали ключи от квартиры.

Но сейчас ключей на месте не оказалось. Антон поискал их в другом кармане, затем в двух внутренних – безрезультатно. Может быть, сегодня, когда день начинался таким унылым и трагическим творческим кризисом, он по рассеянности положил ключи в карман куртки? Антоша принялся шарить по карманам куртки, а потом вообще снял ее. И пиджак снял, все из карманов вытряхнул, вывалил на пол содержимое рюкзака. Поиски не дали ничего. Среди учебников, тетрадей, мелких денег, засохших яблочных огрызков, ручек, карандашей и исписанных листков ключей от квартиры не было.

«Потерял, – вздохнул Антоша, усаживаясь на ступеньки. – Ну ничего. Посижу, маму подожду. Всего-то сорок минут осталось».

Антон часто терял ключи от дома. Да и не только ключи. Он несколько раз за сезон ухитрялся посеять шапки, варежки, мешки со сменной обувью. Даже рюкзак с книжками терял. Поэтому до сих пор, до восьмого класса, все Антошины вещи были подписаны – на куртке, ботинках, шарфах и варежках, не говоря уже о столь ценной вещи, как школьный рюкзак, были пришиты бирочки с надписью: «Мыльченко». Там, где бирку пришить было невозможно, Антошина мама вышивала или писала маркером «АМ». По этим надписям вещи часто возвращали Антоше добрые люди.

Но ключи были неподписанными. «Да и кому они будут нужны, – рассудил Антоша. – Мало ли ключей на улице валяется?»

И почти час Антоша спокойненько сидел возле двери своей квартиры и, забыв обо всем на свете, записывал в фиолетовую тетрадку сочиненные сегодня стихи.

В это же самое время, пока поэт Мыльченко ютился на холодных бетонных ступеньках, в теплой комнате на мягкой кровати, вся обложенная подушками, точно барыня, лежала Арина Балованцева. Перед ней на табуретке стояли вкусные финики, на экране телевизора мелькали мультики, вокруг Арины бегали и суетились взрослые. Но, присмотревшись повнимательнее, такой барыне не позавидовал бы никто. У Арины были неестественно красные щеки, тускло поблескивающие слезящиеся глаза, перевязанное горло и температура 39,2. Поэтому в режиме «ребенок заболел» и сновали возле нее мама, отчим, дедушка и брат.

Уже уходя от Лехи Быкова, Арина почувствовала, что, кажется, ее продуло и она заболевает. Но тогда это казалось таким неважным по сравнению с тем, что случилось с прекрасной летающей тарелкой…

Арина пришла домой, сразу попалась на глаза родителям. Они потрогали ей лоб, заставили открыть рот и посмотрели горло, померили температуру – и процесс пошел. И вот теперь она лежала грустная, позволяла встревоженным родителям делать с собой все, что им угодно, и думала только о том, что запуск летающей тарелки прошел все-таки совсем не так, как планировался. Блестящего шоу не получилось.

«Но, – шептал Арине ее деятельный внутренний голос, – может быть, все повторить заново?» Арина любила доводить все дела до конца и не останавливаться на половине пути.

– Да где же тебя так продуло? – тем временем причитала мама, заставляя заболевшего ребенка выпить горячее молоко с содой и топленым нутряным салом.

Хуже этого напитка, наверное, нет ничего в природе. Арина испуганно дернулась от поднесенной к ее носу кружки, сверху которой, точно коктейль, пенилась гремучая смесь молока, сала и соды.

– Надо выпить, пей, дружок, – увидев, как Арина сморщилась, проговорил отчим Константин Александрович.

– Пей, Ариночка, – вслед за ним проворковал дедушка, – а потом таблеточку вот эту примешь…

Мама и отчим тут же зашипели на него – оба были сторонниками народной медицины. В резерве лечения заболевшей девочки у них были еще пареная редька с медом, луковый компресс и чесночные капли в нос.

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая