Угнанное пианино - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 2

• Предыдущая
• 2/26
• Следующая

За это время успело произойти следующее. Красивая девочка Вероника Кеник, одноклассница Зои, Арины и Антоши, как следует убралась в своей квартире. Ее родители по случаю праздника уехали в гости, оставив дом в полном дочкином распоряжении.

Вероника украсила стол двумя длинными свечами в медных подсвечниках, подумала-подумала и зажгла их, выставила на середину торт со взбитыми сливками, налила в высокие бокалы гранатового сока, похожего на настоящее красное вино…

Она поджидала Артура, своего поклонника. Артур учился в восьмом классе, был весел, остроумен, хорош собой: имел красивую челку, которая так падала ему на глаза, что казалось, нет более загадочного парня на всем белом свете!

Подружки завидовали Веронике, когда она проплывала мимо них под ручку с прекрасным Артурчиком.

И вот сегодня, в день праздника Восьмого марта, он должен был нанести Веронике визит… Потом они собирались пойти в кино, а оттуда на дискотеку – так что все предполагалось, как у взрослых, и даже лучше.

Стол для романтического ужина, а вернее обеда, был давно накрыт. Вероника посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы и тщательно замалякала губы, которые ей показались наивно розовыми, ядрено-коричневой помадой. Из зеркального овала на Веронику глядела весьма взрослая девушка. Вероника сама себе понравилась.

Но до прихода Артурчика по-прежнему оставалось время. А чем еще заняться, Вероника не знала.

Как раз в этот момент раздался звонок в дверь.

«Какой Артур молодец! – обрадовалась девочка. – Он понял, что я скучаю, и пришел раньше! Умница!»

Она распахнула дверь – и тут в квартиру, как вихрь, ворвался очень неожиданный персонаж: растрепанный и взмокший Антоша Мыльченко. Решительно захлопнув за собой дверь, он придавил ее задом.

И тут же скороговоркой (чтобы его не выгнали), не давая Веронике опомниться, Антоша забормотал:

– Здравствуй, Вероника! Уф-уф! Ты мне доверяешь – потому что открыла дверь не глядя. Вот спасибо! Это я. Ох, какой снег на улице… И это в день такого торжественного, такого цветочного праздника…

Вероника просто обалдела – меньше всего именно этого мальчика она ожидала увидеть у себя дома всего лишь в нескольких метрах от стола с тортом и горящими свечами.

– Погоди, Мыльченко… Ты… – она еле-еле смогла что-то вообще сказать, так была удивлена. – Здравствуй, конечно.

Антон порывисто взмахнул рукой, сделал шаг вперед, вытащил из-за спины какой-то шуршащий пакет и… принялся декламировать:

С этими словами он сделал еще шаг к Веронике (явно собираясь осчастливить), снова взмахнул рукой – и на него упало пальто с вешалки. Это не позволило ему немедленно осчастливить Веронику, но дало возможность ей понять, что происходит. Девочка сдернула с незадачливого декламатора упавшее пальто. Антоша завертел головой, на миг замолчав.

– Стоп, стоп, стоп, Мыльченко. Кого это ты собираешься осчастливить?

Антоша тут же набрал в легкие воздуха и затараторил:

– Я сочинил эти поэтические строки, Вероника… Ты знаешь, я не только писатель, я еще и поэт, хочу вместе с ними преподнести тебе, как самой красивой девочке в школе, в городе и в мире! Во всем мире! Преподнести одну вещь…

Этот текст Веронике показался небезынтересным – согласитесь, и в будни, и в праздники такое слышать всегда приятно!

– Погоди-ка… – сказала она. – Ты, может, не будешь в куртке и в шапке тут в коридоре топтаться? Чувствуется, тебе очень жарко.

Антоша охотно с этим согласился.

– Да! – воскликнул он. – В моей груди полыхает пожар!

– Клади сюда.

– Что? – не понял Антоша, пряча сверток за спину.

– Да шапку свою. – Вероника хлопнула ладошкой по мягкой обивке пуфика. – Сюда.

Антоша метнул на пуфик свою шапку-ушанку, вновь зашуршал загадочным пакетом.

– И я хочу преподнести тебе, Вероника… – опять запел-завыл он.

Вероника улыбнулась, незаметно покосилась на часы: до прихода ненаглядного Артура оставалось пятнадцать минут. Мыльченко поздравлять собрался – так пусть поздравляет. Пустячок, а приятно. Правда, вчера в школе их однокласснички уже поздравили – каждой девочке подарили по булке, пластиковым прыгалкам и теням для век. Кому пришло в голову такое странное сочетание – булки, прыгалок и косметики, – оставалось только гадать… Но зачем заглядывать в зубы дареным коням, тем более накануне Восьмого марта? Дорог не подарок, а мужское внимание…

– Надевай тапки, Мыльченко, проходи… – скомандовала Вероника, закрывая дверь в комнату с праздничным столом и приглашая поздравительного юношу на кухню. – Знаешь, у тебя ушки сейчас такие красные. Горят.

Антоша, который казался себе галантным мужчиной, а не лопоухим школьником, тут же бросился к раковине.

– Я их сейчас водой помочу! – воскликнул он, открывая мощную струю холодной воды. Брызги летели во все стороны, и скоро не только уши, но и волосы Антона стали мокрыми. – Все, остыли мои ушки. А ты на-ка вот этот сверток… То есть нет. Не бери пока! Погоди, не открывай!

Вероника, в руках которой оказался шуршащий сверток, уже переживала, что пустила к себе в дом это беспокойное хозяйство. То на-ка, то не открывай…

А тем временем Антоша у зеркала над раковиной причесал щедро смоченные волосы на прямой проборчик.

– Я мил? – улыбаясь и заглядывая Веронике в лицо, спросил он.

– Оч-чень…

Антоша вновь выхватил свой сверток у девочки из рук, вышел на середину кухни, отставил ножку в сторону, взмахнул головой, отчего капли с волос полетели в разные стороны, и заговорил:

– Дорогая Вероника. Прошу принять от меня этот скромный подарок в честь Восьмого марта. Пусть это радует тебя. Вот… Дарю. Бери насовсем.

И вручил (уже в который раз за время визита) сверток в руки Веронике.

– Ой, Антошенька… – Вероника поняла, что наконец-то подарок приплыл к ней. – Что же это такое?

– Пижамка, – ответил Антоша.

– Пижамка? – удивилась Вероника, извлекая из пакета что-то большое, шелковистое, струящееся. – А почему у нее рукава такие… длинные? Какой это размер?

– Размер истинно твой, Вероника. А рукава – потому что это пижамка в виде костюма Пьеро.

– Пьеро?

– Да. Ты потрогай материальчик, Вероника, – тут же предложил Антоша и принялся трясти пижамой у Вероники перед самым носом.

Он один знал правду, а потому старался отвлечь от нее оподароченную девочку любой ценой. Дело в том, что пижама всем была хороша, но имела один дефект. Ошибаться могут все, и не только в нашей стране, но и за рубежом, где сшили эту пижамку. То ли тамошние швеи были рассеянны в тот день, то ли отвлеклись на что-то более интересное, но только вместо рукавов они пришили к курточке штанины панталонов. Поэтому-то рукава и оказались такими длинными. Наверное, где-то моталась по свету незадачливая сестра этой пижамы – и напрасно пыталась неизвестная тетенька влезть в нее: ведь к полосатым панталончикам купленной ею пижамы были пришиты рукава…

Сам Антоша заметил это слишком поздно, и поменять ее было уже нельзя. В целом же пижамка смотрелась весьма симпатично, так что теперь приходилось выкручиваться. А где уж он ее взял – новую, с торчащими в разные стороны этикетками, – можно только догадываться.

– Потрогай, оцени материю, говорю! – как ухарь-купец на ярмарке, суетился Антошка.

– Ну… Шелк, – с сомнением проговорила Вероника.

– Шелк, конечно! Натуральный! А бирочку посмотри! Фирма «Нина Риччи»! – продолжал переводить стрелки Антоша.

Но Вероника перебила его. Какие-то сомнения, видимо, начали закрадываться в ее голову.

• Предыдущая
• 2/26
• Следующая