Угнанное пианино - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/26
• Следующая

– Мне? – Вера Васильевна очень удивилась такому переходу.

Зато не удивился молодой фельдшер:

– Да все ясно, Вера Васильевна, чей это пациент. С душевной болью. А вы говорите, психиатричку не надо…

Антон вновь испугался и опять попытался развернуться, чтобы убежать, но Вера Васильевна схватила его за длинный рукав и потянула к себе.

– Я не пациент! Пустите меня! – как раненая птица, забился Антоша. – Я не психический!!!

– Успокойся, мальчик, – голос врача был спокойным и доброжелательным. – Тут все свои. Вот дядя Анатолий Егорович, он шофер.

– Здрасьте, – робко кивнул Антон Мыльченко, которого схватили уже за два рукава, а потому вырваться у него возможности не было.

– А это фельдшер Кирюша, он тебя не обидит, – добавила тетенька-врач.

– Верю, верю! – воскликнул тут Антоша и стал пытаться вылезти из пижамной длиннорукавной курточки.

– Стой, ты чего это раздеваешься? – удивился фельдшер и все остальные вслед за ним.

Антон махнул головой – и колпачок, соскочив с нее, упал на плечо врача Веры Васильевны.

– К Восьмому марта возьмите эту пижаму, доктор, – со слезой в голосе, проникновенно заговорил Антоша, которого врач продолжала держать за руки. – Мне ее одной девушке подарить… Не дали… Прогнали. А пижама вам будет как раз впору…

Чуть не прослезившись, добрая тетя-доктор посмотрела на своего молодого напарника.

– Прогнали… Вот оно что, маленький… – проговорила она и с укоризной добавила: – А вы говорите – психиатричку.

– Ну, Вера Васильевна… – растерянно развел руками фельдшер Кирюша.

– Мальчика обидели…

– Я так несчастен… – тут же подключился к стенаниям доброй женщины Антоша. А поговорить о своих несчастьях, ожидая всеобщего сочувствия, он был большой любитель.

– И в тапочках, – тут же расчувствовался шофер дядя Толя Егорыч. – Холодно небось?

Антоша перетащил один мокрейший тапок поближе к другому, пальцами ноги приподнял его над землей, чтобы публике лучше было его видно, и принялся рассказывать:

– Я этими тапками черпал снег всех улиц города… Шел – и черпал, шел – и черпал… Бежали вместе с ними мои ножки неизвестно куда. Страдать там, где-то на краю земли…

Первым опомнился трезвомыслящий фельдшер Кирюша:

– Что?

Шофер тоже попытался сбросить оцепенение, в которое его вогнал маленький сказочник.

– Адрес-то свой помнишь? – спросил он, игнорируя то, что рабочая смена закончилась. – Давай домой отвезем. Простынешь ведь.

– Заболею и умру, – вместо ответа на вопрос, охотно добавил Антоша. – Молодой-молодой, как ясный месяц.

– Вера Васильевна, потрогайте, у него нет температуры? – тревожно поинтересовался Кирюша, открывая другую дверцу машины и помогая врачу запихнуть горе-мальчика в салон. – Мальчик, давай-ка градусничек поставим.

– Не поможет мне теперь градусничек, – вздохнул Антоша предсмертным вздохом, удобно устраиваясь на сиденье.

Добрейшая врач захлопнула за ним дверь и уселась на свое место рядом с водителем.

– Вот фрукт, на жалость давит, – пока Вера Васильевна не слышала, заметил Кирюша, приглядываясь к Антоше. – Клизма тебе сифонная поможет.

– Нет, – подбирая под себя мокрые замерзшие ноги, возразил Антон. Он понял, что добрый человек теперь весьма от него далеко, поэтому церемониться с ним сейчас не будут. – Я свой домашний адрес помню очень четко. Отвезите меня, пожалуйста, домой. Это все из-за любви. Пострадал я, пострадал…

– Тогда говори, куда тебе. И не хнычь, – посоветовал Кирилл. – Тоже мне – любовь-морковь…

– Не любовь. Французская пижамка…

– Адрес, страдалец! – Кирюша уже примерился, чтобы дать Антошке подзатыльник, но машину качнуло на дорожной выбоине, и подзатыльника не состоялось.

– Ах… – всплеснул руками Антоша, но постарался отсесть от решительного фельдшера подальше. – Улица Трикотажная, дом семь, квартира двадцать девять.

Водитель тут же свернул с центральной улицы. Врач не возражала. Довольная тем, что исполнила свой врачебный долг, она устало откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

– Ишь какой, прямо в квартиру хочет, чтоб довезли, – покачал головой Кирилл.

– А можно? – вскинулся Антоша – и тут же кое-что придумал… – Пожалуйста, вы можете внести меня в квартиру на носилках? Тогда у меня другой адрес: улица Трикотажная, дом девять, квартира двенадцать.

– На носилках? – врач Вера Васильевна так удивилась, что даже открыла глаза и, повернувшись, посмотрела на полосатого выдумщика.

– В квартиру? – вслед за ней удивился водитель и тоже на миг повернулся, чтобы посмотреть на Антона.

– Да! – звонко крикнул Антошенька.

– Зачем?

– Я войду к ним с триумфом!

– Что? – сам недавний школьник, а ныне студент медицинского института, фельдшер Кирилл был просто потрясен таким оригинальным поведением.

– Меня внесут! – махал рукавами серо-розовый полосатый Пьеро. – Пусть они удивятся!

– Кто?

– Да они! И тогда Артур будет трепетать!

Фельдшер и водитель примолкли. Зато доктор Вера Васильевна воскликнула:

– Я так понимаю, он разыграть своих обидчиков хочет. Да?

– Да! Вы самый умный врач на свете! – обрадовался Антоша. – Обидчики! Да, есть у меня обидчики! У-у, я вот им задам!

Показался поворот на улицу Трикотажную.

– Ну что, ребятки, поможем мальчику? – заговорщицки подмигнув Антону, спросила у сотрудников Вера Васильевна. – А? Не вижу энтузиазма.

– Помогите мне, бедному! – театрально заголосил Антон Мыльченко, размахивая рукавами.

Но Кирюша, которому попало по физиономии пижамной штаниной (той, что на Антошиной пижаме играла роль одного из рукавов), решительно присек прыжки полосатого школьника по медицинской машине.

– Ну цирк… – вздохнул Кирюша, когда Антоша чуть угомонился. – Кто как праздник собирается отмечать… А наша бригада, вместо того чтобы к родным очагам поближе подбираться после смены, мальчишку развлекает…

Врач Вера Васильевна, лицо которой украшала задорная улыбка, снова повернулась и сказала фельдшеру:

– Кирюша, ну что ты – молодой такой, а брюзгливый. Это ж так весело! Ну когда ты последний раз кого разыгрывал?

Кирюша смутился:

– Ну… Я… Это… Вера Васильевна…

Зато Антоша приободрился и посмотрел на фельдшера Кирюшку весьма покровительственно – как на младшего неразумного братишку, который пока мало что в жизни понимает.

– Устроим, ребятки, себе маленькое приключение! У меня сегодня праздник, в конце-то концов! – весело воскликнула женщина-врач. – Так что слушайтесь меня в честь Восьмого марта! Поехали, Егорыч!

– Мчу, Вера Васильевна! – залихватски откликнулся пожилой водитель. – Может, сирену включить?

– Включайте!!! – за всех решил Антоша.

…И вот с душераздирающим воем сирены «Скорая помощь» въехала во двор одного из домов по улице Трикотажной.

– Эй, пацан, этот твой дом? – поинтересовался водитель.

– Этот, этот! – нетерпеливо закивал Антоша, натягивая на голову заветный пижамный колпачок.

– Ложись на носилки, – скомандовала врач Вера Васильевна. – Кирилл, накрой его простыней.

Антоша быстренько улегся на носилки, которые подготовил для него Кирюша.

– И меня ногами вперед, пожалуйста, несите! – когда открылась дверь и в нее заглянула Вера Васильевна, скомандовал Антоша.

– А это ты еще успеешь, герой… – твердо сказал водитель Егорыч, который принялся вытаскивать носилки из машины, помогая Кирюше.

– Ну, пожалуйста, так трагичнее! – засучил ножками Антоша.

– Не надо, мальчик, – Вера Васильевна поправила на нем простыню и заставила улечься спокойно. – Ну, ребята, пойдемте в квартиру.

Носилки выплыли из машины, и под присмотром врача Веры Васильевны Антошу аккуратно внесли в подъезд.

– Я вам сейчас быстренько объясню, что нужно сказать… – зашептал Антон Мыльченко, выглядывая из-под белой простыни. – Слушайте…

– Ой, цирк, ой, цирк… – слушая его указания и поднимаясь по лестнице, не переставал повторять скептически настроенный фельдшер Кирюша.

• Предыдущая
• 16/26
• Следующая