Санта-Клаус, или Отец на Рождество - Мецгер Барбара - Страница 30
- Предыдущая
- 30/53
- Следующая
Затем пришла Двенадцатая ночь, когда три неприкаянных короля из деревни совершали обход, раздавая детям пенни. А потом пришлось снять украшения, чтобы они не принесли несчастье в придачу к гневу викария. Итак, Рождество окончилось, волшебство сменилось меланхолией.
Герцог уезжал. Конечно. Ему предстояло жить блестящей жизнью в Лондоне, посещать балы, а не играть в пикет с тетушкой. Там у него был театр, а не кузнец, мясник и брат хозяина гостиницы, вырядившиеся волхвами. Пирожки с омарами вместо подкрашенного снега; чистопородные лошади вместо блестящих деревянных качалок; в качестве компании – денди, аристократы и франты, а не маленькие дети. И леди, равные герцогу по положению.
Грейс-Энн убеждала себя: хорошо, что Уэр уезжает. Мальчики начали привыкать к нему и его экстравагантному образу жизни. Он баловал близнецов. Учитывая их собственные доходы, они смогут наслаждаться комфортной жизнью, но ведь они же не дети набоба. И гораздо лучше, если герцог уедет сейчас, до того, как они стали слишком зависимы от него.
Грейс-Энн знала, что она сама находится в большой опасности слишком сильно полагаться на компанию Лиланда, наслаждаясь интеллектуальной беседой и разделяя с ним радость, доставляемую детям. Сейчас у нее было содержание. В первый раз в своей жизни она могла быть независимой, сама делать выбор, касающийся ее жизни и жизни сыновей – после того, как Уэр уедет. Было слишком легко позволить ему решить, что мальчики достаточно большие, чтобы ездить на пони, но слишком малы для наставника. Что кататься на коньках для них слишком опасно, а вот скатываться с холма без санок – нет. Все это должна решать она, но Лиланд улыбнулся, поддразнил ее и заставил ослабить пресловутые завязки передника.
Грейс-Энн будет скучать по нему, теперь уже слишком сильно. Она боялась, что чем дольше Уэр остается здесь, тем больше ей будет не хватать его, когда герцог уедет. И вот он уезжает. Гораздо лучше, что это происходит сейчас, до того, как он сумел забрать с собой часть ее сердца.
– Что, вдова заставила тебя примчаться обратно в Лондон посреди зимы, послав куда подальше, из-за того, что ты пытался заявить права на одного из ее детей? Говорил же тебе, что это была безмозглая идея.
– Нет, Кроу, ты говорил мне, что это отличная идея, что она будет ужасно рада расстаться с одним из неудобств. – Оба мужчины сидели в «Уайтс», клуб был заполнен меньше чем на четверть. Кросби Фэншоу был в своем обычном павлиньем оперении, а Лиланд надел намного более мрачный костюм. Его настроение прекрасно сочеталось с одеждой. Грейс-Энн не вполне послала его куда подальше, совсем нет. Скорее, это было что-то вроде щекотки, пощипывания, едва слышного призыва сирены. Уэру нужно было покинуть Уорик, если он хотел остаться джентльменом. Но его это вовсе не радовало.
Фэншоу полировал свой монокль.
– Что ж, даже в самом лучшем случае, нам никогда не понять женщин. К примеру, моя сестра постоянно пытается всучить своих сорванцов матушке. Так что я предложил, чтобы она отослала самого противного из них, среднего мальчика, служить во флот. Гардемарином, если хочешь знать. Они берут их совсем маленькими. Сделали бы мужчину из этого юного дикаря. Я поймал этого негодника, когда он пытался привязать свою сестру к стулу с помощью моих четырех лучших шейных платков. Заявил, что они играют в Жанну Д’Арк. В самом деле, это мои самые лучшие шейные платки! Как бы то ни было, моя сестрица начала визжать, детки завыли, а брат прочитал мне лекцию о семейных чувствах, после чего я начал паковать вещи. – Он пожал подбитыми ватой плечами. – Холостяцкая квартира намного лучше, чем все это, даже если в городе не так много людей, кто может составить компанию. Кроме того, портные не так заняты. – Кроу поднял бокал. – И все же я рад, что ты вернулся.
Герцог уставился в свой бокал с коньяком, медленно покачивая янтарную жидкость. Уэр-Хаус нельзя было назвать холостяцкой квартирой, но этот особняк определенно казался тихим, пустым и мрачным после Уэр-Холда. Никаких украшений, ни визитов соседей, ни детского смеха, ни…
Нет, это всего лишь уныние после праздников, сказал себе Лиланд, вот почему он не в духе. Он преодолеет эту хандру, как только найдет себе развлечение.
– Так как же она выглядит, вдова Тони? Неказистая? Или красотка? – захотел узнать Кросби.
Лиланд не отрывал глаз от коньяка.
– Нет, после того, как вдова надела более приличную одежду, неказистой ее нельзя было назвать. Но и не ошеломляющая красотка – это относится к ее сестре. Вот она – бриллиант чистой воды.
Кроу встрепенулся.
– Ага, ты завел с ней небольшую интрижку?
– Что, с тетей моих подопечных? Кроме того, этой девице всего семнадцать, она просто ребенок.
– Но ведь именно ты говорил, что считается вовсе не возраст, а опыт.
– Да, но эта вертушка хороша собой и слишком хорошо знает это. Собственно, это все, что она знает. Весь ум достался Грейс-Энн, гм, миссис Уоррингтон.
– Итак, в конце концов, вдова оказалась не таким уж и страшилищем? – Кросби отказывался поверить, что его друг провел почти месяц в провинции и не затеял флирт с какой-нибудь прелестницей.
Лиланд улыбнулся, но не другу, а своим воспоминаниям. Когда он увидел Грейс-Энн в рождественское утро, с той вуалью на белокурых волосах, поющей в хоре, а затем – на второй день Рождества, когда та держала детей, чтобы они могли помахать отъезжающим арендаторам, Уэр подумал, что она красивее любой когда-либо нарисованной Мадонны. Даже во время катания на санках, когда ее волосы растрепались, нос покраснел и щеки разрумянились, Грейс-Энн выглядела так очаровательно, что герцог готов был прямо там же завалить ее на снег, если бы не дети и не все еще здравствующее уважение к ее защитным методам. Ни у одной лондонской Несравненной не было этой живости, этого яркого тепла, которое светилось в глазах Грейс и делало ее исключительной. Городские красавицы, несмотря на их красоту, выглядели по сравнению с ней такими же безжизненными, как портреты в рамах.
– Нет, миссис Уоррингтон вовсе не страшилище, – наконец ответил Лиланд. – В действительности, она очень привлекательная женщина. Ты сам говорил, что Тони обладал хорошим вкусом. У вдовы обычные симпатичные светлые волосы, красивые голубые глаза. – Симпатичные, словно летний солнечный свет, красивые, словно лазурные тропические моря.
Кроу кивнул, стараясь не потревожить свой шейный платок.
– Это новый фасон, знаешь ли. Изобрел сам. Назвал его «Водопад Фэншоу».
Лиланд изучил запутанную конструкцию, обрадовавшись тому, что можно сменить тему. Для того чтобы придать узлу такую высоту, толщину и мертвую хватку, наверное, понадобилось два или три куска ткани.
– Мне кажется, что это чертовски неудобно. Лучше бы ты назвал его «Смерть Кроу».
– Твой вкус в женщинах всегда был лучше вкуса в одежде, – парировал баронет, нисколько не обеспокоившись далеким от энтузиазма ответом друга на проявленную им портновскую оригинальность. При этом Кроу вовсе не собирался прекращать выпытывать детали последней любовной связи Уэра. – Итак, красивая вдова оказалась теплой и податливой, а?
Теперь уже рассмеялся Лиланд, но без особого юмора.
– Вовсе нет. Она дочь викария до мозга костей. Ты же знаешь – добрые дела, добродетельные мысли. Я полагаю, что она из тех редчайших птиц, которые называются честными женщинами.
– Господи Боже, да это самый худший вид. – Кроу изящно передернул плечами. – Хорошо, что ты сбежал, старик, а то мог бы обнаружить себя прикованным на всю жизнь.
– Не говори ерунды. Тебе следовало бы видеть, из какой она семьи. Отец – старый негодяй, склонный читать мораль, который нагло обирал бы своих прихожан, если бы полагал, что я позволю этому сойти ему с рук. Мамаша – инвалид, но, думаю, что она немощна скорее духом, чем телом. А сестрица непременно навлечет на них скандал. Я не знаю, о чем думал Тони, когда решил породниться с такой жалкой компанией. По крайней мере, дети получились отличные.
- Предыдущая
- 30/53
- Следующая
