Счет по-венециански - Леон Донна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/58
• Следующая

— Приемная вашей сестры находится на прежнем месте, недалеко от Сан-Барнаба?

— Да, она там будет сегодня днем. Предупредить ее о вашем визите?

— Хотите сказать, что предупредите ее, только если я об этом попрошу?

Она взглянула на клавиатуру компьютера и, словно найдя там ответ, вновь подняла глаза на Брунетти:

— Не имеет никакого значения, от кого она услышит об этом, от меня или от вас, ведь так, комиссар? Она не сделала ничего плохого. Так что я ничего говорить ей не буду.

Следующий вопрос Брунетти задал из чистого любопытства:

— А что, если бы это имело значение? Что, если бы она на самом деле сделала что-то плохое?

— Если бы знала, что это ей поможет, предупредила бы ее. Естественно.

— Даже если бы это означало выдать секретную информацию? — спросил он и тут же улыбнулся, как бы обращая разговор в шутку, хотя на самом деле вовсе не шутил.

Она посмотрела на него. Во взгляде читалось непонимание.

— Вы что же думаете, что секретная информация будет иметь для меня какое-то значение, если дело коснется моей семьи?

Смягчившись, он ответил:

— Нет, синьорина, пожалуй, я так не думаю.

Синьорина Элеттра улыбнулась. Она была рада, что вновь помогла комиссару в чем-то разобраться.

— Вы знаете еще что-нибудь о жене убитого? То есть вдове, — поправился Брунетти.

— Лично я ее не знаю. Я, разумеется, читала о ней в газетах. Она вечно участвует в каких-нибудь БЛАГИХ НАЧИНАНИЯХ, — Брунетти воочию увидел этот заголовок крупным шрифтом.

— Я имею в виду всякие там мероприятия, типа сбора еды для голодающих в Сомали, еду потом разворовывают, отправляют в Албанию и там благополучно продают. Или, к примеру, проводят какой-нибудь гала-концерт в «Ла Фениче»[9], сборы от которого уходят не иначе как на покрытие расходов и новые шмотки для организаторов, чтобы можно было в следующий раз порисоваться перед друзьями. Меня далее удивляет, что вы не знаете, кто она такая.

— Помню только, и то смутно, что имя это где-то встречал. А муж чем занимался?

— Вроде международным правом, причем на высоком уровне. Что-то я, кажется, о нем читала, про какую-то сделку, не то с Польшей, не то с Чехословакией, ну, в общем, где едят одну картошку и плохо одеваются, название точно не помню.

— И что это была за сделка?

Она отрицательно покачала головой: не смогла вспомнить.

— А выяснить сможете?

— Если съездить в редакцию «Газеттино» и поискать, наверное, смогу.

— У вас есть поручения от вице-квесторе?

— Мне только надо зарезервировать для него столик к обеду, а потом я схожу в редакцию. Еще какая-нибудь информация вам понадобится?

— Да, о жене. Кто там сейчас ведет светскую хронику?

— Питтери, по-моему.

— Ну вот, поговорите с этим Питтери; глядишь, он расскажет вам что-нибудь и о муже и о жене, что-нибудь из того, чего не напечатаешь в газете.

— И что всегда оказывается самым интересным.

— Вот именно!

— Что-нибудь еще, синьор?

— Нет, спасибо, синьорина. А Вьянелло здесь?

— Я его пока не видела.

— Когда придет, будьте добры, скажите ему, что я его жду, ладно?

— Конечно, — ответила она и снова принялась за журнал. Брунетти глянул украдкой, что за статью она читает, оказалось, о «плечиках», и направился обратно в свой кабинет.

В папке с материалами, как это всегда и бывает в начале расследования, не оказалось никакой информации, кроме имен и дат. Карло Тревизан родился в Тренто пятьдесят лет тому назад, окончил Университет Падуи, получил диплом юриста, имел адвокатскую практику в Венеции. Восемнадцать лет тому назад женился на Франке Лотто, родившей ему впоследствии двоих детей: девочке, Франческе, исполнилось пятнадцать, а сыну, Клаудио, семнадцать.

Адвоката Тревизана никогда не интересовало уголовное право, и сам он никогда не имел дела с полицией. Он также никогда не попадал в поле зрения финансовой полиции, что могло свидетельствовать либо о чуде, либо о том, что у адвоката всегда была безупречная налоговая декларация, — и это, кстати, тоже было бы чудом. В папке были имена сотрудников конторы Тревизана и копия его заявки на получение паспорта.

— Вымыто «Перланой», — сказал Брунетти вслух и положил бумаги на стол. Единственное, что пришло на ум, так именно эта фраза из рекламы средства, якобы делающего все и вся чище чистого. Кто на свете чище Карло Тревизана? А главное, кто мог всадить в него две пули и не взять бумажник?

Брунетти подцепил нижний ящик стола носком правой ноги и, откинувшись на спинку стула, положил на выдвинутый ящик ноги, как на подставку. Кто бы ни был этот человек, дело свое он сделал где-то между Падуей и Местре и сразу сошел: ни один нормальный человек не остался бы в поезде, рискуя быть схваченным по приезде в Венецию. Это был поезд дальнего следования, так что единственную остановку между Падуей и Венецией делал в Местре. Весьма маловероятно, что кто-то из пассажиров, сходивших в Местре, привлек к себе внимание, но проверить все-таки стоило. Проводники обычно сидят в первом купе, стало быть, нужно их опросить, может, они вспомнят что-нибудь полезное. Далее, что касается оружия, непременно надо проверить, не совпадают ли обнаруженные в теле пули по калибру с каким-либо огнестрельным оружием, использовавшимся в других преступлениях. Любое такое оружие ставится на учет, поэтому установить его вполне реально. Зачем Тревизан отправился в Падую? К кому? Жена может знать, — проверить. Потом поговорить с друзьями и соседями, убедиться, что она сказала правду. Дочь подхватила венерическую инфекцию в четырнадцать лет, — уточнить.

Он наклонился, выдвинул до конца нижний ящик и выудил оттуда телефонный справочник. Пролистал странички и остановился на «д». Напротив строчки «Дзорци, Барбара, врач» было два телефона: домашний и рабочий. Он набрал рабочий номер и услышал автоответчик, который поведал ему, что сегодня прием начнется в четыре часа. Он набрал домашний и услышал тот же голос: на сей раз он сообщал, что «Доктора в данный момент нет на месте», и предлагал представиться, изложить причину звонка и оставить контактный номер телефона. И тогда ему обязательно перезвонят «В ближайшее время».

— Доброе утро, доктор, — сказал комиссар, дождавшись звукового сигнала. — Это комиссар Гвидо Брунетти. Я звоню вам в связи со смертью адвоката Карло Тревизана. Мне стало известно, что его жена и дочь…

— Добрый день, комиссар, — послышался в трубке хрипловатый голос доктора. — Чем я могу тебе помочь?

С их последней встречи прошло больше года, но она обратилась к нему на «ты», давая понять, что по-прежнему рассматривает его как доброго знакомого.

— Здравствуй, — сказал он. — А часто ты вот так просеиваешь звонки?

— Видишь ли, у меня есть одна пациентка, которая звонит мне каждое утро в течение вот уже трех лет и просит осмотреть ее на дому. Каждое утро она придумывает новые симптомы. Так что — да, я просеиваю звонки.

Тон у нее был строгим и шутливым одновременно.

— Я и представить себе не мог, что частей тела и органов может хватить на такое количество симптомов, — подыграл ей Брунетти.

— Она их очень изобретательно комбинирует, — пояснила доктор Дзорци. — Так чем я могу помочь, комиссар?

— Как я уже сказал, мне стало известно, что синьора Тревизан и ее дочь были в прошлом твоими пациентками. — Здесь он сделал паузу, на случай, если доктор сама захочет что-то рассказать. Нет, тишина. — Ты слышала о смерти адвоката Тревизана?

— Да.

— Так вот, я хотел спросить, не согласишься ли ты рассказать мне что-нибудь о них, о его жене и дочери?

— Как о людях или как о пациентах? — спросила она спокойно.

— Как сочтешь нужным.

— Можно начать с первого, а потом, в случае необходимости, перейти ко второму.

— Очень любезно с твоей стороны. А можно сделать это прямо сегодня?

— Сегодня с утра у меня несколько вызовов, но к одиннадцати я закончу. Где встретимся?

• Предыдущая
• 6/58
• Следующая