БУПШ действует! - Сальников Юрий Васильевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

— Тобой недовольна!

— Мной?

— Да. Потому что ты очень много шумишь. Хочешь, чтоб только хвалили. На копейку выполним, на рубль крику. А главное для тебя — в стороне.

— Какое это еще главное? — подбоченилась Вика.

— А вот такое! — передразнивая Вику, подбоченилась и Люся. — Вот где сейчас Борис?

— Ха-ха! — нарочно хохотнула Вика, хотя смеяться ей нисколько не хотелось. — Дался вам этот грубиян. Да он теперь никакого отношения к нашему БУПШу не имеет.

— Вот и плохо. Добрые дела делаем. А для него что сделали? Да если у него трудность в жизни, ему помочь надо, а не высмеивать. Как вы тогда с Назаром за апельсины. И пусть хоть сто дел, а главное — дружба.

Люся говорила, а я тряс толовой, повторяя за ней каждое слово. Как будто она угадывала мои мысли. Так было уже не раз. Когда обсуждали план БУПШа. И еще раньше, не помню когда, но было. Она всегда высказывает вслух все, о чем думаю, и даже лучше, чем это сумел бы я сам. И я закричал:

— Правильно, дружба!

В эту минуту в дверях БУПШа появился Назар Цыпкин. Он весело спросил:

— Что за митинг?

Я бросился к нему:

— Знаешь, Назька, Борис приехал!

А он ответил совершенно спокойно:

— Знаю. Они с Родионом сейчас мешки тащили.

— Какие мешки? — изумился я, а Вика злорадно подхватила: — Ага! Что? Опять спекулянту помогает? На базаре торгует. А они заступаются за него!

— Пошли на базар, — вскочил я. — Проверим.

— Можете! — заявила Вика. — А я не желаю.

— Назар, — позвал я.

Но он опять-таки совершенно спокойно протянул Маше книги:

— Прими, товарищ библиотекарь. — И ко мне: — Некогда, знаешь.

— Ах, некогда? — снова изумился я. — Тебе некогда?

— Да, — сказал он.

Тогда я, ни слова больше не сказав, пошел к двери один.

Меня догнала Люся:

— Я с тобой!

Люблю базары, особенно летом. Они всегда такие веселые и яркие: тут тебе и красные помидоры, и темно-зеленые огурцы, и золотистый лук. Просто глаза разбегаются! И народ кругом шумит, галдит, торгуется — здесь даже запросто потеряться можно.

Мы с Люсей шли, не отставая друг от друга, — она впереди, я следом, — прошивали толпу, как иголка с ниткой. Люся уверенно вела меня за собой, пока мы не оказались около рядов, где продают фрукты. И тут я увидел Бориса. Он стоял рядом с Родионом. Перед ними были весы и апельсины — такие же крупные, оранжевые, какие он выкидывал нам тогда из чемодана.

С Родионом как раз расплачивалась какая-то женщина, а Борис снимал гири. Значит, Вика оказалась права — он вовсю помогал спекулянту. Люся сказала:

— Надо договорить с ним.

Я тоже кивнул, хотя и не знал, о чем говорить. Я и на базар пошел только затем, чтобы доказать Вике, что она ошиблась, что Бориса здесь нет.

Все-таки я позвал его. Дядька Родион заметил меня и сердито покосился, а когда Борис подошел к нам, все время поглядывал в нашу сторону. Когда Борис подошел к нам, Люся сказала:

— Борис, ты не думай. Мы хотим по-хорошему. Жигалова и Цыпкин тогда нехорошо говорили. Ведь правда? — обратилась она ко мне за поддержкой.

Я сразу кивнул, но Борис скривил губы:

— А мне плевать.

— Ну почему ты так? — заволновалась Люся.

— Плевать! — еще резче оборвал Борис. — Не убудет меня от ваших разговоров.

— При чем же мы? — обиделся я. — Сказано тебе, мы хотим, чтобы ты был с нами. Верно? — повернулся я в свою очередь к Люсе.

Но Борис опять скривил губы:

— Мне и здесь хорошо.

Люся посмотрела вокруг:

— Да что же тут хорошего?

И я вдруг увидел: ничего хорошего на базаре нет — душно, пыльно, шумно.

— Брось ты все это! — кивнул я Борису на столики с апельсинами.

— А деньги не пахнут! — неожиданно невпопад ответил он. — И купля-продажа — не кража. Зато сам себе хозяин: гроши имеешь — нигде не пропадешь! — Он молол какую-то чепуху.

— Лучше пойдем с нами на реку, — позвал я. — Скоро адмиральский корвет испытывать будем. Завтра или послезавтра. Гошка уже и паруса поставил.

Я думал, что хоть это заинтересует Бориса — как-никак, а модель они с Адмиралом начинали мастерить вместе. Борис в самом деле оживился, даже переспросил:

— Готов корвет? — Но помрачнел и махнул рукой. — Ладно, топайте. Работать надо.

Я усмехнулся — тоже мне работка: гирьки подкидывать. Люся стояла словно пришибленная, ничего не говорила: смотрела, как Борис становится рядом с Родионом. Было ясно — его не упросишь уйти с нами. Что поделаешь, если человек сам не хочет? Ему, видите ли, здесь лучше.

Я потянул Люсю за рукав. Мы выбрались из горячей базарной толкучки на улицу. Пекло солнце. Я захотел пить и встал в очередь за газировкой. Люся тихонько пошла вперед. Я догнал ее уже на третьем углу. Взглянув на меня, она вздохнула:

— Это очень плохо, что он там остался. — Я кивнул. Но Люся опять горячо заговорила: — Нет, ты даже не представляешь, как это плохо! Ведь он сам спекулянтом заделывается.

Я засмеялся:

— Ну уж сказанула! Поторгует, и все. Купля-продажа — не кража.

— Вот-вот, — прицепилась Люся. — И ты заговорил Родионовыми словами.

— Какими это Родионовыми?

— А думаешь, Борис сам сообразил: «Деньги не пахнут!», «Сам хозяин»? Это на него Родион влияет.

— Да ну, — возразил я, хотя и не очень уверенно. А может, и вправду влияет?…

Сегодня днем мы пошли на реку — испытывать адмиральский корвет. Римма работала, поэтому попросила Люсину бабушку сопровождать нас. Бабушка еще ни разу не видела здешней реки и согласилась с удовольствием. А еще с нами пошел Славка Криворотый.

Вообще-то Славка никакой не криворотый, даже наоборот — на лицо ничего, ежик на голове. У него есть новая радиола, и все старшие ребята ходят к нему крутить пластинки. А еще у него есть дед-таежник. И Славка сам здорово стреляет. Вот он и взял свою малокалиберку и пульки. Его попросил Тима. Тима сказал, что мы можем поучиться на пустынном берегу стрелять, а когда достанем много пуль, то устроим настоящие соревнования в лесу.

Но главное, конечно, было испытание адмиральского корвета. Адмирал шел впереди всех, прижимая модель обеими руками к груди, словно это был шоколадный торт.

Корабль всем очень нравился. Под солнцем ослепительно блестели белые паруса, поднятые на трех мачтах. И палуба, покрашенная масляной краской, тоже блестела. Грозно торчали в квадратиках амбразур жерла пушек. Корвет — это старинный военный парусник. Назар Цыпкин сначала даже раскритиковал:

— Кто же делает корвет с мотором? — Но с ним заспорили, и он согласился: — Мне-то что! Пускай хоть с атомным реактором.

Мы поехали до водной станции на трамвае, но сошли на остановку ближе, чтобы спуститься к воде там, где поменьше людей.

Солнце жгло, в глазах рябило. Со стороны городского пляжа доносились смех и плесканье. А здесь было тихо, пахло дегтем. На спокойной воде шевелились лодки, привязанные цепями к рельсам, вбитым в землю. Берег здесь каменистый, поэтому купальщиков нет, зато много лодок. Мост через реку — в другом конце города. А здесь, кому надо на ту сторону, берутся за весла.

Мы с криками бросились к берегу, к лодкам, чтобы занять места поудобнее. Лодки закачались под нашими ногами, заплясали, выгоняя из-под себя большие волны.

Гошка-Адмирал уже возился с корветом, стоя по колено в воде. Около него толпились ребята. Впереди всех — Вика Жигалова с тетрадкой и карандашом в руках, она решила записывать, какая будет скорость по течению и против течения. Люсина бабушка села на нос самой большой лодки и тоже смотрела на Гошку.

Ветра не было, корвет под парусами идти не мог, а мотор почему-то не заводился. Адмирал нервничал, а мы шумели, смеялись и брызгались водой. Вдруг Рудимчик крикнул: «Глядите!» К нам подплывала голубая лодка с надписью «Чайка». На веслах сидел парень в черной рубашке. Он повернул голову, и мы увидели — Борис!

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая