Под солнцем горячим - Сальников Юрий Васильевич - Страница 1

• 1/36
• Следующая

Может же такое случиться!

Какая-то маленькая записка на пожелтевшем от времени клочке бумаги, выставленная в музее под стеклом, перевернула все Геркины планы на лето.

Ребята в классе готовились идти в туристский поход, но Гера Гусельников никуда не собирался. Какой поход, если мама против.

— С рюкзаком по горам? — ужаснулась она еще месяц назад, когда Гера пришел из школы с сообщением, что их пятый «А» вместе с Лидией Егоровной собирается совершить летом переход через Кавказские горы к Черному морю. — Нет, нет, и не думай.

Мама безумно боится мышей, высоты и сквозняков. А высоких гор на Кавказе, как вы сами понимаете, — уйма, мыши там тоже есть, даже летучие, и сквозняки-ветры по ущельям разгуливают свободно, как хозяева по собственной квартире. Одним словом, о походе Гера больше не заикался. И не стал к нему готовиться.

Серега Кульков это заметил и посоветовал:

— Ты тренируйся, Гусь. Развивай мускулатуру. Если хорошо разовьешься, получше многих зашагаешь.

Он, конечно, не подозревал, что Гере о походе и думать запрещает мама. У самого-то Сереги как раз наоборот: родители радуются, что их сын увлекается туризмом. Оба они — геологи, часто бывают в экспедициях, два раза даже брали с собой сына, так что к палаточной жизни он, можно сказать, привык с пеленок и считает себя опытным путешественником. Да и все это признают, недаром Лидия Егоровна сделала Кулькова ответственным за подготовку к будущему походу. Вот он и пристает ко всем с советами — что надевать, что брать. Поэтому и Геру начал агитировать, но Герка его советом не воспользовался — тренироваться все равно не стал, про поход до сегодняшнего дня не думал.

И вдруг все перевернулось!

Лидия Егоровна сказала:

— Сегодня пойдем в музей.

Гера воспринял это без всякого интереса. Бывал он в краеведческом музее и раньше. Ну, можно еще разочек взглянуть на огромное чучело кавказского зубра, полюбоваться картиной, как высадились когда-то казаки на кубанскую землю, или постоять перед макетом морского парохода, который занимает почти целую комнату. Музей большой, есть на что посмотреть.

Только Лидия Егоровна сразу повела в зал, где висят портреты героев Великой Отечественной войны.

Когда фашисты хотели завоевать нашу страну, они лезли на Кавказский хребет. Но наши солдаты и офицеры, защитники Кавказа, их туда не пустили. По дорогам Великой Отечественной войны и собирался пройти летом туристский отряд пятого класса «А». Лидия Егоровна сказала, что ребята сами наметят точный маршрут, когда посмотрят, где и какие герои сражались.

Героев было много — про них подробно рассказывала девушка-экскурсовод с пышной прической-колоколом.

А Райка Муврикова записывала.

Муврикова самая активная в классе. Она председатель совета отряда и круглая отличница. Поэтому всегда важничает. Брови у нее черные-пречерные, глаза синие, а волосы тоже черные — впереди мелкими колечками вьются, сзади конским хвостом болтаются. В туристский поход Муврикова вызвалась идти первая, заявила, что будет вести походный дневник, вот и слушала девушку-экскурсовода с тетрадкой в руках.

Но Герка-то в поход и не собирался! А тут еще подвернулся Толстый Макс, Максим Швидько, Геркин сосед по парте. Толстым Максом его зовут потому, что в классе есть другой Макс — Максим Дроздик, высокий и тощий. Так вот, Толстый Макс подскочил и зашептал, косясь выпуклыми глазами на учительницу:

— Давай пушку смотреть!

И Гера, не колеблясь, согласился. В зале, где показано все про гражданскую войну, стоит на колесах настоящая пушка. Из нее красные палили в восемнадцатом году, когда отбивали от города целого генерала Деникина. Хранится тут и сабля Кочубея. И еще простреленная бурка казака-партизана. В общем, тоже есть на что посмотреть.

Гера и Швидько бродили по пустынному залу, когда вдруг Гера увидел эту самую записку.

Или нет! Сначала он увидел на стене карту Черноморского побережья. Синяя вода, зеленые горы, а на горах в разных местах натыканы красные флажки. И сверху надпись: «Схема расположения красно-зеленых партизанских отрядов в 1919 году». Сбоку табличка. Из нее Гера узнал, что в девятнадцатом году, когда генерал Деникин захватил эти места, в горах организовались партизанские отряды. Руководили ими большевики-подпольщики. Тут же висели портреты некоторых подпольщиков — молодые парни и пожилые мужчины с усами.

Гера посмотрел на них, но знакомых не нашел. Жили то они больше чем полвека назад! Полвека. Далекая старина, как на уроках истории у Лидии Егоровны. Наверное, вообще уже все давно умерли…

Гера хотел отойти от схемы и от портретов, но тут-то и увидел записку. Она лежала маленькая и неприметная на столике под стеклянным колпаком. На помятом, истертом листке-четвертушке карандашом было крупными буквами написано:

«… еле иди на хутор Алюк. Степан Бондарь знает, где спрятано».

А чуть пониже — цифры: 6. 7. 19.

И все! Больше на бумажке ничего не было. Табличка на столике сообщала коротко: «Партизанская записка». И тоже больше ничего.

Ясно: это был конец записки! Начиналась она на другой стороне. Кто-то кому-то давал указание и, видимо, добавлял: «а после иди…». И не поставил подписи, только дату. Цифры, конечно, дата: 6 июля 1919 года.

— Макс, Макс! — заволновался Гера. — Смотри!

Но Швидько мельком взглянул на измятый листок и равнодушно оказал: Ну и что?

— Как что? А кто писал?

— Партизан, — ответил Швидько. — Тут же сказано партизанская.

— А кому написано?

— Да что ты пристал: кто? кому? Сам-то знаешь?

— А если узнать?… Кто этот… Степан Бондарь?

— Какой Бондарь?

— Ну, который знает, где спрятано! В записке-то написано: «Степан Бондарь знает, где спрятано».

Толстого Макса и это не взволновало.

— Мало ли что тогда было, — сказал он, махнув рукой, и отошел к стенке, на которой висел флаг Таманской армии.

Флаг таманцев — это, конечно, тоже вещь! Но Гера остался около записки. Чем она его привлекла? Он и сам не мог сказать.

Только скорее всего виновата в этом бабушка.

Герина бабушка работает в архиве. Сидит целыми днями за столом с разными бумагами-папками и роется в старых документах. Мама иногда спрашивает у нее:

— Не надоело еще копаться?

Бабушка отвечает:

— Да ты что! Это же интересно!

Что там интересного — Гера тоже не понимал.

Вот читать книжки из серии ЖЗЛ действительно интересно. Таких книг про жизнь разных замечательных людей у бабушки в шкафу двести, а то и больше. И Гера глотает про все подряд. Кулек-Малек читает только о путешественниках, а Гера и про ученых, и про художников, про врачей, писателей. Бабушка разрешает брать любую книжку, но всегда наставляет:

— История, Герман, учит понимать человека. Когда держишь в руках исторический документ, он словно переносит тебя в далекие времена и оживляет перед тобой героев.

До сих пор Гера не держал в руках никаких исторических документов. Поэтому, наверное, и не понимал, что в них интересного. Но сейчас, когда он увидел настоящую партизанскую записку, она словно и вправду перенесла его в далекие времена, в которые не было на свете ни его, ни его родителей и даже бабушку!

Гера еще раз внимательно прочитал записку, потом снова посмотрел на портреты партизан, висящие над столиком. Под каждым портретом стояла фамилия. Только Степана Бондаря нигде не было. Но ведь тут мог быть автор записки! Или тот, кому она писалась. Правда, неизвестно, как их звали. А может, как раз этот усатый писал, а вон тот, молодой, выполнял задание? Летел на быстром коне и отыскивал Степана Бондаря. И выяснял, где спрятано.

А что спрятано? Тоже неизвестно. Значит — тайна?

Неужели никто за это время ее не разгадал? А если Гера разгадает! А что? Пойдет туда, где воевали красно-зеленые в гражданскую войну, и — разведает. Ведь место-то указано: хутор Алюк.

• 1/36
• Следующая