Вдали от дома - Стил Даниэла - Страница 48

Мысли об этом были сродни изощренному мазохизму. Ровным, бесстрастным голосом, чтобы не выдать боль, она произнесла:

— Нам надо расстаться, Адам.

— Я отвезу тебя. — Он повернул руку и по-хозяйски подхватил грудь. Только его прикосновения прогоняли ее страх.

— Я не об этом — я должна вернуться домой, в Денвер.

С таким же успехом она могла бы ударить его.

— Домой? — осторожно переспросил он. — С каких это пор ты снова начала считать Денвер домом?

— Иначе и быть не могло. Все, что принадлежит мне, находится там — мой дом, мои картины, машина Кейта, все вещи Дженни. Я лишь ненадолго покинула дом. Мне пора вернуться и встретиться с тем, что было невыносимо прежде.

Адам лег на спину и подложил ладони под голову, чтобы скрыть дрожь.

— Когда ты уезжаешь?

— Завтра.

Он заставил себя сделать глубокий вздох, прежде чем спросить:

— Почему так скоро?

— Совсем не скоро. Я слишком долго не была дома.

— Я поеду с тобой.

— Нет... это я должна сделать одна. В тот раз я просто сбежала. Меня ждет уйма незаконченных дел.

Адаму не нравился оборот, который принял разговор, но он не удержался от вопроса:

— Значит, закончив их, ты вернешься?

Внезапно возникший озноб заставил ее передернуться. Потянувшись за одеялом, Миранда укрылась им до подбородка.

— Не знаю. — Она помедлила. — Нет, знаю. Я не вернусь, Адам.

— Какое же место ты отводишь в своих планах мне?

Она долго молчала, лежа к нему спиной. Когда Адам уже решил, что она не ответит, Миранда тихо произнесла:

— Никакого.

Его реакция оказалась стремительной и. непредсказуемой. Схватив за руку, он повернул Миранду к себе.

— Как ты можешь просто сбежать от меня?

Миранда отвела глаза, не в силах выдержать его взгляд.

— Ты был прав. Я люблю тебя.

— О Господи! Ты понимаешь, что говоришь? Это бессмысленно!

— Между нами останутся только два проведенных вместе месяца, Адам. Теперь я понимаю это. Мы слишком разные.

— Черт возьми!

— Пожалуйста, выслушай меня. — Теперь Миранда посмотрела Адаму в глаза, надеясь убедить его. — Помнишь, когда-то я говорила, что ты очень похож на Кейта? Если ты поедешь со мной, постепенно я стану относиться к тебе так же, как нему. Этого я не вынесу. Это погубит и тебя, и меня.

— Я способен постоять за себя, Миранда. Мне казалось, ты это уже поняла. И потом, ты изменилась. Ты уже не та женщина, какой была прежде.

Миранда пожелала, чтобы он оказался прав, но рисковать не могла.

— Может быть.

— Значит, все дело в Клиффорде?

— Нет... Да, в каком-то смысле, но все иначе, чем ты думаешь. Встреча с ним напомнила мне обо всем хорошем, что было в прежней жизни, о том, как я любила свою работу. Пожалуй, я и теперь ее люблю. И это мне предстоит выяснить.

— Ты хочешь сказать, что в этой жизни для меня не найдется места?

— Не совсем так. Просто люди из моего мира не поймут тебя. Они не смогут разглядеть твои достоинства, а все непонятное пугает их. Они съедят тебя живьем, Адам. Этого я не могу допустить. И не хочу.

— И всего этого тебе недостает?

— Нет, недостает мне совсем другого. Остальное — безобразный побочный продукт, который я не могу контролировать или изменить и потому должна просто принять. Теперь я знаю: если хочу действительно оправиться от случившегося и начать жить, я должна снова заняться работой. Такая я, Адам, — настоящая, а не та женщина, которую ты вытащил из воды и в которую влюбился.

— Почему ты настолько уверена, что приняла правильное решение? Два дня назад ты...

— Возможно, мне действительно не стоит возвращаться, — призналась она. — Но единственное, что я знаю точно — я должна отправиться туда и найти себя.

— А если это не поможет?

— Я справлюсь.

— И для меня в твоей жизни все равно не найдется места?

— Ты сам этого не захочешь. — Сколько может продолжаться этот бессмысленный разговор? Почему бы ему не смириться? — Неважно, где бы я ни работала — в Денвере или в Нью-Йорке, — мы не сможем быть вместе.

— Постой, дай мне разобраться. Ты бросаешь меня потому, что считаешь неспособным войти в элитный круг юристов, к которому принадлежишь?

Адам вырос среди таких людей. Именно из-за них он расстался с прежней жизнью — только эту причину он никому не называл. Как он мог так ошибаться насчет Миранды? Но разве она не повторяла ему столько раз, кто она такая? Почему же он ей не верил?

— Дело не только в этом.

— Ты хочешь, чтобы я догадался сам?

— Причина всему — твой возраст, или мой возраст, выбирай, что хочешь. Я никогда не скрывала, как отношусь к разнице в возрасте, Адам. Каждый раз, появляясь где-нибудь с тобой, я не переставала гадать, что думают о нас люди. Твоя мать выглядит мне ровесницей.

— Почему тебя так беспокоит чужое мнение?

— Я хотела бы не обращать на него внимание... я пыталась забыть об этом, действительно пыталась. Но убеждения пустили корни слишком глубоко. Я — это я, Адам. Я могу стать счастливой, только прекратив изводиться из-за того, что не в моих силах изменить.

Адам сел и склонился вперед. Боль и гнев затуманивали его мысли, вызывали желание закричать.

— Если ты действительно так считаешь, какого дьявола мы были вместе все это время?

Она потянула одеяло, прикрывая грудь и стыдясь самой себя.

— По-моему, ты уже ответил на свой вопрос.

— Если бы тебя это беспокоило в самом деле...

— Что? — спросила она, с ужасом ожидая ответа.

— Ты говорила, что любишь меня — десятки раз, любыми словами.

Миранда допустила ошибку, решив не скрывать свои чувства: это лишь многократно усложнило ее задачу. Но она не собиралась отступать. Еще никогда в жизни она не чувствовала такой уверенности. Если Адам останется с ней, просто будет жить рядом, он лишится всего того, что отличало его от остальных людей.

— Я лгала.

Даже удар ножом в спину не мог ранить больнее.

— А я — нет, — отозвался он.

Миранда поняла: ей пора уходить, прежде чем она не выдержит и признается в том, как ей тяжело.

— Я напишу, дам тебе знать, как у меня дела.

— Зачем? Какое мне до этого дело?

При всей убежденности, что она поступает правильно, какая-то частица ее души сознавала: она упускает единственный шанс в жизни обрести истинную любовь. Достоинство не позволяло ей сознаться в этом, но предчувствие жгло, как огонь.

— Если так, тогда я не буду писать, — согласилась она. — Я все понимаю.

— А по-моему, ты ничего не понимаешь.

— Если я оставлю тебе свой адрес, ты хотя бы сообщишь мне, как дела у Джейсона?

— Что за игру ты ведешь, Миранда?

— Ты прав. Прости. Мне не следовало просить тебя об этом.

— Почему же?

Она села и положила ладонь ему на спину. Адам отстранился.

— Нет. Я не нуждаюсь в подачках.

— Но я не могу оставить тебя просто так после всего, что ты сделал для меня. Я слишком многим тебе обязана.

Он обернулся.

— Скажи, о чем ты сейчас думаешь?

Она отпрянула, уловив боль в его глазах.

— Ты — замечательный человек, Адам. Таких, как ты, я еще никогда не встречала. Ты заслуживаешь...

Он встал и направился к двери.

— А я надеялся, что услышу что-нибудь другое. Миранда, неужели тебя ничему не научили на занятиях по риторике в школе права?

— Ты прав, я заслужила эти слова. Ты справедливо негодуешь.

— Пожалуйста, избавь меня от штампов. — Он схватил джинсы, надел их, вышел и вскоре вернулся с ее одеждой. — Я хочу остаться один — и немедленно. Ты утомила меня, Миранда. Мне надо подумать. — Он бросил ее одежду на постель. — Ключи в машине. Поезжай на ней. Я заберу машину позднее, когда ты уедешь.

— Вот об этом я и говорила, — усмехнулась Миранда, становясь на колени. — Откуда в тебе это стремление всегда оставаться самим собой? Ты сам признался, что я перевернула всю твою жизнь, и тем не менее готов отдать машину, лишь бы мне не пришлось идти домой пешком. — Последняя фраза была произнесена нараспев с явным намерением взбесить его. — Что ты за человек? Почему никогда не отвечаешь ударом на удар?