Пишу, как пишется - Леннон Джон - Страница 2

• Предыдущая
• 2/7
• Следующая

Честливый Дэйв был совершенно сногсшибательный коммивояжер, с хорошо подбешенным языком, что всегда раздражало Мэри. «Кажется, я позабыл купить автобусный билет, конструктор,» – сказал Дэйв, сам не понимая, что с ним. «Вытряхивай тогда из автобуса,» – сказал Баджуубу голосом, не предвещавшим ничего хорошего – он и сам-то расовую проблему до конца не осознал. «Хорошо,» – покорно ответил Дэйв, не желая вступать в пререкания. И когда он поспешно, как припадочный, соскочил с автобуса, внутренний голос возьми и рявкни ему в самое ухо: «А понравилось бы тебе, если б твоя дочь вышла замуж за такого?»

Франк был малый не промух, а в то утро мух на нем и вовсе не было – что ж в этом удивительного? Он был законопослушный гражданин с женой и дитем, не так ли? Обыкновенным франним утром он с неописуемым проворством вскочил на половые весы в водной. К своему величайшему лужасу обнаружил он, что прибавил себя на целых двенадцать дюймов! Франк не мог этому поверить, и кровь бросилась ему в голову, причинив довольно сильный покрас.

«Не могу осмыслить сей невероятный подлинный факт о своем собственном теле, которое не обрело ни капли жира с тех самых пор, как мать произвела меня на свет посредством детоброжения. Ах, и на своем пути в сем бредном подлунном мире, разве я питался норманно? Что за немилосердная сила повергла меня в это жирное несчастие?»

И снова Франк взглянул вниз, на жуткую картину, помутившую его взор чудовищным весом. «Прибавление на целых двенадцать дюймов, Боже! Но ведь я не жирнее своего брата Джоффри, чей отец Алек произошел от Кеннета через Лесли, который породил Артура, сына Эрика из дома Рональда и Апреля, хранителей Джеймса из Ньюкасла, кто выиграл „Мэйдлайн“ при ставках 2 к 1 на Серебряном Цветке, обойдя 10:2 Турнепс по 4/3 пенса за фунт?»

Он спустился вниз раздавленный и оближенный, ощущая непомерный гнус, который лег на его клячи – даже женино потряпанное лицо не засветило обычную улыбку в голове Франка, который, как помните, был малый не промух. Жена его, бывшая каролица красоты, созерцала его со странным, но самодовольным видом.

«Что это бложет тебя, Франк?» – спросила она, растягивая свое морщинистое, как червослив, лицо. «Ты выглядишь презренно, даже, пожалуй, неприлично,» – добавила она.

«Это-то ничего, но вот я прибавил на целых двенадцать дюймов больше, чем в это же самое время вчера, по этим вот самым часам – разве я не несчастнейший из людей. Не дерзай говорить со мной, ибо я могу поразить тебя смертельным ударом, – это испытание я должен скосить один.»

«Боже мой! Франк, ты жутко поразил меня столь мрачными словесами – разве я виновата в твоем страшном несластии?»

Франк грустно посмотрел на жену, забыв на минуту причину своего горя. Медленно, но тихо подойдя к ней, он взялся за голову как следует и, без промуха нанеся несколько быстрых ударов, безжалостно сразил ее наповал.

«Не подобало ей видеть меня таким жирным,» – пробормотал он, – «к тому же в ее тридцать второй день рождения.»

В это утро Франку пришлось самому готовить себе завтрак – впрочем, как и в следующие утра.

Две (а может, три) недели спустя Франк вновь, проснувшись, обнаружил, что на нем нет мух.

«Этот Франк – малый не промух,» – подумал он; но к его величайшему удивлению, очень много мух было на жене, которая все еще лежала на полу в кухне.

«Не могу вкушать хлеб, пока она лежит здесь,» – подумал он вглух, записывая каждое слово. «Я должен доставить ее в родимый дом, где ее примут с радостью.»

Он запихал ее в небольшой мешок (в ней всего-то было метр двадцать) и направился к тому законному дому. Вот Франк постучался в дверь, и теща открыла.

«Я принес Мэриан домой, миссис Сатерскилл» (так и не привик он называть тещу «мамой»). Он развязал мешок и вывалил Мэриан на порог.

«В моем доме я не потерплю всех этих мух,» – вскричала миссис Сатерскилл, ибо она очень гордилась своим домом, и захлопнула дверь. «Уж могла бы, по крайней мере, предложить мне чашечку чаю,» – мрачно подумал Фрэнк, вновь взваливая проблему на свои клячи.

Мадам: Мой дуплистый зуб сильно меня крючит.

Сэр: Солитесь же в это грустло, Мадам, и откройте пошире Вашу класть…

– О, Ваш крот совсем обеззубел.

Мадам: Увыах! У меня осталось всего восемь зубов (сохранилось всего восемь зубов).

Сэр: Значит, Вы потеряли восемьдесят три.

Мадам: Немероятно!

Сэр: Всем известно, что во рту имеются четыре кривца, два глупца и десять пристяжных, что вместе составляет штрипцать два.

Мадам: Ведь я все делала, чтоб сохранить свои зубы.

Сэр: Может выть! Но не вышло.

Мадам: Ах! Почему я не грешилась прийти к вам раньше?

Сэр: Рушайтесь, сейчас или негода.

Мадам: Так вы будете его вырывать?

Сэр: Нет, Мадман, я его элиминирую.

Мадам: Но ведь это очень больно.

Сэр: Дайте-ка на него взглянуть – Крак! – Вот он, пожалуйте, Маданц.

Мадам: Ах сэр, мне так хотелось сохранить этот зуб (я желала сохранить этот зуб).

Сэр: Он весь черный, глиной – да и остальные тоже.

Мадам: Пощадите! Чем же я тогда буду есть?

Сэр: Министерство здравозахоронения пред – оставляет Вам возможность получить бес – платный набор зубных протезов, с ними будет похуже, что Вы на тридцать лет моложе.

Мадам: (В сторону): Тридцать лет дороже! (Громко): Хорошо, сэр, я без предрассудков, вырывайте все мои погнилушки.

Сэр: О'кэй, чичас.

Как-то ранним сальным утром Эрик Хирбл проснулся и обнаружил у себя на голове огромный жирный нарост. «О, Рожа!» – воскликнул Эрик Хирбл, весьма удивленный. Впрочем, дальше он занялся своими гробычными усренними делами, ибо чего тут особенно беспокоиться, из-за какой-то шишки? Но вдруп он услышал тоненький голосок, который звал его: «Эрик… Эрик Хирбл», – вроде бы так, правда, сам я, честно говоря, не слышал.

Следующим вечером тот же голосок сказал: «Эрик, это я, жирный нарост на твоей собственной голове, Эрик, помоги мне!»

Вскоре Эрик привык и даже очень привязался к своему жирному дружку.

«Зови меня Струп», – сказал голос. Так оно и было.

«Зови меня Эрик», – сказал Эрик, как ни в чем ни бывало.

С тех пор Эрика всюду видели с большим жирным струпом на голове. Из-за этого Эрик и лишился работы в школе, где он учил танцам спазматиков.

«Мы не допустим, чтоб нашим ребятам преподавал калека», – заявил Директор школы.

Как-то раз, в незапамятные бремена, далеко-далеко, на краю земли, за холмами да за морями, куда и вороне не залелеть, жили-были 39 человек на маленьком островке в далеком и чужом краю.

Когда наступало у них время заражайное, тут уж все веселились как могли: пировали, плясовали и все остальное – прочее. А Перри (который был у них Лорд-Мурлом) должен был к празднику отрыть (тут-то он и показывал свою прыть) какую-нибудь новую забаву (вот смеху – то бывало!), аттракцион или артиста (как-то раз он пригласил гнома). Но уж в этот год Перри превзошел самого себя – раздобыл натурального Пса-Борца!

Но только кто же рискнет сразиться с этим чудоюдом? Да ну его на фиг!

Наступил Рождественский вечер, но Рэндольф хирел один. Где же все его добрые приятели – Берни, Дэйв, Никки, Алиса, Бедди, Фриба, Вигги, Найджел, Альфред, Клайв, Стэн, Франк, Том, Гарри, Джордж, Гарольд? Куда все они подевались в такой день? Рэндольф мрустно поглазел на единственную проздравительную открыжку, которую ему прислал отец, жующий отдельно.

• Предыдущая
• 2/7
• Следующая