Чтобы всегда по справедливости - Сальников Юрий Васильевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/20
• Следующая

Но почему она решила именно так?

Отец оставил мать. Конечно, сам по себе этот факт еще не говорит, что отец плохой человек. В жизни много сложного, и нельзя с налету осуждать Зининого отца только за то, что он создал новую семью. Чтобы судить о любом поступке человека справедливо, надо очень хорошо знать, чем он вызван.

И Зина тоже могла бы поинтересоваться, почему отец ушел от матери. И если бы вдруг оказалось, что виноват в этом их семейном разрыве не он, а мать, то вполне возможно, что у Зины родилось бы недовольство матерью и в конце концов нежелание жить у нее. Если бы все так случилось, Зину еще можно было бы понять.

Но сейчас-то ею двигали совсем иные побуждения! Ей у отца не понравилось, она почувствовала, как неискренен с ней отец, как он лишь заискивает и задабривает, а мать была, как прежде, требовательна и строга, и вот Зина прельстилась жизнью с людьми, которые ей неприятны, но которые ей все разрешают и не предъявляют никаких требований. И отец, и тетя Нюра сделались вдруг для нее сразу «хорошими», а мать стала «плохой».

Эгоист всегда ищет оправдания. И Зина старалась оправдать себя мыслью, будто мать «плохая». Возможно, что в эти месяцы Зинина мама была излишне строга и раздражительна и не всегда ласкова, но ведь надо понять, в каком она состоянии находилась — одинокая, больная. И надо было понять, что требовательность ее вызвана настоящей любовью. Но Зина разумную взыскательность взрослого расценила как неприятную для себя обузу. И променяла требовательную материнскую любовь на фальшивые отношения в новой отцовской семье, променяла лишь потому, что захотела для себя более удобной, легкой жизни.

Поэтому можно сказать, что ушла она не просто от матери, она ушла от серьезного отношения к жизни, как бы заранее отступая с прямой дороги на кривую тропку, по которой идти вроде и легче, но которая никогда не приводит человека к большим целям.

И самое главное — Зина совершила страшную несправедливость. Недаром так возмутились ее подруги и учителя. Они увидели в Зинином поступке жестокость и бессердечие. Ведь ради собственного удовольствия она не пожалела родную мать.

Видите, к чему может привести желание человека поступать только так, чтобы лично ему было «хорошо и удобно».

А если бы Зина отказалась от этого удобства? Если бы она нашла в себе силы устоять перед «легкой» жизнью у отца? Если бы осталась с матерью, чтобы ей во всем помогать? Вот тогда бы мы могли сказать, что она поступила честно и справедливо.

Да, чтобы поступать справедливо, человеку иногда нужно отказываться от собственного удовольствия.

Ну, пожалуй, нам надо вернуться к нашим героям.

Мы оставили их сидящими в темном сарае. А сколько же можно сидеть и молчать?

Только подождите-ка… Да они уже выбрались! Или нет, их позвала Павликова мама. Вернее, она позвала своего сына. Вышла на крыльцо и крикнула: «Павел!» Он вскочил и зашептал:

— Пора! К бабушке посылает. Еще вчера сказала — поедешь.

— Зачем?

— Передать что-то. А поехали вместе? — предложил он друзьям.

Миша, не задумываясь, согласился. Если уж не удалось убежать на морском корабле в дальнее плавание, то хоть съездить к Павликовой бабушке на электричке.

Согласилась и Вера.

Так они все трое оказались перед Павликовой мамой.

— Они со мной, — заявил Павлик.

— А деньги на дорогу у них есть? — первым делом спросила мать. — Всех твоих приятелей я обеспечивать не намерена.

— Есть у них, есть, — сказал Павлик и подмигнул Мише и Вере, что означало: «Не волнуйтесь, найду». — Что бабушке передать?

Он думал, что придется что-нибудь нести, но мать ответила:

— Передай, чтобы немедленно выписывалась у себя. Так и скажи: немедленно.

— Ладно — «немедленно». И все?

— И еще, чтобы поскорее перебиралась к нам — прописку оформлять надо быстрее.

— А зачем, мама? Она, что ли, жить у нас будет?

— Не твое дело!

— А как же дед? У них там тоже свой дом…

— Я кому сказала — не твое дело! Понял, что от тебя требуется?

— Ну понял.

— Вот и иди.

Павлик пошел, но, словно вспомнив о чем-то, опять повернулся к матери.

— Мам, а для чего нам все эти ящики?

— Да что ты будешь с ним делать! — рассердилась мать. — И это не твое дело!

— Не твое, не твое, — забурчал под нос Павлик, нахмурившись. — А какое мое?

Он пошел такой расстроенный, что Вере стало его жалко.

— Да не думай, — сказала она. — Взрослые всегда так говорят, потому что им неохота объяснять.

— Да пусть не объясняют, — уже махнул рукой Павлик и рассмеялся. Он долго печалиться не умел. — Во! — забренчал он мелочью в кармане. — Хватит нам всем и на билеты и на мороженое.

— Откуда у тебя? — спросил Миша.

— Отец мне на марки дает. Марок-то у меня уже, знаешь, полтыщи, наверное. И дорогие есть. По рублю штука. Целое богатство. Можно обменять и продать. Отец говорит: это твоя сберкасса.

— Марки собирают, чтоб по ним мир изучать, — вразумительно возразил Миша, — а не продавать. Что ты — купец-меняла, что ли?

Павлик рассердился:

— А это не твое дело! Они мои, что хочу, то и делаю.

— Ага! Сам заговорил: не твое дело!

— Подождите, мальчики, — спокойно сказала Вера. — Не надо ссориться.

— А что он! — сказал Миша. — Марками торгует. Самому стыдно, вот и кричит «не твое дело»!

— Ладно, — буркнул Павлик.

Некоторое время все шагали молча. Потом Миша сказал:

— А я знаю, почему взрослые говорят «не твое дело!» Когда сделаешь что-нибудь не так и стыдно признаться, тогда и кричишь: «Не твое дело, не суйся!» Как ты сейчас на меня, — добавил он, ткнув пальцем в Павлика.

— А я что? — смутился Павлик. — Я ничего.

— Марками барышничаешь, вот что! — подтвердила Вера.

Павлик подумал:

— Ну, ладно — я на тебя за это накричал. А мама на меня за что? Что плохого, если бабушка к нам жить переедет?

— Так она с пропиской? — уточнила Вера. — А когда прописываются, непостоянно переезжают. Зачем же твоей бабушке у вас постоянно жить, если у нее свой дом?

Верины слова заставили Павлика опять задуматься: и в самом деле, зачем бабушке у них прописываться?

Но в этот миг Миша закричал, показывая вдаль рукой:

— Смотрите, смотрите!

Ребята шли к остановке электрички берегом реки. Тот, кто спешил, обычно предпочитал прямой путь по улице. Но от нечего делать можно прогуляться и низом. Здесь было пустынно, плескались о сырой песок волны, качались у причала плоскодонки.

Вот здесь-то Миша первым и увидел дерущихся мальчишек. Их было четверо. Они сбились тесно в кучу и молотили друг друга кулаками. Вера прижала ладошку к губам и ахнула. А Павлик пригляделся и крикнул: «Одного бьют!» — и побежал вперед.

Тут Вера с Мишей разглядели, что это не просто драка, а много хуже — трое ребят напали на одного и колошматили его без зазрения совести. Миша бросился вслед за Павликом. Вера за ним. При этом она закричала:

— Эй, что вы делаете!

Драчуны встретили неожиданных защитников тоже кулаками. Один из них — долговязый — так саданул Павлика, что тот отлетел далеко в сторону. Из носа у него полилась кровь. Драчуны со свистом и гиканьем помчались прочь. «От нас не уйдешь!» — проорал издали долговязый избитому мальчишке.

А мальчишка стоял, пошатываясь, держась за скулу, и сплевывал. Был он маленький, щупленький. Вера сказала:

— Как не стыдно! Трое на одного, такого хилого.

Мальчишка вдруг обиделся:

— Это кто хилый? Я, что ли? Да если б не вы, я бы им так надавал!

— Брось хвастаться, — сказал Павлик. — «Надавал».

— А что? Тебя с первого удара сбили, а я стою!

— Я, я, — опять передразнил Павлик. — Много воображаешь.

— Это я воображаю? — выставил плечо мальчишка.

Вера встала между Павликом и мальчишкой:

— А ну, кыш! Еще что выдумали?

• Предыдущая
• 5/20
• Следующая