Под солнцем горячим - Сальников Юрий Васильевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/36
• Следующая

Все так и присвистывали — задорно, весело, — один Гера по-прежнему помалкивал и, хмурый, косился на девятиклассника. «Личная ответственность!» «Стойка»…

И когда Кулек-Малек позвал к себе, чтобы учиться прыгать с шестом — «через пропасти-то надо уметь перелетать!» — Гера не пошел к нему. И когда Муврикова получила из Красногорийского ответ от директора школы и все наперебой читали-обсуждали — чуть не до дыр затерли! — Гера тоже ни разу не взял это письмо в руки. На уроки ходил — занятия близились к концу, и по всем предметам учителя устраивали контрольные, выставляли отметки, и учился Гера ничего, — но сразу убегал домой, забирался с ногами на диван и читал какую-нибудь книжку из серии ЖЗЛ. Теперь ему почему-то все чаще попадались про путешественников.

Семена больше не видел, сам же обходил его дом за два квартала.

Наконец школьный врач объявила, что всем будущим туристам надо пройти медосмотр. Ребята по очереди бегали в его кабинет. Гера не пошел. Кулек-Малек влетел в класс разъяренный:

— Тебе что, Гусь, особое приглашение? Все уже проверились, а ты…

— Не буду я, — сказал Гера.

— То есть как?

И тут Гера во всем признался приятелю: дескать, безнадежное дело, мама в однодневный и то не пустила, и не болел он тогда, а просто не пустила — и все!

— Ты все же проверься, — посоветовал Серега, правда, не очень уверенно. — А там видно будет.

— Что видно-то?

— Ну мало ли. Придумаем что-нибудь.

Он сказал, как бабушка. Будто подслушал. Но если уж она ничего не придумала… Гера усмехнулся:

— Поди, ты придумаешь?

Кулек-Малек пожал плечами.

— Ладно, сейчас мое дело, чтоб все проверились.

— Под твою личную ответственность! — вспомнил Гера слова Семена Кипреева.

Но к врачу он все-таки пошел. Врач, глядя на Геркин скелет и обстукивая его ребра со всех сторон, покачала головой:

— Худоба! Ты не ешь, что ли, совсем? — Записала в свою тетрадку и добавила: — Такому в первую очередь в поход надо. Я не просто разрешаю, а требую, чтоб шел, ясно?

Серега подтолкнул Геру локтем: «Видишь?» Но Гере не стало веселее. Врач не мама. Попробуй ее убеди. Нет, не верил он, что все хорошо кончится. И вдруг…

Шел он на другой день в школу и встретил Лидию Егоровну.

— Твоя мама сейчас дома? — спросила учительница.

— Дома, — ответил он.

— Вот хорошо. Ну, беги.

Когда Гера в раздевалке сообщил об этой встрече Сереге, тот с умным видом изрек:

— K твоей матери шла. — Как будто об этом трудно было догадаться. Только зачем она шла? А Кулек-Малек добавил: — О тебе говорить. Я же ей сказал про тебя. Да еще она от бабушки письмо получила.

— От какой бабушки?

— Ну от твоей. Муврикова видела. Бабушка просит Лидию Егоровну взять тебя под личную ответственность.

— Как? — Гера чуть не подпрыгнул. — Меня? Под личную?

— Ну да. Раз случай такой… Особенный.

Гера бросился домой — до уроков еще успеет!

Лидии Егоровны у них уже не было. А мама… Мама стояла перед зеркалом в белой туристской панаме с широкими мохнатыми полями и… примеряла рюкзак. Увидев сына, она сняла рюкзак и протянула ему:

— А ну-ка посмотри, не давят лямки?

Гера, ни слова не говоря, накинул рюкзак на плечи. Мама подтянула ремни.

А вечером, едва пришел папа, она объявила ему, что согласна отпустить сына в поход, потому что учительница берет его под свою личную ответственность.

— Прекрасно, — обрадовался папа.

Ну а как обрадовался Гера — нечего вам и объяснять. Даже запел во все горло:

А когда лег спать, долго не мог уснуть. Молодец, бабушка! Все-таки придумала — написать письмо.

И выходит еще — это просто замечательная штука иногда, личная-то ответственность!

Но все в жизни часто неожиданно меняется: радость — горе, опять радость и опять горе…

Нет, с походом теперь обстояло благополучно. Они идут. И Гера идет. Мама сама укладывала рюкзак. Затолкала в него полотенце и майку, две рубашки, три пары носков, курточку, фуфайку — словно Гера собирался на Северный полюс. Папа говорил: столько не надо. Но она сердилась:

— Ведь далеко пойдут. И пешком. А вдруг — ветер? Дождь? Я знаю, что делаю.

Она накладывала и накладывала, еще и продукты — сахар, соль, колбаса, сухари, даже масло сливочное в баночке. Но когда затолкали все в рюкзак, он распух и лежал пузатый, Гера не мог его поднять. Мама всплеснула руками и начала выкладывать вещи обратно, оставляя самое необходимое. И все равно получилось много. Но теперь уж Гера подбросил рюкзак на плечо и бодро протопал по комнате, высоко поднимая ноги, как солдат на параде.

— Хорошо, — сказала мама, видно оценив это по-своему. — Так тебе под силу.

За обедом она сказала папе, что сама проводит сына до школы, чтобы сдать на руки учительнице. Она так и заявила: «сдать», словно Гера сам был багаж.

После обеда прибежал Серега. Он поинтересовался, готов ли Гусельников. И тоже приподнял рюкзак, потряс, ощупал со всех сторон и сказал: «Продукты надо переложить, а то банка с маслом будет стукать по спине и набьет хребтину». Потом позвал:

— Пошли к Дроздику, узнаем, как у него.

Он, видно, заботился обо всех.

Они помчались к Дроздику.

И вот когда Гера шел уже от Дроздика обратно домой, напевая туристскую песенку. «С грозою спорь, не бойся грома, шагай, товарищ, веселей!» — именно в этот миг увидел он Семена Кипреева.

Поравнявшись с Герой, Семен улыбнулся:

— Ну, как дела, костровой! — И шутливо ткнул Геру в бок.

А Гера неожиданно для себя ответил:

— Как сажа бела, чемпион!

Семен удивился:

— Занятно! — И пошел дальше.

Тут Герку и подхлестнуло. Словно кто-то толкнул его в спину! Ведь по улице от него уходил человек, из-за которого Гера пережил немало трудных минут, но который теперь уже ничем не мог помешать Гере радоваться и веселиться, потому что ничего в Гериной жизни не зависело от этого человека. Пятый класс окончен, с походом решилось! И таким свободным от всех на свете, таким сильным, не зависимым ни от кого, а тем более от этого кучерявого туриста-чемпиона, почувствовал себя Герка Гусельников, что закричал во все горло с полным ликованием:

— Эге-ге, Кипрей! А это ведь я нарисовал на калитке-то, на твоей-то калитке. «С грозою спорь, не бойся грома». Понял? Я, я, я!

Громко выкрикивая эти слова, он побежал, оставив Семена на тротуаре застывшим от изумления, и радовался тому, как здорово «всадил» чемпиону!

— Стой, Герка, куда скачешь? — послышался знакомый голос с другой стороны улицы — там стоял Толстый Макс. — В школу торопишься, новость-то слышал?

— Какую еще новость?

— А как же! Нам сейчас Лидия Егоровна объявила: в поход-то с нами, кроме вожатой, знаешь, кто идет? Кипреев. Да, да, этот самый… Что с тобой, Гусь? Что с тобой?

Герка застыл, как статуя.

Ну разве не судьба это? Угораздило же его только секунду назад все выложить Семену!..

На школьном дворе волнуются папы, мамы и бабушки. Голубой автобус с белыми занавесками и надписью «Осторожно, дети!» уже стоит у ворот. Туго набитые рюкзаки — грудой у скамеек. Лидия Егоровна с вожатой распределяют по рюкзакам продукты. Гере достались две банки со сгущенным молоком. Мама помогала их засовывать.

Она все время ахала. Когда вышли из дома и она понесла Герин рюкзак, то заахала — он показался ей тяжелым. Когда увидела автобус, почему-то тоже заахала. А когда Гера получил эти дополнительные банки, сказала:

— Ах, теперь все! Ты надорвешься.

Но Геру не волновали ни банки, ни рюкзак. Подумаешь, проблема — сунуть в автобус! Гораздо интереснее были разговоры с ребятами. Толстый Макс, например, уверял, что в горных речках водятся крабы. А тощий Дроздик, как рыбак, хвастался, что отряд каждый день будет есть уху.

• Предыдущая
• 9/36
• Следующая