Девочка Прасковья - Лимонов Анатолий Иванович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/50
• Следующая

Эхо зычно заметалось

среди деревьев, кустов и завалов, ища путь к небу. И тут вдруг я отчетливо

услышал спокойное:

— Жор, я тут!

Я вздрогнул и огляделся.

Нигде никого не было. Поднял голову: в небе лишь одинокое легкое белое облачко

в виде медленно плывущей девушки.

— Паша! — крикнул я и

замахал руками. — Не улетай!

— Жор, иди сюда! — снова

послышалось за моей спиной.

Господи, да что же это

такое?! Я вновь внимательно огляделся. Нигде никого… Наверное, я схожу с

ума?! И тут в избушке что-то звякнуло. Сердце мое сжалось от какого-то

сладостного предчувствия. Еще полностью не отдавая себе отчета в невероятности

этого предположения, я быстро подошел к двери и прислушался. «А что если Пашка

звала меня именно отсюда, из избушки?!» — мелькнула дерзкая мысль. Меня аж в

пот бросило от такого открытия, и я задохнулся от нахлынувшего волнения, которое, будто внезапное цунами, накрыло все мое существо. Сделав два глубоких

вдоха, я наконец решился и толкнул дверь. Она протяжно заскрипела и

распахнулась. И вместе со мной в мрачное темное помещение заимки ворвались

яркие мощные живительные лучи вставшего над лесом солнца. От того, что я увидел

в этом слепящем свете, меня отбросило назад.

— О, Господи, Пашка! —

воскликнул я и, упершись спиной в дверной косяк, медленно стек на пол.

Ребята, это было просто

какое-то чудо! Вы не поверите, но все так и было! За столом освещенная ярким

солнечным сиянием сидела Пашка! (Живая Пашка!) Она с аппетитом поглощала мою

гречневую жижу, черпая ее большой деревянной ложкой прямо из кастрюльки.

— Жор, ты что так долго?

— спросила она спокойно.

А я сидел на корточках у

порога и во все глаза смотрел на нее и шептал: — Пашка, Боже мой,

Пашка… живая…

— А я вот решила позавтракать.

Что-то я страшно проголодалась! — произнесла девчонка и как-то виновато

улыбнулась.

Хоть и вид у нее был,

как у ожившего мертвеца, но тем не менее она была жива, спокойна, весело

шевелила руками и губами. И она была совсем рядом… Нет, никогда я еще не был

так удивлен и так счастлив, как в те мгновения. Даже когда побеждал на

соревнованиях, когда мне подарили на день варенья долгожданный компьютер, когда

папка объявил нам о поездке в Египет… Ничто не могло сравниться с этим мигом, о котором я так мечтал, которого так ждал, так лелеял в своей душе… Я даже

едва не прослезился.

— Жор, ну ты что, садись

за стол, поедим вместе, а то я все одна слопаю!

— Ешь-ешь, я не хочу…

— прошептал я, улыбаясь, и, поднявшись, подошел к девчонке.

Я тронул Пашку за плечо,

чтобы убедиться, что это уже не сон, не сказочный солнечный мираж, и даже

опасливо покосился на лежанку, думая, что тело девчонки все еще лежит там, а

здесь перед собой я вижу лишь ее душу. Но нет, Пашка была такая живая, такая

реальная и ощутимая, как и всегда! Она взглянула на меня удивленно и, видимо, поняв цель моих движений, весело заулыбалась.

— Ох, и спала же я! —

сказала она и закашлялась. — Думала, что так и не проснусь никогда… А твой

компресс, видно, здорово помог! Дышать сразу легче стало.

Наконец, придя в себя, я

бросился ухаживать за своей Пятницей, не переставая на ходу мысленно

благодарить Господа, Его Матушку и Параскеву, и Георгия, и всех святых. Так как

именно Они, а не какие-то там компрессы да таблетки вернули мне Пашку живой и

здоровой, услышав мою убогую молитву, увидев боль моего сердца и горькие слезы

отчаяния…

— Паш, да что ты ешь эту

кашу?! Рыбки бы лучше съела, — предложил я. — Погоди, я тебя сейчас чаем попою!

У меня еще и варенье осталось, малиновое! Подогрею вот малость… А то ведь

кашка-то у меня получилась такая, какую, наверно, твоя бабушка варила для

хрюшки… — суетился я, пытаясь развести огонь в буржуйке.

— Ну что ты! Вкусно! —

возмутилась Пашка на полном серьезе.

А я уже чистил для нее

рыбку, клал сухарики, подставлял котелок с вареньем… Растопив печь

по-быстрому одними смольняками да старыми журналами, я водрузил на нее чайник.

— Жор, а мне, знаешь,

сон какой приснился! Будто меня окружали злые псы, ну, прямо, как там, в

поселке… Только они были крупнее, и все черные с горящими глазами! Я так

испугалась, думая, что они сейчас разорвут меня на части, и стала молиться. Псы

грозно рычали и лаяли, медленно надвигаясь на меня со всех сторон. Какие у них

были жуткие клыкастые пасти! Ужас! Но тут появился ты с горящей палкой в руках

и стал их отгонять. Собаки долго сопротивлялись, кидались на тебя, визжали, выли, ревели, но ты не сдавался, затрачивая на поединок все свои силы. И в

конце концов, ты прогнал их всех! Потом разжег огромный костер. Поднялось такое

пламя! Вокруг стало так светло и жарко, что я быстро согрелась и успокоилась, и

мне стало гораздо лучше…

— Нет, Паш, это тебя

Господь спас, и все святые помогли!

— Да, конечно! —

согласилась Прасковья, принимая от меня кружку с горячим чаем. — Но ведь и ты

тоже постарался, правда?

Я неопределенно повел

плечами:

— Да что я могу? Не

знаю…

— Спасибо тебе, Жор, ты

боролся за меня до последнего! Как и в той реке… Ты — настоящий Победоносец!

Отстоял свою Пятницу в битве со страшным драконом — болезнью…

— Правда?! — спросил я,

краснея, и почувствовал, как сладостно забилось мое сердце: ведь еще никто не

награждал меня таким званием!

Поев, Пашка снова

закашлялась и, почувствовав сильную слабость и головокружение, приняла

последние таблетки и прилегла на лежанку. Я укутал ее и сказал: — Ты отдохни пока, а я

схожу разведу костер на поляне. Кажется, спасатели уже возобновили свои полеты.

Теперь-то уж они нас враз заметят! Хватит нам таскаться по этой тайге, пора и

закругляться, точно?

— Угу! — согласно

кивнула головой девчонка и устало заулыбалась. — Только ты, Жор, недолго, хорошо? А то мне одной скучно и, знаешь, постоянно кажется, что кто-то ходит

под окнами.

— Это лосенок, наверно,

был! Ты ничего не бойся! Я его видел рано утром. Такой смешной… Не скучай, я

мигом! — и я, прихватив топор, двинулся к двери.

— Жор! — вдруг снова

окликнула девчонка, когда я уже выходил за порог. — А чего ты так кричал утром?

Меня звал…

— Я боялся, что ты

умрешь… — сказал я тихо.

Прасковья грустно

улыбнулась:

— Не бойся, не умру! Как

я тебя брошу, нам ведь теперь нельзя по одному, пропадем…

— Да, мы должны быть

вместе! Так что ты уж постарайся, больше не умирай! — тоже печально пошутил я.

— Буду стараться, мой

Робинзон!

Примерно за полчаса я

соорудил такую пирамиду из валежника, что если ее запалить, то наверняка дым

заметили бы даже собаки в заброшенном поселке, а то и пассажиры парома!

Разводить огонь я пока не стал, решив дождаться момента, когда на небе появится

какое-нибудь транспортное средство, а то прогорит все даром — потом опять

сооружай…

День разгорался ясный,

солнечный, жаркий. Август шел своим чередом, а я уже и не сразу вспомнил, какое

же сегодня число. Устав от работы, я отошел к небольшому лесному озерцу, уже

изрядно заросшему кугой да осокой. Решив немного освежиться, я скинул майку и

вошел по колено в воду. Со дна поднялась красноватая муть. Я постоял с минуту, ожидая, когда ил уляжется обратно на свое место, и только тогда стал

плескаться. Выйдя на берег, закашлялся и почувствовал, как по спине пробежал

какой-то нездоровый холодок.

«Эх, как бы мне и самому

не заболеть! — подумал я. — Только этого еще мне и не хватало!»

Когда я надевал майку с

• Предыдущая
• 45/50
• Следующая